Роберт Брент вскочил со своего места.

— Негодяй! — загремел он на весь зал. — Я сумею прекратить твои гнусные проделки!

Он, наверное, кинулся бы на Аддисона, если бы его спутник силой не удержал его.

В это время поднялся со своего места еще один зритель: лысый старик, опиравшийся на палку с золотым набалдашником. Он оперся левой рукой о спинку кресла, а правую, с угрозой протянул по направлению к своему внуку:

— Прочь с глаз моих, негодяй! — старчески злобно взвизгнул он. — Ты хотел запереть своего старого дедушку в дом умалишенных?! Этого я тебе никогда не прощу!

Скандал готов был разгореться. Ник Картер (спутник Брента был не кто иной, как знаменитый нью-йоркский сыщик) схватил его за руку и насильно вывел из зала. Спустившись по лестнице вниз, они надели свои пальто и шляпы и даже не взглянув на негра, провожавшего их, вышли на улицу.

Картер привел дрожавшего от негодования Роберта к себе на квартиру.

— Не стоит волноваться, мистер Брент, — начал он, сидя в комнате, где он обыкновенно гримировался, и тщательно смывая краску. — Вот вы выходите из себя. Что же мне-то прикажете делать? Ведь мне нанесен еще более тяжелый удар, чем вам! Я так тщательно, так искусно загримировался — и меня узнали! Сознайтесь: вы бы ведь не узнали меня под гримом?

— Ни за что, мистер Картер! — с живостью подтвердил Брент. — В этом парике, с бородой, горбом и бесчисленными морщинами вы были неузнаваемы! Ну, кто угодно, только не Ник Картер! Ведь вы изменили даже выражение ваших глаз! Я уверен, что вас не узнали бы даже ваши помощники!

— Так оно и было, мистер Брент, — улыбнулся Картер. — Я увидел на улице, едучи уже к вам, моего помощника Дика. Желая проверить, насколько мне удался грим, я вышел из автомобиля, прошелся раза два перед самым носом своего двоюродного брата, как бы нечаянно наступил ему на ногу и извинился. И вот, Дик не узнал меня, а Аддисон раскрыл мое инкогнито сразу.

— Но ведь не верите же вы в раздвоение личности, телепатию и тому подобную чепуху? — с беспокойством спросил Брент.

— Как вам сказать? — пожал сыщик плечами. — Не… знаю. Может быть, в негодяе и действительно есть запас магнетизма. Но если только медиум не спит, а все ее фокусы — притворство, то она губит свой талант, потому что в таком случае она гений сценического искусства!

— Я никогда бы не поверил, чтобы вы, Ник Картер…

— Подождите же! Дайте мне досказать до конца! Во всем этом «раздвоении личности» нет смысла или его очень мало. Но я готов допустить, что она действительно спала. Тогда она, значит, говорила то, что ей внушал Аддисон. Я иду даже дальше и говорю: она действительно видела те сцены, о которых говорила с эстрады! Все это достигается внушением!

— Ну, а история с бригом? Ведь не подлежит ни малейшему сомнению, что рассказ правдив с начала до конца!

— С начала до конца — это сплошной обман! — твердо проговорил Картер. — Весьма просто объясняется вся эта эффектная сцена! Аддисон имеет агентов: один из них подслушал рассказ моряка еще сегодня утром и передал его профессору. Тогда он постарался, чтобы штурман «Клементины» получил входной билет на его сеанс и феерия была готова. Второй номер был предназначен для нас с вами, мистер Брент! Я уверен даже, что входные билеты нам с вами были ловко всучены самим Аддисоном. Затем ему уже нетрудно было через того же негра узнать, где мы сидим. Этот гипнотизер — достойный соперник и мы с ним будем биться не на жизнь, а на смерть. Во что бы то ни стало уговорите вашего дедушку не отдавать Аддисону денег — это будет для старика равносильно гибели! Повторяю: «профессор белой и черной магии» опасный преступник. В негре, впускавшем нас, я узнал одного из опасных грабителей, бежавшего из тюрьмы в Труа. Я сегодня же или завтра обыщу дом Аддисона и тогда мы прольем свет на все это дело!

— А что из себя представляет, по вашему мнению, эта Нора? — задал вопрос Брент.

— Ну, она тоже стоит на покатой плоскости, хотя, может быть, для нее исправление еще возможно! Впрочем, все это не то! Я хотел бы знать: какими путями узнал Аддисон, что старик, бывший с вами — я?!

Верный своему слову, Картер на другой же день обыскал весь дом Аддисона. Вместе с «профессором» были схвачены и его слуги, из которых двое оказались опасными преступниками, бежавшими из тюрьмы… Нора Бригтон предпочла куда-то скрыться.

Однако «профессор белой и черной магии» недолго сидел в тюрьме. Благодаря связям, влиянию и деньгам, ему удалось заручиться покровительством одного из коронных судей и он был через три дня выпущен по неимению достаточных оснований к обвинению. Единственной карой Аддисону были выговор и предупреждение: впредь не устраивать, где бы то ни было, никаких спиритических сеансов.

В семье старика Брента долго еще не налаживалось дело спасения его капитала. Только после долгих усилий удалось Нику Картеру и друзьям старика убедить его не вверять своих денег Аддисону и не подозревать своего внука в жестоком желании — упрятать своего благодетеля в дом умалишенных.

Дела Ника Картера вдруг пошли страшно плохо: ни одно дело ему не удавалось. Казалось, кто-то невидимо читает все его мысли, проникает во все его намерения и расстраивает все его планы. Как ни наблюдал сыщик сам за «профессором», как ни выслеживали его Дик и Патси — все было напрасно. Не отыскивалось ни одного факта, ни одного намека на что-либо такое, основываясь на чем, можно бы было привлечь его к суду. А торжествующий Аддисон, знавший об этих напрасных усилиях, только улыбался при встрече с Картером и насмешливо раскланивался с ним на улице.

К этому-то времени и относилось неудачное выслеживание Диком помощницы Аддисона, Норы Бригтон, когда авантюристке удалось бежать из вагона и совершить ограбление Кеннанов.

Все эти неудачи так повлияли на Ника Картера, что он решил придумать нечто совершенно особенное для борьбы с Аддисоном. Поэтому, когда за его помощью к сыщику обратился Жорж Кеннан, он категорически отказался, будучи уверен, что в случае его согласия это станет так или иначе известно «профессору» и все труды снова пропадут даром. Но в душе Картер решил употребить все свое искусство на то, чтобы передать в руки правосудия ловкого преступника.

«Я должен придумать что-нибудь небывалое! — рассуждал, ходя взад и вперед по кабинету, Картер. — Я имею дело с необыкновенным негодяем, а потому и средства борьбы с ним нужно выбирать необыкновенные. Еще посмотрим, кто останется победителем! «Хорошо смеется тот, кто смеется последним», — говорит французская пословица. Вы бросили мне перчатку, мистер Аддисон — я ее поднимаю! Вызов принят!»

События последнего времени и осведомленность Аддисона относительно всего, предпринимаемого против «профессора», убедили Ника Картера в том, что даже в его собственном доме есть пособники негодяя, а потому он решил изложить Дику свой план в другом, более безопасном месте. С этой целью на другой день после посещения Кеннана он с утра ушел вместе с Диком в Центральный парк, изобилующий совершенно уединенными уголками.

Выбрав один из них, сыщик зорко осмотрел окрестности, вплотную подошел к Дику и произнес совершенно спокойным тоном:

— Завтра меня уже не будет в живых, Дик, и на тебя я возлагаю обязанность похоронить меня не позднее полудня среды в нашем фамильном склепе, в Ричмонде.

— Господи, — ужаснулся Дик, — что ты задумал? Неужели ты говоришь это серьезно?

— Вполне серьезно, дорогой Дик. Я прошу только точнейшим образом выполнить мои распоряжения. Итак, завтра утром я, по всей вероятности, буду уже покойником. Наш домашний врач констатирует разрыв сердца. Тебе известно, что последние годы у меня «пошаливает» сердце, и поэтому, что же удивительного в том, что человек такого слабого сложения, как я, погибнет от этого недуга? А, как ты полагаешь?

При таких словах Картер весело подмигнул своему кузену…