— Кусок пирога, так и быть, дам.

— Вот и спасибо! Со вчерашнего утра у меня не было во рту ни крошки, да нельзя ли где присесть, хозяин?

— Иди на кухню, — посторонился Мейерс от дверей. Ник, боясь, чтобы Мейерс не передумал, не заставил себя дважды просить и степенным шагом последовал за ним.

«Совершенно забыл спросить Джона, — промелькнуло в голове сыщика в то время, как он вошел в кухню, — один ли живет этот Мейерс или с кем-нибудь?.. Впрочем, этот хаос говорит сам за себя».

Размышления Ника прервал хозяин. Он вынул из шкафа лепешку и, разрезав ее пополам, подал один кусок мнимому работнику.

— На, возьми, — ласково произнес он. — Это несколько утолит твой голод.

Картер принялся жевать с неподдельным аппетитом, так как он не ел с раннего утра, а лепешка была превосходного вкуса. Вероятно, Мейерс привез ее из города, потому что вряд ли сам был в состоянии так хорошо печь. Через несколько минут от лепешки не осталось ни единой крошки…

В то время, как сыщик уничтожал предложенное ему кушанье, он внимательно осматривал помещение, в котором находился и от его зоркого глаза не ускользнула ни одна мелочь.

— Похоже на то, хозяин, что у вас в доме нет женщины, — обратился сыщик к Мейерсу, тщательно слизывая с ладони последние крошки.

— Я живу один, — отвечал хозяин дома.

— А, наверное, скучно это? — с деревенским простодушием продолжал допытываться Ник Картер. — Или привыкли уже?

— Иногда, конечно, скучно.

— А вы бы женились, — продолжал «батрак».

— Ну, как тебе понравилась лепешка? — переменил разговор Мейерс.

— Прямо царское блюдо! Одно только жаль, что она кончилась в то время, когда начала мне особенно нравиться!

— А ты сам откуда? — осведомился хозяин.

— С Лонг-Айленда, хозяин.

— Это не близко отсюда.

— Да, — согласился сыщик. — Да и скверная же у нас сторонка, хозяин: ни отцу, ни матери есть было нечего и они из-за этого часто ссорились, а свои обиды вымещали на мне! Есть мне давали мало, а работать заставляли, как вьючное животное. Я, конечно, и навострил лыжи оттуда.

— Куда же ты направляешься теперь?

— А куда глаза глядят! Туда, где мне дадут работу. Скажите, хозяин…

— Ну, еще что?

— Вы ведь кололи дрова, когда я подошел?

— Ну, колол. Что же из этого?

— А вот что, хозяин! Мне, видите ли, негде переночевать сегодня, так не дадите ли вы мне ночлега, а я вам доколю за это дрова.

Мейерс кивнул головой.

— Ну вот, дело и кончено! — радостно вскричал Ник. — Меня зовут Фил Симпкинс, но так как это слишком длинно, то все зовут меня просто Филом. А вас как зовут, хозяин?

— Мейерс!

— Эта ферма принадлежит вам? — продолжал свои расспросы сыщик. — Ах! Я был бы счастлив, имея хоть половину того, что есть у вас!

— Это еще далеко не все мое имущество, паренек, — усмехнулся Мейерс.

— Скажите?! — удивился «батрак». — Вы, стало быть, прямо богач?

— Пока нет! Но, ведь то, чего нет, может быть!

— Однако, — почесал Ник Картер за ухом. — Тогда вы должны мне дать работу, хозяин, чтобы я хоть немного поправил свои делишки.

— Как знать? Может быть, я и оставлю тебя у себя, если ты мне понравишься.

— Вот это дело, так дело! — радостно вскричал Ник. — Я уж постараюсь понравиться, да и работать стану так, что только держись! А здесь есть богатые имения, хозяин, — продолжал болтать «работник», — я проходил мимо одного дома, так это чудо, что такое! Я попросил работы у одного старика, но он мне ответил, что ему никого не нужно.

Мейерс насторожился. Он бросил на сыщика взгляд, значение которого Картер не мог себе объяснить.

«Что это: страх или подозрение? — мелькнуло у Ника. — Все равно, я теперь знаю, что мои подозрения оправдываются и постараюсь побольше понаблюдать за моим «хозяином»».

— Ага! Значит, ты спрашивал работы в Биркенгофе, — произнес Мейерс после минутного молчания.

— Должно быть, так, — беспечно отозвался собеседник.

— Я когда-то и сам служил там, — пояснил Мейерс.

— Возможно ли? Мне кажется, вы слишком богаты для этого!

— Теперь мне нет нужды служить! Раньше я был беден!

— Ага! Так, так!

— Ты у них не нашел работы? — снова начал Мейерс.

— Нет, — печально подтвердил Ник.

— Разве им не нужен работник?

— Мне сказали, что барышня куда-то уехала и пока она не вернется, никто не имеет права нанимать работников.

Легкая усмешка, как тень, пробежала по лицу Мейерса.

— Ты, значит, сам не видел молодой леди? — обратился он к «работнику».

— Какой леди? — наивно переспросил сыщик.

— Ну да той, которой принадлежит Биркенгоф!

— А она молода?

— Даже очень.

— Пожалуй, еще и красива? — осклабился мнимый Фил Симпкинс.

— Ослепительная красавица! — пояснил Мейерс.

— Ох! — тяжело вздохнул Картер.

Вздох этот обратил на себя внимание Мейерса…

— Что с тобой? — участливо спросил он.

— Я вспомнил кое-что неприятное!

— Что именно?

— Это для вас не интересно! Я вспомнил такое, что заставляет меня чуть ли не рыдать!

— Мне очень жаль, Фил, если я виноват в этом.

— Это было самое ужасное событие в моей жизни, хозяин! — продолжал притворяться Картер. — Я был обручен с дочерью богатого Джима Блоомера, молоденькой Селли, но родители не хотели ее отдать за нищего! Я отправился в Нью-Йорк заработать деньжонок, но когда вернулся, Селли уже вышла замуж за другого!

Глаза Мейерса заблестели, как горящие уголья… Он судорожно стискивал кулаки и нервно подергивал плечами.

Наконец он заговорил… Голос его, в противоположность лицу, был совершенно спокоен…

— Ну, и что же ты сделал тогда? — произнес он.

— Сделал-то я немного, но зато многое задумал! — отвечал сыщик.

— А что же именно?

— Первой моей мыслью было — придушить соперника.

— Но ты этого не сделал?

— Не сделал, так как еще неизвестно, кто бы кого придушил!

— Я бы не спустил этого, — злобно вымолвил Мейерс, — и непременно бы ухлопал его!

Глаза его при этом метали молнии, голос был глухой, как будто говоривший задыхался. Он встал, несколько раз прошелся по комнате и наконец снова сел напротив Ника Картера.

— Да! Насколько я себя знаю, я не остановился бы перед убийством!

— Хе-хе, — ухмыльнулся сыщик. — Я сделал гораздо лучше!

Мейерс вопросительно взглянул на него…

— А что же именно? — спросил он.

— Эге, — лукаво подмигнул Картер. — Я вас не настолько хорошо знаю, чтобы вам все рассказывать!

— Со мной можешь не скрытничать! — убежденно заявил Мейерс. — Мне ты можешь довериться!

— Хорошо! Только поклянитесь, что вы никому не расскажете!

— Клянусь! Вот тебе моя рука! Мейерс еще никогда не был клятвопреступником.

Ник перегнулся через стол, сложил руку трубой около рта и таинственным шепотом произнес:

— Я подстроил такую штучку, что его заподозрили в том, что он убил меня!

Мейерс весь превратился в слух. Его глаза блуждали, губы пересохли и он их то и дело облизывал.

— Дальше… Дальше… — глухим шепотом поощрял он, — говори мне все, все! Может быть, я помогу тебе! Дай мне только немного времени и я обогащу тебя! Можешь мне поверить!

— Ну, так, слушайте же, — начал Ник, как бы сдаваясь на его уговоры. — Я забрался в дом моего соперника и украл оттуда его топор и веревку. Затем убил одну из отцовских овец, собрал всю кровь в горшок и пошел к озеру, по дороге разбрызгивая ее. Найдя на берегу лодку которой обыкновенно пользовались рыбаки, я вылил в нее большое количество крови, привязал к веревке камень, обмотал шею овцы и спустил труп животного в озеро. Сняв с себя будничное платье, которое знал каждый в деревне, я намочил его в крови. Сам же оделся в праздничный наряд. Завернув снятый костюм вместе с украденным топором в тряпку, я швырнул этот сверток в воду, недалеко от берега, потоптал землю кругом, чтобы получился вид, будто здесь происходила борьба и ушел из деревни.