Директор только покачал головой и ничего не ответил.

— Скажите-ка мне теперь, как велико расстояние между камерой храброго Кона и камерой Кварца? — с тонкой улыбкой осведомился Ник Картер.

— Их камеры расположены рядом, они соседи.

— А? В самом деле? Но я надеюсь, что вы разделили этих джентльменов с тех пор, как в тюрьме зашалила нечистая сила? — спросил сыщик, чрезвычайно заинтересованный.

— Нет, я этого не сделал, — возразил директор, — да и к чему же было отдавать такое распоряжение?

— Ничего. Тем удобнее для моего плана. Потому что, как только я несколько разберусь во всем этом деле, я попрошу вас призвать Кона сюда, а меня вместо него отправить в его камеру.

— Боже мой! Мистер Картер, вы шутите?

— Я никогда не шучу в таких делах, — сухо возразил сыщик.

— Праведный Боже! Но вы окончательно сбиваете меня с толку! — воскликнул директор и даже покраснел. — Что же вы думаете этим достигнуть? Вы не обманете ни одного заключенного, верьте мне!

— Я лучше поверю своему собственному убеждению, которое говорит, что такой обман во всяком случае удастся.

— Вы осрамитесь в тот самый момент, когда вам начнут стучать, и вы должны будете ответить.

— Может быть, я и осрамлюсь, а может быть, все-таки достигну этим того, что мне нужно, — с обычным своим хладнокровием возразил Ник Картер.

— Как хотите, — заявил, наконец, директор и, засунув руки в карманы, откинулся на спинку кресла, как человек, который знает, что упрямого не переспоришь.

— Оставим пока этот вопрос, — сказал сыщик, смеясь, — рано еще решать его. Лучше скажите мне, часто ли вы еще вызывали к себе Кона?

— Да пожалуй, еще раз двенадцать.

— И господин Кон с каждым разом казался все более напуганным, не правда ли? — с иронией осведомился сыщик.

— Совершенно верно.

— Я полагаю, — продолжал допытываться Ник Картер, — что, кроме Кона, вы вызывали к себе и некоторых других заключенных?

— Несомненно. Я опросил, по крайней мере, человек шесть.

— И что же пели они вам?

— Приблизительно то же самое, что перед тем рассказывал и Кон.

— Они были действительно напуганы?

— Без сомнения и притом так, что о притворстве здесь не может быть и речи.

— Скажите, пожалуйста, милейший господин директор, давали вам другие заключенные описание демона?

— Разумеется, и все их описания совершенно совпадали друг с другом.

— Иными словами, все они видели настоящего черта с рогами, копытами и другими адскими атрибутами?

— Да, но иногда привидение являлось в красной мантии, два раза оно было в развевающихся белых одеждах, а иногда этот дух приходил… гм, как бы мне выразиться, — директор откашлялся, — без всякой одежды, так сказать, голый.

— Фи, какое бесстыдство! Надо полагать, что на нем было все же трико, — засмеялся сыщик. — Впрочем, это безразлично, и костюм тут роли не играет. Мне гораздо важнее знать, всегда ли этот страшный дух походил фигурой на молодую девушку или мальчика, иначе говоря, был стройным, маленьким и грациозным?

— Всегда, — не задумываясь, ответил директор.

— Прекрасно! А где у вас помещается Занони?

— Странный вопрос. Разумеется, в женском отделении.

— Подавало ли ее поведение какие-либо поводы к жалобам?

— Никаких решительно, она ведет себя примерно. Притом она ведь умственно нормальная, как мы с вами.

— Что касается этого последнего, так я поручусь за это своей жизнью, — саркастически заметил Ник Картер. — Пользуется ли она какими-либо льготами или привилегиями?

— Абсолютно никакими.

— Не имеет ли она большей свободы передвижения?

— Ни большей, ни меньшей, чем все ее товарки.

— Видите ли вы иногда эту Занони?

— Еще бы, каждый день, на обходе.

— Какое она производит впечатление? Покорилась ли своей судьбе? Весела, старается ли вступать с вами в разговор?

— Иногда, но не всегда… Но к чему все эти вопросы?

— Скажите мне, пожалуйста, господин директор, — вместо ответа спросил Ник Картер, — знает ли в тюрьме еще кто-нибудь, кроме вас, о том, что вы меня вызвали?

— Никто решительно! — заявил последний. — За это я вам ручаюсь!

— Прекрасно! Вы постараетесь, конечно, и впредь, чтобы факт моего пребывания здесь продолжал оставаться тайной! А главное, чтобы Кварц и Занони остались в полном неведении об этом обстоятельстве! — сказал сыщик, повышая голос.

— Об этом не беспокойтесь, мистер Картер. Вы не проболтаетесь, а я тем более, и заключенные не узнают ровно ничего.

— Хорошо! В таком случае мы скоро поймаем этого духа, — зло усмехнулся Ник Картер.

— Дай Бог, чтобы вы имели успех. Если и вы не добьетесь никакого результата, то у нас разразится здесь ужасающий бунт, и Бог знает, кто из нас доживет тогда до следующего дня, — со вздохом сказал директор.

— Что произошло бы тогда, это я могу сказать вам в нескольких словах, — заметил Ник Картер. — Произошло бы именно то, чего добиваются Кварц и Занони. Они хотят подготовить вооруженный бунт, при усмирении которого вы и ваши подчиненные по возможности должны быть убиты. Еще до окончательного усмирения бунта тюрьма лишилась бы по крайней мере двух своих заключенных, а именно доктора Кварца и Занони. А теперь, милейший господин директор, — сказал сыщик после некоторого размышления, — я хотел бы лично удостовериться в том, насколько вы можете доверять сторожам Муллену и Прейсу.

— Если я не могу доверять этим двум людям, то готов усомниться в собственной порядочности! — сказал директор с раздражением.

— Прекрасно, пошлите мне их, пожалуйста, сюда в кабинет, одного за другим. Прежде всего мне хотелось бы видеть Муллена.

Последний был человек богатырского сложения, свыше шести футов ростом, поседевший на тюремной службе и, так сказать, сжившийся с ней. По приказанию директора он вошел в кабинет и остановился перед сыщиком, высокий, могучий, настоящее олицетворение силы и энергии.

— Садитесь, Муллен, — начал Ник Картер. — Мне нужно с вами переговорить. Сообщал ли вам директор, кто я?

— Нет, мистер.

— Ну-с, так я Ник Картер.

— Да? Я, кажется, уже слышал о вас, — равнодушно ответил Муллен, глядя сыщику прямо в глаза.

Но именно такое поведение очень понравилось Нику Картеру. Он начинал понимать неограниченное доверие директора к этому сторожу.

— Прежде всего, — сказал сыщик, — имейте в виду, что никто в тюрьме не должен знать о моем пребывании здесь.

— От меня во всяком случае никто ничего не узнает, — был лаконичный ответ.

— Кроме вас, я еще откроюсь вашему товарищу, Прейсу. Вы двое и директор будете единственными, кто будет знать о моем присутствии здесь. А теперь, Муллен, скажите мне, видели ли вы этого знаменитого «Демона Даннеморы»?

— Видел!

— Где?

— В двух или трех местах, но всегда вдоль галерей.

— Видели ли вы когда-нибудь, что дух исчезает за решетками дверей, как утверждают заключенные? — продолжал расспрашивать Ник Картер.

— Да, мне казалось, что привидение скользнуло сквозь решетку.

— А вы стреляли в него?

— Стрелял.

— Сколько раз?

— Четыре раза, каждый раз, когда я его видел.

— Вы хорошо стреляете?

— Говорят, что да! Мне даже кажется, что большей меткости нельзя требовать от смертного.

— Хорошо! Скажите, пожалуйста, Муллен, так вы думаете, что попали в привидение? — спросил сыщик.

— Разумеется, попал.

— Произвел ли ваш выстрел какое-либо впечатление на духа?

— По-видимому, никакого.

— Тем не менее, вы вполне убеждены, что ваша пуля попала в цель?

— Вполне.

— Я готов вам верить, Муллен, но как же вы объясняете себе такое противоречие? — спросил сыщик, откидываясь на спинку кресла и в упор глядя на своего собеседника.

— Этого я не знаю, — сказал Муллен, пожимая плечами.

— Вы верите в привидения?

— Нет, — проворчал сторож.

— Значит, вы и «Демона Даннеморы» не признаете выходцем с того света? — настаивал Ник Картер.