Подгоняемый жаждой благополучия, Борис учится, становится инженером. Отец по-прежнему наставляет сына, его советы сводятся, правда, к одному: «Делай деньги!» За ними и едет Борис на Север. Но вскоре прекращают свое существование иностранные концессии, исчезает и возможность легкого заработка. Он перебирается в столицу. Часто меняет место работы, пока не устраивается во Всесоюзное объединение. К своему удивлению, он вдруг узнает в начальнике объединения того человека, который спас их когда-то в Одессе. Это был Петр Степанов, отец Виталия. Он тут же строчит на него донос. Честного коммуниста арестовывают… Так клевета становится главным оружием Бориса Плюща. Но коллектив ему не верит, возникает угроза разоблачения, и он снова отбывает в Сибирь, подальше от греха…

Поселился Борис на самом дальнем прииске, за тысячу километров от железной дороги. Искушенный в интригах, Плющ вскоре приобрел у местных доверчивых людей даже некий «авторитет». Создав на прииске обстановку всеобщего недоверия, подозрения, он «призывал к революционной бдительности». И был принят в партию людьми, «загипнотизированными его «революционной» болтовней. А получив партбилет, перебрался на Южный. Как говорится, и концы в воду… И снова — махинации с золотом, нечистые, преступные комбинации, прямое предательство.

За клевету партийное собрание решает единодушно исключить Плюща из партии и передать дело в суд. После партийного собрания Борис Робертович понимает, что у него остается только один путь — «немедленное бегство», но осуществить это ему не удается. Снедаемый животным страхом, зная о том, что кара ему предстоит самая суровая, мечется он по тайге, пока не попадает в топь. И не откликнулась тайга на его предсмертный, душераздирающий крик. Таков закономерный финал «делового человека», преступника, которого жажда наживы привела и к моральному и к физическому краю…

Зло, неисчислимые бедствия приносило золото коренным жителям Севера. «Золото дурной, она худо людям дает», — это твердо знал старый охотник Гаврила Иптешев, щедро угощавший Максимыча, разведчика Турбина, пришедшего к нему узнать про старую штольню. И упорно молчал, хотя очень уважал он богатыря Максимыча, хорошего и доброго человека. Конечно, шайтана теперь прогнали с Медвежьей, можно бы и идти в штольню. «Но что скажет бог Миколка? — сокрушался Гаврила. — Краснов говорил, что русский бог, как шайтан, тоже не велит открывать штольню. Кого слушать? Покажешь штольню — на гору придут люди, значит, уйдет зверь, охоты не будет. Иптешев тоже уходи, бросай заимку». Старик со страхом вспоминал прошлое: огонь, страшное пламя, почти до самого неба… Озверевшие золотоискатели подожгли берестовые юрты орочёнов, сгоняя их с родной земли лишь за то, что там было золото. Немало пережил тогда Гаврила Иптешев.

Забитостью, невежеством местного населения пользовалось не одно поколение Красновых. Но тут они явно просчитались. И не коварством и подачками, а своим собственным примером, жизнью ради общего блага завоевали уважение в сердцах сородичей Гаврилы пришедшие в тайгу люди, так непохожие, на тех, хищников…

Правой рукой Степанова, его подлинным другом и соратником становится заведующий горным цехом, секретарь партийной организации Сергей Иванович Рудаков. Образ этого коммуниста перекликается с известными героями произведений на так называемую «производственную» тему. В свое время один из героев «Энергии» Ф. Гладкова, как мы помним, подчеркивал, что он строит не только Днепрогэс, но и новую жизнь. Тем же принципом руководствуется и Сергей Иванович Рудаков.

Для Рудакова в центре его партийной работы стоит человек. Поэтому руководитель, по мнению Сергея Ивановича, должен быть и воспитателем. Общие цель, работа, общие радости и заботы — все это рождает настоящий производственный коллектив, организацию высшего социально-экономического порядка, в котором, как во всяком живом теле, мешает любая болячка, пусть даже самая на первый взгляд пустяковая. Этому он терпеливо, с большим человеческим тактом, исподволь учит Степанова и других. Он считает себя, как, и его товарищи по работе, бойцом валютного фронта. Этим он определяет место коллектива, его неотложные задачи и перспективу в трудовом процессе.

Искренне уважая Степанова, квалифицированного специалиста, преданного делу коммуниста, который, если нужно, не пожалеет и собственной жизни, в чем мы неоднократно убеждаемся, Рудаков поддерживает стремление начальника прииска как можно быстрее начать строительство рудника и поломать старые порядки и старую психологию на Южном. В то же время он проявляет дальновидность и принципиальность, критикуя на собраниях «удельного князя всея тайги». В полную силу талант Рудакова как партийного организатора проявляется в вовлечении в строительство рудника не только коммунистов Южного, но и всех, кто раньше сомневался в необходимости проводимых преобразований.

Руководимые и направляемые волей Рудакова председатель приискома Бушуев, инженер Быкова, секретарь комсомольской организации Наташа (кстати, лучший взрывник прииска) вырастают в настоящих вожаков коллектива.

Результаты совместных усилий увенчались, наконец, успехом. В заключение романа автор пишет: «Строительство рудника велось теперь в три смены, и все больше и больше золотых огней загоралось по вечерам на Медвежьей горе». Загорались уверенностью в победе и сердца всех тех, кто вложил долю своего труда в будущее предприятие.

Мы видим, как появляется у людей тяга к знаниям, освоению новых технических профессий, без чего невозможен переход на государственные работы. Молодежь, да и старики, охотно идут на лекции, постигают тайны казавшихся еще вчера совершенно немыслимых специальностей. Жизнь меняла и облик древней тайги, и вековые привычки людей, ее населявших. Начались занятия в группах технического минимума, организованных для старателей… «Сегодня на занятиях появился и сам Павел Алексеевич Пихтачев, немало удивив этим слушателей», — читаем мы в романе. Пришел на курсы и ветеран Степан Иванович Кравченко. «Он понимал, что без новых знаний нельзя будет работать на руднике».

Неловко примостясь сбоку маленькой ученической парты, Степан Иванович старательно записывал негнущимися пальцами сведения о новой буровой технике, с которой ему предстояло сдружиться так же, как со знакомыми с детства лопатой и кайлом.

И в душах людей, еще ранее живших старыми устоями, определяется серьезный перелом. Отходит от «честной компании» дымовых, красновых Михайла, когда-то бежавший в Сибирь от раскулачивания. Люди по-новому начинают относиться к золоту. Читатель видит этот перелом в том, что принес и не утаил найденный большой самородок молодой горняк Вася Егоров; Пихтачев, которому Степанов постоянно «портил» жизнь, спасает его в решающую минуту, вернув потерянную банку с золотом, чего ранее не сделал бы никогда. Весьма красноречива и сцена, когда старый Захарыч, отец Наташи, вручает следователю скопленное за многие годы золото.

Спустя годы, на вопрос Степанова: «Был когда-нибудь ты по-настоящему счастлив?» — Пихтачев ответит: «Счастье не конь, хомута не наденешь, в оглобли не впряжешь. Однажды был… Когда избавился от банки с золотом — помнишь, мы потеряли на Южном? Тогда и настоящим человеком себя почувствовал. А это, паря, и есть самое кристальное счастье».

Итак, засияли огни на вершине неприступной Медвежьей. И как не понять гордость Степанова, Рудакова, Бушуева, всего коллектива за дело рук своих!

«Красота-то какая! — восхищается великан Турбин, обращаясь к Степанову и Рудакову. — Прямо глазам не верится, что мы все это сами отгрохали… Васька Егоров вез меня сюда на электровозе и всю дорогу включал сирену: «Тайге, говорит, салют. Пусть знает, что хозяин едет!»

В тайге растет новый рудник, возводятся благоустроенные здания поселка, а главное, растут в нем новые люди, которые примут эстафету от старших и с честью продолжат начатое ими. Отдадут себя до конца делу чрезвычайной государственной важности, будут по-хозяйски, бережно относиться к богатствам недр.