Пожалуйста, не смейтесь надо мной, многоуважаемый мистер Картер, если я, считающий себя человеком вполне просвещенным, совершенно серьезно заявляю вам, что у нас в Даннеморе нечисто; наша, и без того уже мрачная страшная тюрьма каждую ночь посещается каким-то духом.

Но главное, что особенно странно — не одни только заключенные видели «Демона Даннеморы»: привидение являлось и сторожам и не раз подвергалось преследованиям со стороны последних.

Если в скором времени не выяснится эта непонятная мне тайна и не прекратятся эти страшные явления, то я вынужден буду опасаться самых серьезных беспорядков, которые, могут разрастись до настоящего бунта в тюрьме, исход которого может стать роковым для меня и для моего персонала. Не откладывайте же, не медлите ни минуты и приезжайте, как можно скорее».

При том живом интересе, который знаменитый сыщик всегда принимал в преступной карьере доктора Кварца и его прекрасной ученицы Занони, понятно, что он немедленно отложил все другие дела и ближайшим же поездом уехал в Даннемору.

На следующий день он сидел уже в кабинете директора тюрьмы.

— Ну-с, я получил ваше письмо — и вот я здесь, — заявил сыщик, выжидающе глядя на своего собеседника. — Теперь, пожалуйста, еще раз хорошенько растолкуйте мне, в чем дело.

— Вы не поверите, как я счастлив видеть вас, мистер Картер, — сказал директор, сердечно пожимая сыщику руку, и принялся рассказывать:

— Во всех отделениях подведомственной мне тюрьмы творится какая-то чертовщина и что хуже всего, я решительно не вижу никакой возможности как-либо подействовать успокоительно на взволнованные умы моих заключенных.

— Таким образом, «Демон Даннеморы», как вы его назвали в своем письме, оказался сильней всей тюремной администрации? — с улыбкой заметил Картер.

— Безусловно! — совершенно серьезно подтвердил директор. — Не правда ли, вы имели в своей жизни достаточно случаев познакомиться с характерами преступников и злодеев самого различного рода?

— Я думаю, — ответил сыщик, — я мог бы написать целые книги о том, что мне пришлось видеть во время своей долголетней практики.

— Ну вот, тем не менее, мистер Картер, я утверждаю, что вы не можете себе представить, во что превращаются отъявленные преступники, попадающие в Даннемору.

— Охотно верю вам.

— Повторяю, нужно иметь опыт директора тюрьмы или же тюремного сторожа, чтобы понять, до какого озверения может доходить человек, как мы это видим чуть ли не каждый день. Не хватает слов, чтобы описать этот ужас! — все более волнуясь, продолжал директор. — Можете представить себе, что должно твориться в подобной тюрьме, когда все ее обитатели объяты паническим страхом! Бывали ли вы в далеких прериях и видели ли стадо разъяренных, взбесившихся буйволов? — после некоторой паузы спросил директор.

— Да, я имел случай наблюдать такую картину. Помню, с моим другом Буффало Билль, мы как-то раз присутствовали при таком зрелище.

— Ну вот, тогда вы знаете, что пастухи не имеют возможности успокоить или остановить стадо, которое с бешеной яростью несется вперед, как неудержимый степной пожар.

— Да, действительно, броситься навстречу взбесившемуся стаду буйволов — это сумасшествие, — согласился сыщик.

— У нас здесь налицо такое же стадо, которое в мирное время может управляться одним единственным человеком, и которое никогда не вздумает оказать сопротивления, если только не будет выведено из равновесия каким-либо исключительным явлением.

— Я понимаю, на что вы намекаете.

— Если же такое стадо буйволов чем-нибудь напугать, то в нем просыпаются все его дикие животные инстинкты. Целый кавалерийский полк не в состоянии остановить такое напуганное стадо. Не правда ли?

Сыщик утвердительно кивнул головой.

— Ну-с, мистер Картер, смею вас уверить, что тюрьма, полная самых отъявленных и притом по большей части умственно ненормальных преступников, в тысячу раз страшнее такого стада буйволов, — мрачно сказал директор.

— Неужели? — с улыбкой сомнения спросил Картер.

— Страшнее! — повторил директор, возвышая голос и от волнения ударил рукой по столу. — Мы уже видели такие бунты в Даннеморе, и опыт научил нас, что в таком случае не помогают никакие меры предосторожности. Эти звери в образе человеческом не боятся в такую минуту никакого оружия. Все их низменные инстинкты сразу просыпаются в них. Обезумевшие и исступленные, эти преступники душат, бьют, кусают, пока не разорвут на клочки не только своих сторожей, но и друг друга.

— И вы полагаете, что здесь, в этой тюрьме, надо считаться с возможностью такой катастрофы? Но что же привело заключенных в такое взволнованное состояние?

— «Демон Даннеморы!»

— Тогда скажите мне прежде всего, кто или что он этот «Демон Даннеморы»? — с видимым нетерпением спросил Ник Картер.

— Я могу вам ответить только тем же вопросом, так как именно для разрешения его я и пригласил вас сюда, — ответил директор, пожимая плечами.

— В каком виде является это привидение?

— Оно всякий раз выглядит иначе!

— Хорошо, а где же оно появляется?

— Тоже каждый раз на новом месте!

— Но чем же вызваны его появления?

— Не знаю, — заметил директор, который начинал казаться сыщику человеком, довольно недалеким. — Заключенные все того мнения, что это дух, и называют его «Демоном Даннеморы».

— А в какие часы он появляется? — осведомился сыщик.

— Обыкновенно между полуночью и первым криком петуха, притом иногда по два, по три раза в одну и ту же ночь. Иногда же проходит несколько ночей, и привидение вовсе не показывается.

— А вы сами видели когда-нибудь это страшилище?

— К сожалению, нет, но трое из сторожей видели его.

— Так почему же они не стреляли в него?

— Все трое уверяют, что стреляли!

— И из страха промахнулись, не правда ли?

— Нет, напротив, сторожа клянутся, что их выстрелы попали в привидение. Но действие их было такое же, как если бы перед ними было пустое пространство!

— Как их зовут, этих замечательных стрелков?

— Муллен, Прес и Стетсон.

— А они давно уже состоят у вас на службе?

— Стетсон — новичок. Он здесь еще не полных три месяца, зато Муллен и Прейс уже давно служат здесь в тюрьме. Муллен состоит сторожем уже чуть ли не десять лет, а Прейс, может быть, около пяти, — объяснил директор.

— Они вполне надежные, порядочные люди?

— По-моему, вполне.

— Иначе говоря, это люди, — продолжал сыщик, делая ударение на каждом слове, — которые абсолютно неподкупны, и которых не могут соблазнить никакие, хотя бы самые щедрые обещания?

— Видите ли, как известно, ни в чем нельзя так легко ошибиться, как в людях, и в душу этих трех сторожей я, разумеется, влезть не могу, но я лично считаю себя вправе называть их безусловно добросовестными, честными и неподкупными служащими.

— Сколько каждому из них лет?

— Муллену под пятьдесят. Прейсу около сорока, а Стетсону приблизительно тридцать пять лет.

— Когда стали появляться первые слухи о ночном привидении?

— Недель шесть тому назад.

— Кто первый увидел его?

— Один из пожизненно заключенных. В наших книгах он значится под фамилией Кон.

— Пожалуйста, расскажите мне все, что он вам сообщил, — попросил сыщик, усаживаясь поудобнее в кресле и закуривая сигару. — Прежде всего, что этот Кон, интеллигентный человек?

— Несомненно. Высшего образования он, правда, не получил, но он вполне развит и обладает совершенно здравым рассудком. Он только притворился сумасшедшим, чтобы избежать казни на электрическом стуле.

— Сколько времени уже находится он здесь?

— Уже лет двенадцать. Я говорил вам, мистер Картер, что Кон заключен пожизненно.

— Ну что же рассказал он вам?

— Когда Кона привели сюда, в мой кабинет, он прежде всего сказал мне, что хорошо знает порядок и законы тюрьмы, знает, что навсегда лишится права просить аудиенции, если осмелится явится ко мне с необоснованной жалобой. По этой именно причине он долго не решался прийти ко мне со своим странным сообщением. После этого предисловия он начал рассказывать.