— Не нравится, мистер? — ухмыльнулась девица, блеснув острыми зубками. — Посмотрим, на что ты способен, когда у меня в руках эта штука. Можешь взять нож, если хочешь, чтобы мы были на равных.

— Очень любезно с твоей стороны, крошка, — пробормотал Ник, забегая за стол.

— Еще не вспотел? — поинтересовалась Бутс, орудуя кочергой, словно шпагой.

— Не рассчитывай на это, милашка, — уклоняясь от кочерги, отозвался Ник. — Не обижайся, если я не буду столь же любезен, как ты, но не пройдет и минуты, как я отберу у тебя твою игрушку. Советую тебе самой положить ее на место.

— Если через пять минут я не выйду отсюда, я засуну ее тебе сам знаешь куда, — парировала девица.

Ник вышел из-за стола, двухсотфунтовый атлет, гибкий и ловкий, как пантера, и встал перед ней, слегка покачиваясь из стороны в сторону на пружинистых ногах. Девица слегка растерялась при виде этой горы мускулов.

— Отдай мне кочергу, — вкрадчивым голосом поправил ее Ник. — Я не шучу, крошка. Отдай по-хорошему.

Глаза Бутс как-то странно заблестели, и она вдруг захихикала, медленно отступая назад. Ник почувствовал азарт охотника, загнавшего зверя в угол. Бутс явно нервничал, зная по опыту, как стремительно атакует Ник, и пятилась за кушетку. Кочерга описывала в воздухе огненные круги. Внезапно Ник понял, что это своеобразный барьер, который ему нужно преодолеть, чтобы окончательно сломить сопротивление готовой сдаться девице. Если он обезоружит ее, она забудет о своем прежнем кумире и отдастся победителю. Но если ей удастся ранить его или разбить ему голову, граф фон Штади сохранит свою власть над ней.

Ник ухмыльнулся. К его удивлению, она тоже улыбнулась ему в ответ своей широкой ирландской улыбкой.

— Ну, смелее! — грудным голосом произнесла она, и Ник уловил в его тоне не только приглашение женщины, но и вызов самки. Легким движением руки она распахнула куртку, обнажив живот и грудь. Ее нежное, словно свежие сливки, тело манило его, но и раскаленная кочерга в ее руке вынуждала с собой считаться.

Внезапно Ник метнулся, низко пригнувшись, под занесенную над его головой кочергу и, ловко увернувшись от нее, выбил это опасное орудие из руки Бутс. Она попыталась освободиться и поднять его с пола, однако Ник словно припечатал ее к кровати. Бутс еще мгновение отчаянно сопротивлялась, потом вдруг стала смеяться густым грудным смехом и вцепилась ногтями в его спину, прижимая к себе.

Руки Ника обхватили ее обнаженное юное тело, с дикой страстью извивающееся под ним, скользнули вдоль бедер и по упругой маленькой груди. Ноги Бутс раздвинулись, уступая напору его стальной мужской плоти, и она издала долгий сладострастный стон, ощутив ее.

Она отдавалась ему необузданно и яростно, поражая своей выносливостью и ненасытностью, безустанно предлагая ему себя в разных позициях, умоляя его продолжать эту гонку еще и еще, пока их обоих не обжог наконец последний шквал этой безумной бури и они, содрогнувшись в конвульсии упоения моментом, не разжали объятия.

Потом они молча лежали рядом в темноте, поглаживая друг друга и чувствуя, как желание вновь наполняет их.

И не в силах противиться природному зову, они снова отдались наслаждению свободного полета, но на этот раз уже изящнее и изощреннее выполняя его головокружительные кульбиты. Затяжное падение в пучину страсти настолько расслабило Бутс, что она разразилась потоком воспоминаний — о своей сумасшедшей юности на задворках Калифорнии, где она связалась с бандой оголтелых выродков, о бешеных гонках на мотоциклах, о том, как она познакомилась с графом и как у них завязался роман. Ник слушал ее бессвязную болтовню не перебивая, ишь иногда вставляя невинный вопрос или шутливое замечание.

И только уже засыпая, она вдруг произнесла сонным голосом:

— А все-таки я расквитаюсь с тобой за то, что ты выставил меня дурочкой. Бутс Делани привыкла возвращать долги. Хотя, может быть, я не стану с этим торопиться…

Ник только рассмеялся в темноте ей в ответ.

Яркие факелы отбрасывали мерцающие отблески на массивные стены старинного замка. Толпа молодых людей с мужественными лицами, заполнившая вымощенную булыжником площадь, ревела тысячью глоток, горланящих песни и выкрикивающих непристойности. Подставив мокрое от соленого пота лицо прохладному ветру с канала, Ник усмехнулся: Бутс заблуждалась, пророчествуя ему мучительную смерть от рук фон Штади. Граф поступил иначе — он согласился на требования похитителя своей любовницы и дал ему работу, вернее сказать, возможность получить ее. И хотя Ник сам настоял на этом, сейчас он уже сомневался, что поступил правильно: у Тевтонских Рыцарей была весьма своеобразная традиция боевого крещения новичков.

Восторженный рев публики нарушил ход его мыслей. На ринг вышел его соперник, прославленный мастер кулачного боя по имени Генрих. Секунданты Ника, двое улыбчивых немецких атлетов, принялись массировать ему плечи.

— Смелее, герр фон Рунштадт, — говорил ему один из них, — вам нужно продержаться только один раунд.

Ник посмотрел на соперника: это был человек-гора, бывший чемпион Европы среди профессиональных борцов, лишенный своего титула после того, как он убил одного соперника и покалечил несколько других. Великан с угольными глазами и черными пышными усами прыгал по рингу, обмениваясь шутками с восторженными зрителями, не сомневавшимися в исходе предстоящего поединка.

— Разрешите мне поздравить вас с замечательными результатами во всех состязаниях, — раздался за спиной у Ника голос графа фон Штади. В присутствии своих офицеров и Бутс, державшейся надменно и неприступно в своем свободном платье, граф старался казаться образцом галантности. — Может быть, подобные соревнования в ловкости и силе и покажутся вам детским чудачеством, но разве не прав был герцог Уэллингтон, утверждавший, что сражение при Ватерлоо было выиграно на спортивных площадках Итона? Вы продемонстрировали великолепный пример нашей славной молодежи. Впрочем, от боевого офицера я иного, признаться, и не ожидал.

— Данке, — сдержанно поблагодарил его за комплимент Ник. Его не тянуло обмениваться любезностями после изнурительных состязаний, в которых он участвовал с раннего утра. Он бегал, прыгал, стрелял и выполнял множество других заданий, подтверждая свою готовность стать офицером элитного подразделения ордена. Теперь ему предстояло последнее испытание — схватка с чемпионом по единоборству, после которого он превратится в Тевтонского Рыцаря.

— Мой вам совет, — потрепал его по плечу граф. — Не оказывайте нашему Генриху слишком упорного сопротивления, он может прийти в ярость. Его последний соперник продержался целых шесть раундов, но к сожалению, бедняга не смог потом быть полезным нашему движению: Генрих сломал ему хребет. Поэтому рекомендую сдаться во втором раунде. Лично я выдержал три, но как мне сейчас кажется, это было не очень-то разумно с моей стороны.

Окружающие графа офицеры подобострастно рассмеялись, и Ник догадался, что это была шутка. Но в ней содержался и прозрачный намек: фон Штади не хотел, чтобы Ник побил его личный рекорд на глазах у его последователей. Прозвучал гонг, и секунданты вытолкнули Ника на середину ринга. Судьи не было, по той простой причине, что не было и никаких правил.

Ощущая свинцовую тяжесть в усталых ногах, Ник начал медленно кружить вокруг ухмыляющегося великана. Тот наступал на него, согнувшись и низко опустив руки. Ник ударил гиганта в массивный подбородок, но он лишь поморщился и, обхватив соперника за талию, двинул ему коленам в пах. Публика недовольно зароптала, требуя достаточно продолжительного зрелища. Увернувшись от смертельного удара, Ник с размаху расплющил кулаком изуродованный шрамами нос Генриха. Гигант недовольно хрюкнул, широко раскрыв рот, и тотчас же получил удар ребром ладони по горлу. Другой бы после этого упал, однако Генрих лишь раздраженно прочистил глотку и сплюнул кровь.

Ник отскочил от неуязвимого борца и провел серию ударов ногами. Однако Генрих продолжал тянуться своими ручищами к нахальному противнику, и пока Ник прикидывал, какой ему лучше применить прием к этой груде мяса, немец ловко схватил его своими щупальцами и выбросил через канат прямо на раздувшиеся от пива животы зрителей.