— Другого кучера, значит, не было?

— Нет, мистер, — ответил старый дворецкий. — Пока Мулена не разбил паралич, он выезжал с господами. Да ведь Мейерс был большой знаток своего дела, он любил лошадей и умел обращаться с ними. Только вот эти его странности, чтобы не сказать более…

— А как выглядел этот самый Мейерс? — спросил сыщик после небольшого молчания.

— Да он скорее похож на разбойника с большой дороги, чем на честного труженика.

— Что вы этим хотите сказать?

— Судите сами, мистер Картер, — начал старый Джон, — Мейерс ходил всегда надутый, как индейский петух, голову задирал кверху, ну так и казалось, что он спросит: а сколько стоит Нью-Йорк? Воспитание он, должно быть, получил хорошее: стоило мне начать есть рыбу ножом, как он возмущался и говорил, что это его коробит.

— Вот оно что… — задумчиво произнес Ник Картер. — Что же, уйдя со службы, он у вас не появлялся?

— Нет, мистер. Он совершенно скрылся с горизонта.

— Ну, а после того, как вам стало известно его местопребывание, он не появлялся?

— По крайней мере, я об этом ничего не слышал.

— Может быть, он пытался в другом месте видеться с мисс Этель?

— Не думаю, мистер, — ответил старый слуга. — Мисс Этель сумела бы ему указать его место.

— Вам не приходилось слышать, что мисс Этель встречала его на улице?

— Даже очень часто, мистер! Кучер и то ворчал, что этот Мейерс попадался так часто навстречу, точно у него несколько двойников.

— Прекрасно! Этот Мейерс красивый парень?

— Пожалуй, если смотреть издали, — заявил Мекер. — Вблизи он похож на спаржу, посаженную в навоз.

— У него темные волосы?

— Избави Бог! Он скорее рыжий.

— Я думал как раз обратное, — задумчиво произнес Ник. — А какие у него глаза?

— Очень красивые! Темные и глубокие такие… Но, позвольте, ведь не думаете же вы в самом деле, чтобы мисс…

— Не приходите заранее в ужас от моих предположений, дорогой Джон, — спокойно перебил старого дворецкого сыщик. — Скажите, есть у вас на конюшне верховая лошадь?

— Конечно, мистер!

— Пусть мне се оседлают. А где живет этот Мейерс?

— На улице Денвиль. Его дом стоит в стороне от дороги и окружен сосновой рощей.

Старый дворецкий хотел было уже идти в конюшню, когда Ник Картер остановил его.

— Еще один, последний вопрос, Джон, — произнес он. — Ответьте мне по совести: мисс Этель охотно рассталась с Мейерсом?

— Как?! — изумился старый слуга. — Верно ли я вас понял? Мисс Этель с этим… С этим Мейерсом? Знаете что, мистер Картер, если бы я не знал, что передо мной величайший сыщик Америки, я бы сказал, что деньги, которые заплатили за ваше ученье, брошены на ветер!

— Черт возьми, — рассмеялся Картер. — Разве мой вопрос был так глуп?

— Гм… вы уж на меня не сердитесь, мистер, а только, знаете, такое предположение — это… это идиотизм.

— Но почему же, господин строгий критик?

— Да очень просто, мистер Картер. Если бы мисс Этель хотела выйти замуж за этого фрукта, ей совсем не нужно было бежать из дому: она сегодня совершеннолетняя и может распорядиться собой, как желает. Только, знаете что, барышня вышла бы скорее за меня замуж, чем за этого Мейерса!

— Успокойтесь, Джон! Я и сам, откровенно говоря, не думаю, чтобы мисс Этель пошла на это.

— Я тоже не думаю, — подтвердил Мекер. — Этот Мейерс был для нее пугалом.

— Он ей был противен? — живо осведомился Ник.

— Как вам сказать? Барышня его скорее боялась.

— Как же вы себе объяснили эту боязнь, Джон?

— Да никак, мистер Картер. Помню только, что когда он наконец ушел, мисс Этель мне сказала: «Я страшно рада, Джон, что этого человека больше здесь нет!» При этом, в ее голосе слышалась радость, как при избавлении от опасности.

— Все-таки, я не понимаю, чем он мог быть страшен мисс Этель?

— Кто знает, как он вел себя во время поездок!

— И все-таки весьма возможно, что она ушла с ним добровольно.

— Мистер Картер, — чистосердечно заявил старый слуга, — будь вы в десять раз проницательней, я и тогда не поверю этому.

— Но, однако, факты доказывают, что похититель находился в комнате мисс Этель уже в то время, когда ее тетя постучала в дверь и осведомилась о состоянии ее здоровья. Далее: мы знаем, что в дело была употреблена лестница, что собака не обратила на это ни малейшего внимания и что сама мисс Пайн, идя пешком до ожидавших лошадей, не издала ни малейшего крика, не сделала ни малейшей попытки ни к бегству, ни к самозащите; мало того, она сама упаковала свой чемодан… Согласитесь сами, Джон, это дает мне право заподозрить ее.

— Негодяй мог угрожать ей револьвером, мистер Картер. Может быть, барышне ничего не оставалось как повиноваться мерзавцу? Вы не знаете ее, мне даже смешно: гордая, умная мисс Этель и этот нахал.

— Значит, вы окончательно не верите в возможность добровольного ухода?

Старый слуга так энергично потряс головой, что Ник с трудом удержался от смеха.

— Успокойтесь, я сам в это не верю. Однако, оседлайте же мне лошадь.

— Вы хотите посетить этого Мейерса?

— Вы угадали.

— А мне можно будет поехать с вами?

— Сегодня нет. В следующий раз.

Через четверть часа лошадь была оседлана.

— Еще вопрос, Джон. Лошадь найдет обратно дорогу? Я хочу сказать, если я поверну ее головой к дому, она найдет свою конюшню?

— Безусловно, мистер Картер!

— Это очень хорошо, так как весьма возможно, что мне придется поступить именно таким образом. До свиданья, дорогой Джон!

С этими словами сыщик вскочил на лошадь и помчался галопом к дому Мирона Мейерса.

— Этот Мирон Мейерс, — бормотал дорогой Ник Картер, — единственный человек, о котором я знаю, что собака к нему привыкла.

Доехав до места, о котором говорил Джон, сыщик увидел простой сельский домик, окруженный сосновой рощей. Быстро повернув лошадь, Ник Картер помчался обратно, проскакав с четверть мили, он выбрал удобный момент и ловко спрыгнул на землю. Получившая на прощанье сильный удар хлыстом лошадь понеслась к своей конюшне.

— Великолепно, — пробормотал Ник.

Перескочив широкий ров края дороги, Картер очутился в сосновом лесу и быстро скрылся за стволами деревьев.

Минут через двадцать из лесу вышел молодой крестьянин и, перепрыгнув через ров, направился к дому Мейерса.

По виду крестьянин этот напоминал батрака, искавшего работу.

Одежда его состояла из засаленной блузы, кожаных брюк и сапог, подбитых крупными гвоздями. Потертая, выцветшая и местами прорванная шляпа, нельзя сказать, чтобы особенно эффектно сидела на всклокоченной голове парня, а длинная трубка, торчавшая во рту, придавала лицу батрака вялое, тупое выражение.

Крестьянин шел прямо к маленькому домику, скрытому за деревьями и, только подойдя ближе, остановился и с видимым интересом уставился на него.

Около двери он увидел человека, занятого какой-то работой…

Казалось, это обстоятельство придало ему мужества: он быстро прошел лужайку перед домом и подошел к работавшему мужчине.

Батрак этот был не кто иной, как Ник Картер, не имевший соперников в искусстве гримирования и переодевания. В работавшем на пороге маленького домика мужчине Картер по описанию тотчас же узнал сильно интересовавшего его Мирона Мейерса.

— Не будет ли здесь для меня работы? — спросил он, сдернув с головы шляпу и вынув изо рта трубку. Работавший повернулся и через плечо с неудовольствием уставился на спрашивавшего.

— Я по крайней мере не вижу, чтобы для тебя что-нибудь нашлось, — грубо ответил он.

— А, может быть, все-таки найдется? — не унимался мнимый батрак. — Парень я здоровый, не околевать же мне с голода! Я бы дешево нанялся!

— Мне не нужен работник!

— Гм… Послушай, хозяин! Я готов целую неделю служить за стол и конуру!

— Не слышишь ты что ли, что мне никого не нужно?

— Эх! — почесал затылок Ник Картер, великолепно подделываясь под замашки простого крестьянина. — Ну, так не будешь ли ты так добр и не дашь ли мне хоть пожевать чего-нибудь? Я сильно проголодался!