Виталий Петрович направил на лесосплав Наташу, Ивана, Федота и молодых Бушуевых.

В новой лодке-долбленке разместились все пятеро. На дно уложили мешки со взрывчаткой, двуствольную централку, берестяной туес и походный рюкзак.

Кедровка сильно обмелела. Из воды торчали мшистые валуны, издали похожие на медведей.

Плыли осторожно, держась берега. Федот, стоя на носу лодки, шестом толкал ее против течения. Иван сел на весла, но вскоре тоже взял шест: лодка днищем скрежетала о камни. И все-таки частенько приходилось брести по воде, сталкивая лодку с перекатов.

Километра через два перекаты кончились, и русло стало глубоким. Вечернее солнце опускалось за гору, золотило ровную, зеркальную гладь реки.

— Хорошо! — оглядываясь по сторонам, шептала Наташа. — Вода, тайга, горы… Нет на свете ничего краше!

Девушка была счастлива: школа вечерняя позади, на днях свадьба, и после пуска рудника вместе с Иваном в институт.

Наташа, ударив по воде маленьким веслом-лопаткой, обрызгала Ивана.

В ответ он размахнулся шестом и окатил всех. Наташа и Маша завизжали, ребята засмеялись, их смех гулким эхом отдавался в уснувших горах.

Послышалось отчетливое постукивание мотора, скрип железа и глухой шум падающей земли.

— Кто шумит? — спросила Маша.

— Шайтан!.. — засмеялся муж. — Не бойся. Это экскаватор канал роет, вода Кедровки на гидравлики пойдет.

Проплыли мимо зеленого, густо заросшего острова и за небольшим поворотом увидали экскаватор.

— Как гусь из воды пищу хватает! — проговорил Федот, наблюдая за его работой.

Машинист опускал раму, и ковш пропадал под водой, врезался в грунт, со скрежетом скользил по валунам. Экскаватор пятился, поднимая ковш, и, развернувшись, высыпал мокрый грунт на борт канала.

— Этот «гусек» сразу три тонны заглатывает и выплевывает в сторону, — сказал Иван.

На реке темнело. В глубокой долине ночь наступала медленно. Лучи солнца в последний раз скользнули по дальней снежной вершине, и долго стоял полумрак короткой летней ночи.

Вдруг у берега закачалась осока, послышался легкий свист крыльев. Маша вскинула ружье. Один за другим ахнули два выстрела. Раздался всплеск воды и крик подраненной птицы.

— Жарево есть, а на варево, на уху, мы забыли взять рыбных консервов, — объявила Наташа под дружный смех товарищей.

Поймав подранка, поплыли дальше. Река здесь текла медленно, и Иван греб без напряжения. Вскоре над тайгой показалась луна, стало светло, будто зажгли большой электрический фонарь.

тихо запела Наташа, и песня вольно полилась по реке.

— А вот и затор, — прервал песню Петро. — Иван, правь к левому берегу.

Впереди поперек реки виднелась баррикада из беспорядочно нагроможденных друг на друга бревен. Река, озаренная холодным лунным светом, с шумом прорывалась сквозь них.

— Наташа! Иван! — раздался с берега знакомый бас Максимыча. — Причаливай к левому!

Через минуту Турбин вытягивал на берег лодку, глухо зашуршавшую днищем о песок.

— Здравствуй, Максимыч! Так у затора и живешь? — спросил Бушуев.

— Нет, в шалаше, с полкилометра выше. А сегодня тут караулю. Людей по домам отпустил. Лес-то на воде! Подорвем затор, и лес спустится до нижних перекатов, а там до фабрики рукой подать.

— Взрывать когда будем? — спросил Федот Наташу.

— Сейчас, при луне все видно. Рудаков велел подорвать для осенней навигации и перекаты.

— Правильно! — одобрил Иван и стал таскать мешки со взрывчаткой.

Наташа принялась готовить заряды.

— Что нового на руднике? — спросил Турбин.

— Есть новости, — ответил Бушуев. — Дня два назад прилетал какой-то чин из министерства. Проверял строительство.

— Смотри, какая рыбеха плещется! — перебил его Турбин, показывая на большие круги по воде, переливающиеся в лунном свете.

— Да, уплыла щерба… Много москвич возился с Плющом, — продолжал Бушуев.

— Душно́й он, вонь от него аж до самой Москвы идет, — с досадой бросил Турбин.

С реки внезапно донесся шум обвала. Бушуев прислушался, недоуменно поглядел на Турбина.

— На баррикаде бревно сорвалось, — спокойно объяснил тот.

— Чин этот велел Степанову срочно готовить жилье для новых строительных рабочих рудника-гиганта. Скоро начнут прибывать. Чувствуешь размах?!

— Иван профессором назначен, лекцию о скоростной проходке читать будет, — объявил Федот.

Когда заряды были готовы, Иван пошел осматривать баррикаду, а Наташа достала из лодки карбидку, заправила ее водой и, прочистив иглой форсунку, зажгла. Продолговатый белый язычок, поминутно вздрагивая, разгорелся ярким пламенем.

Вскоре вернулся Иван.

— Решил пока подорвать три заряда, — сказал он Наташе. — Давай мешки.

Наташа протянула ему два мешка, один взяла сама и пошла к реке.

Иван и Федот зажгли два дальних заряда, Наташа подожгла свой, и они вместе бросились к берегу, спрятались за колючей пихтой.

Раздались три глухих подводных взрыва. Затор в трех местах был прорван, вниз по течению реки понеслись десятки бревен. Однако баррикада еще держалась.

Рвали на перекатах и второй, и третий раз, пока река не стала чистой от бревен.

— Утром весь лес будет у фабрики. — Турбин уселся в лодку и посмотрел на часы. — Сейчас одиннадцать.

Плыли тихо. Длинные неуклюжие весла, ритмично опускаясь, глухо хлюпали и жалобно скрипели в уключинах.

Где-то неподалеку крякнула утка, с другого берега, как бы ей в ответ, разлилась соловьиная трель, и опять наступила звенящая тишина. На темной глади реки плыла кверху белым брюхом большая рыба.

— Какой тайменище! — забасил Турбин. Он наклонился с лодки и поймал проплывающую мимо рыбу. — Имай, Петро! — закричал он. — Взрывом оглушило.

Лодка медленно двигалась вверх по реке. На берегу темнел шалашик, сбоку освещенный луной.

— Вот и дом мой рыбачий! — пробасил Егор Максимыч, направляя лодку к берегу.

У шалашика, накрытого с трех сторон пихтовыми ветками, весело запылал костер. Женщины принялись готовить ужин, а Иван, Петро и Федот уплыли ставить сеть.

На носу лодки зажгли берестяной факел. У черной скалы Петро привязал конец сети к палке, заостренной с одного конца, а затем эту палку топором забил в речное дно. Иван медленно заводил весла и бесшумно греб к противоположному берегу, а Федот осторожно опускал в воду сеть.

— Быстрей, быстрей, — поторапливал Петро. — Здесь глубоко, дно чистое.

Из-за тучи снова вырвалась луна и разостлала наискось по реке тусклую дорожку, на ней полукругом закачались пробковые поплавки. Пахло тиной и водорослями.

Время ползло для рыбаков медленно, а воздух становился все холоднее. Над рекой разорванными клочьями плыл белый туман, поглощая ночь, реку, берестяной факел.

Лодка села на мель. Только тогда рыбаки поняли, что свернули с протоки в старицу, и, столкнув шестом лодку, повернули обратно.

— Я продрог, давайте смотреть сети, — предложил Петро, лязгая зубами.

Тихо подплыли к сети, она заметно дергалась на спокойной глади воды. Ежась от холода, Иван приподнял с лодки верхнюю веревку.

— Смотрите, как поплавки пляшут. Будет добыча.

Федот тоже попытался поднять сеть, но она, как живая, рванулась в сторону.

Иван посветил ярким берестяным факелом, и темная вода стала сразу прозрачной.

— Полно рыбы! Утром увезем в нашу горняцкую столовку, ребята спасибо скажут.

Поймав, наконец, веревку, Федот возбужденно сказал:

— Рыба-то какая! Не упустить бы.

Петро вынимал из сети щук и тайменей, чебаков, хариусов и бросал на дно лодки. Рыбы трепыхались, пытаясь выпрыгнуть за борт, шлепались друг на друга…

— Долгонько вы, друзья, пропадали! — встретил рыбаков Максимыч, покуривая у костра.

Иван, ни слова не говоря, протянул Маше метровую щуку и двух тайменей.