Это сработало. Помощник ухмыльнулся: кто не мечтает временами пришить собственного босса? Пусть и бывшего. Так что цели своей Чикита достигла, но корку льда, покрывшую её собственное сердце, растопить было некому. Вот так. Только нашла и снова потерять. От неё ведь ещё никто не уходил…

— План уже разработан или работаем «сырца»?

— Не поверите, капитан, расписан каждый шаг до минуты. Там бункер. Первая группа чистит периметр, вторая обеспечивает отключение сигнальных систем. Третья производит зачистку. Без огнестрельного оружия, значит под вашим руководством. Возврат без пассажиров.

Понятно, так звучит в береговой охране приказ «Пленных не брать!». Мишка, застрелись сам, умоляю тебя…

Чикита кивнула и отправилась в каюту переодеваться в лёгкий водолазный костюм, но первым делом, оказавшись в одиночестве, бухнулась на колени и заревела. Она не сможет этого сделать! А почему, собственно, не сможет? Она же перековалась! А он — контрабандист! Которого она любит…

«Ыыы…»

Она выла истошно, как выпь, натягивая шкуру спец костюма и проверяя крепления маски и ножей. «Я не смогууу…» — заламывала она руки, размазывая слёзы по щекам.

А потом пошла и зарезала Майкла Блюма. И правильно сделала. Потому, что это задание было спущено с самого верху, из министерства внутренней безопасности США, в качестве личного испытания надёжности капитана Ким перед переводом в звание адмирала. Проверку она прошла, надёжность свою доказала, и тут же уволилась в торговый флот. А безукоризненные рекомендации из самых благонадёжных источников помогли ей без промедления вывести в космос свой первый фрахт.

Только сон не перенёс её в космос, он оставил её там, у входа в бункер. Сейчас она снова будет убивать, ей не привыкать. Только на этот раз она убьёт саму себя. Смотри, сестра Чимэг, от слова «чи», разглядывай в деталях удивлённую радость на его лице, доставай кинжал и бей его в самое сердце. Опустившего руки, узнавшего, обезоруживающе счастливого…

— Открой рот! Скажи «А»! — Раечка привычно нависала над Степаном, всматриваясь в радужку его глаз. Только взгляд её был необычным. Технику не доводилось видеть её такой расстроенной. Повинуясь импульсу, он одним движением выпрыгнул из капсулы медбота, бесцеремонно оттолкнув бортового медика и совершенно проигнорировав скудость её одежды:

— Где капитан?!

Место, в котором он оказался, было непривычным, но не пугающим. Какой-то прозрачный стеклянный купол, за которым светит яркое солнце и блестит бесконечный океан. У ног пустая капсула. Одна. И всё. Кроме самого Степана и поднимающейся на ноги Раисы, в куполе больше не было никого.

— Где капитан?! — повторил свой вопрос Коршак и сжал пластиковые кулаки до распознавания ладонями сигналов боли.

Непривычная Раиса, совсем раздетая и прикрытая только нешуточной гривой распущенных волос, осторожно протянула к нему руку ладонью вверх. Простой незамысловатый жест. Кулаки Степана самопроизвольно разжались. Раиса ему не враг, но где же капитан? Что случилось?

— Что ты помнишь, Коршак?

Техник поморщился. Рассказывать об этом не хотелось.

— Говори, не кривляйся. От этого зависит жизнь Чикиты.

Такого поворота Степан уж точно не ожидал: — Это ещё почему? Что случилось, Раиса?!

— Мы не знаем, что случилось. Могу сказать только, что медботы были настроены на погружение в сон. В таком состоянии легче преодолевать перегрузки при спуске на планету. Их, конечно, и без того гасят по возможности, но не до конца. Кроме того, вам требовались некоторые процедуры. Прививки, если так понятнее. Их тоже легче поглощать в глубоком сне. В общем, Чикита не проснулась. В какой-то момент, задолго до окончания программы, показатели её жизнедеятельности изменились. Последовал колоссальный выброс адреналина. Арест функций головного мозга. Реакция — ноль. Пульс нитевидный. Ты не помнишь ничего странного?

— Что я могу помнить? Сны свои помню. Причём, снилось всё как наяву. И не ерунда всякая, а концентрированные воспоминания. Если говорить о странностях, то это, пожалуй, самое странное. Я вспомнил даже то, что медики блокировали специально.

Раиса посмотрела на техника долгим и пристальным взглядом, и он смутился: — Вы её вытащите? Мне на Земле все уши прожужжали про чудеса вашей медицины, — в такой ситуации Степан ещё не оказывался. Он просил. Он надеялся. Он верил. А Раиса отвела глаза и смотрела куда-то вдаль. Она была совершенно другой здесь, на своей родной планете. Неужели она стала равнодушной?

Под медботом ухнуло. Потом ухнуло снова, и Раиса очнулась от своих мыслей и встряхнула головой: — Степан, помоги развернуть капсулу. Это Кошелап, наверное, просится.

Снизу совершено явно слышались всплески воды. Ах вот оно в чём дело! Капсула медбота, очевидно, поднырнула под купол рыбкой, а теперь раскрылась и перегородила собой входное отверстие. Что ж, помочь — это можно! Степан легко передвинул пустышку в сторону, к самому стеклу, и из открывшейся в полу лунки тут же вынырнул серый дельфиний нос. Степан так настроился увидеть Кошелапа, что даже немного отшатнулся. А Раиса не удивилась, только изобразила широким жестом в воздухе некую фигуру. Дельфин повторил её движение носом и скрылся, уступив, наконец, место отфыркивающейся довольной физиономии Владимира Михайловича Кошелапа.

— Ух, упарился… Руку! — скомандовал тот, и Степан послушно протянул пловцу металлопластиковую клешню. Через минуту мужчины обнимались, похлопывая друг друга по спине.

— Я тут приволок тебе, что нужно. Знаю-знаю, у вас посадка прошла неудачно, давай отпустим Раису, пускай плывёт к своей подружке. Без неё могут и не разобраться, здесь спецов по земной физиологии нет. Так что я сам займусь твоим ликбезом.

Раиса кивнула и растворилась в воде, только пятки сверкнули, а механик вытащил из полыньи за привязанную к ноге веревку внушительный мешок.

— Итак, вопрос первый: хочешь плавать нагишом? — Михалыч воззрился на младшего по званию вопросительно. С одной стороны, он соскучился по благоговению юного помощника, а с другой, понимал его сейчас как нельзя лучше: сам чувствовал себя на Арке салагой. — Не красней, я так и думал. Вот тебе шорты. И ласты. И ты не смотри, что я без маски, я долго привыкал. Кроме того, один я не плаваю, дельфин тут ко мне привязался, подстраховывает. Бочка, вылезай знакомиться!

Техник с готовностью уставился в полынью, но та осталась непотревоженной. Механик хмыкнул. Что тут скажешь? Дикая природа. Поплыл, видать, по своим делам.

— Наигрался. Ничего, ещё познакомитесь. А нам с тобой найдётся и без него, о чём поговорить. Худо-бедно, но округу я изучил, фарватеры проложил, короче, сам покажу тебе рифы, ты ж у меня почётный первый гость! Должен чувствовать себя как дома!

— Спасибо, Михалыч, только у меня сердце не на месте. Мы сюда не развлекаться прилетели. Тут такое дело, понимаешь… не знаю, что и сказать, тем более что капитан болтать языком запретила…

— Так и молчи. Аркилы сами разберутся, раз уж напортачили. Решили, вишь, прививать в медботе. Меня лично на орбите «газировали» прививками. У них тут вирусов и бактерий не меньше, чем на Земле, то есть по местным потребностям. Может, ошиблись в чём? Не рассчитали? Но тут уж, Коршак, дело такое, всякий первооткрыватель знает, что идёт на риск.

— Но я-то жив-здоров!

— Ты-то?! Да ты боров роботизированный! К тому же мужик. А она — дама. Другой подвид. Я тебе как человек женатый говорю с полной ответственностью: мы с ними с разных планет.

Степан уже стянул форменный комбинезон и примеривался к прорезиненным шортам: — Михалыч! Ты женат на инопланетянке!

— Эх, малец, — ухмыльнулся тот, — я пожил на свете втрое дольше твоего и женщин повидал немало… Все они хороши… И ты хорош! — последняя реплика относилась к обновлённому Степану, полуголому то ли полу роботу, то ли полубогу. — Сейчас я тебя научу маску надувать. Здесь в атмосфере слишком много кислорода.