— Рассказывай все, что ты видишь.

— Я вижу человека, сидящего на сломанном бугшприте… Этот бугшприт похож на руку тонущего, то появляющуюся над водой, то исчезающую в бездне… Человек этот что-то чинит… Работать он может только тогда, когда бугшприт появляется из воды. Это не простой матрос, а офицер, взявшийся за работу, от которой все отказались, ввиду ее опасности…

Вот корабль приподнят громадной волной к небесам, вот он сброшен в пучину… И вдруг, — на наш бриг несется водяная гора!.. Острый гребень ее, находящийся на уровне мачтовых верхушек, покрыт пеной, ее ребра отливают зловещим зеленовато-черным цветом. Всей своей массой обрушивается она на судно, как бы желая раздавить его своей тяжестью… Сидящий на бугшприте теряет равновесие и падает в море…

— Но — что это? Сброшенный за борт снова вынесен волной на поверхность моря!

При этих словах загипнотизированная поднялась со своего места и медленным движением протянула свою руку к публике… Зал замер… Сердца бились сильнее обыкновенного… Невольная дрожь пробегала по спине каждого зрителя… Слишком необычно было то, что происходило теперь на эстраде…

Широкоплечий мужчина в зеленом, цвета bleumarin, костюме, был особенно сильно увлечен рассказом ясновидящей… Он приподнялся на своем кресле, широко раскрыл глаза, приоткрыл рот и застыл в этой позе. По лицу его катились слезы…

— Да, да! Море возвращает свою добычу, — продолжала ясновидящая. — Вот… он все ближе и ближе… Вот волна промчала его вдоль всего судна! Не за что ухватиться, удержаться… Несчастный проносится мимо!..

— Ага! — в каком-то экстазе закончила девушка. — На пути трепещется на воде сорванный бурей парус, с обрывками канатов… Несчастный из последних сил гребет туда, в этот маленький пруд, образованный взгорбившейся холстиной!.. Вот он уже на нем! Теперь спасение близко! С корабля ему бросают канат. Он обвязывает его вокруг пояса… Матросы тащат его наверх… Большая волна поднимает его на уровень с обер-деком… Последнее усилие — и он на корабле! Полумертвый, обессиленный, окровавленный, но он спасен!

Произнеся эти слова, Бригтон в изнеможении упала в кресло и снова закрыла глаза…

— Но это невозможно, наконец! — взволнованно произнес мужчина в костюме цвета bleumarin. — Это точная передача того, что случилось со мною во время последней навигации!

Аддисон обернулся к залу…

— Я покорнейше прошу публику не говорить громко и тем самым не мешать сеансу, — проговорил он. — Это затрудняет мне мою работу, нарушая общение между мной и медиумом. Говоривший, вероятно, моряк?

— Да! Я второй штурман брига «Клементина»! Нет еще полных десяти часов, как мы стали здесь на якорь. Мы прибыли с Явы… Прошу извинить, если я помешал вашему опыту, — закончил штурман, утирая лоб красным платком…

— Конечно, если это так, то ваш возглас вполне извинителен, — любезно поклонился «профессор». — Однако, мы отвлеклись, нам предстоит еще один опыт. Сейчас ясновидящая заглянула в прошедшее одного из присутствующих; теперь она сделает то же самое с будущим. Оговариваюсь, опыт может не удаться, но я, во всяком случае, попытаюсь.

С этими словами Аддисон подошел к мисс Бригтон и снова взял ее правую руку, бессильно лежавшую у нее на коленях…

На вопрос «профессора», спит ли она, ясновидящая произнесла усталым голосом:

— Ах! Я так устала, так устала!

— Ну еще немного, Нора, — ободрил профессор. — Открой глаза и начинай. Я приказываю тебе заглянуть теперь в будущее одного из нас… Ну? Что ты видишь?

Некоторое время ясновидящая молчала… Затем она встала, провела несколько раз рукой по лбу, как бы отгоняя какие-то мысли и начала медленно, словно взвешивая каждое слово:

— Я вижу… старика… старого, седого мужчину… Он немного хромает, а потому ходит с палкой с золотым набалдашником… Он носит либо очки, либо пенсне, это я вижу по красным полосам на носу… Но теперь ни очков, ни пенсне у него нет — их у него отобрали, так как он слаб в ногах, может упасть и порезаться… Ему не дают носить при себе и острых вещей, все по той же причине…

— Как это «не дают» — разве можно ему запретить? — задал вопрос профессор.

— Таков порядок в доме, — послышался ответ ясновидящей.

— Каков порядок, Нора? Говори!

— О, там, где живет старик, железная дисциплина! Несчастный старик в сумасшедшем доме! Это так ужасно — быть в сумасшедшем доме!

— Разве этот джентльмен помешанный?

— Нет, — проговорила Нора тихо. — Он так же нормален, как вы, я и все присутствующие, но он скоро сойдет с ума, если останется в доме умалишенных, куда его отправили против его желания.

Последние слова ясновидящая почти прокричала… В задних рядах произошло какое-то движение: молодой человек привстал, как бы готовясь что-то сказать, но его снова усадил на место сидевший радом с ним старик, по виду лет 60 — 70-ти.

— Ты мне можешь сказать, кто так жестоко обошелся с этим стариком? — каким-то каркающим голосом спросил Аддисон медиума.

— Это молодой человек, глава заговора, направленного против старика! Он это сделал потому, что за это ему обещана крупная сумма денег! А старик еще осыпал его благодеяниями! Бедный старик! Он пригрел змею у себя на груди… Я вижу и этого молодого человека: ему года 22–23, он блондин с чудными голубыми глазами! Его открытое лицо так симпатично, что никому не придет в голову предполагать в его обладателе черную душу!

В зале раздался крик негодования, сорвавшийся с губ Роберта Брента.

Быстрым движением, напоминающим скачок хищника, Аддисон повернулся в сторону зала.

— Я прошу соблюдать полнейшую тишину, — сдержанно заявил он. — Всякий шум мешает успеху сеанса… Довольно о внешности молодого человека, — обратился он снова к Норе. — Я вовсе не хочу устраивать здесь семейного скандала! Но в целях предупреждения старика, скажи какие шаги сделаны молодым человеком в этом направлении? Ведь все, что ты говоришь, дело будущего. Итак, что предпринял молодой человек для того, чтобы упрятать своего благодетеля в сумасшедший дом?

— Всего я не вижу, — с трудом переводя дыхание, дала ответ Нора, — но я вижу, он говорил и говорит об этом со многими людьми… Я слышу слова «пансионат», «дом умалишенных»…

В зале снова послышался шум, но Аддисон уже не обратил на него внимания…

— Дальше, дальше! — торопил он.

— Молодой человек, — мерным тоном докладывала ясновидящая, — пользуется услугами одного человека… Я вижу и его. Плотный, коренастый, с проницательными глазами и таким же умом. Этот человек — гроза всех преступников! Ради высокого вознаграждения он стал на сторону юноши…

— Что же, этот сообщник — сыщик?

— Да! И он об этом сильно хлопочет. Помимо помещения старика в сумасшедший дом, он хлопочет и о том, чтобы совершенно разлучить его с преданными старику друзьями!

— А этого сыщика ты видишь или нет?

— Вижу! — твердо произнесла ясновидящая. — Но теперь у него не бритое лицо, а обросшее белой, длинной бородой. Лоб, щеки и подбородок изрыты морщинами, Все это есть, но ничего этого нет.

— Как же это: есть и нет? — по-видимому удивился престидижитатор.

— Он переодет и загримирован, — был ответ.

— Где он, здесь?

— Пятый ряд, третий стул, правый проход, — скороговоркой произнесла Нора. — С ним и тот, кто хотел лишить свободы своего деда.

— Имя переодетого! — резко прокаркал Аддисон.

— Трудно прочесть. Буквы стоят вверх ногами. Ага. Читаю… Его имя… Ни-ко-лай… Кар-тер!

— Дайте свет! — топнул ногой профессор.

Зал моментально был освещен. Все вытянули шеи, заглядывая в задние ряды, на которые указывала ясновидящая.

— Джонсон! — обратился Аддисон к геркулесу-негру, стоявшему у двери. — Подойди к джентльмену с приклеенной бородой и в парике и попроси его немедленно покинуть зал! Он проник сюда под вымышленной фамилией, обманным путем получив входной билет!

— Будет выполнено! — проговорил негр, направляясь к пятому ряду.