– Да, я помню… – легонько кивнул Джордан, опуская взгляд.

– Тебе пора уходить, – прошептал я. – Ты прекрасно знаешь, я хотел бы, чтобы ты остался. Но человеку больше здесь не место.

– Я не человек! – в зеленых глазах появилось противоречие. – Я ведь притворяюсь. Чтобы… мы и дальше были в порядке. Ты же сам знаешь, как нам было тяжело. Мы должны притворяться людьми.

– Притворяться… да, да, да, да, я знаю, я знаю это, – зашептал я. – Но сейчас это будет слабостью. Есть Алиса, есть Тласолтеотль. Да что там… Леса Силы, они скоро рухнут. Скоро весь мир потребует от нас того, что ты не можешь дать.

– Ты хочешь сказать…

– Я уже сказал. Тебе здесь не место, – оборвал я Джордана. – Наша юность закончилась. Нам больше не нужно притворяться. Мы можем принять его, потому что он готов и он идет. Я не хочу, чтобы ты был травмирован. Поэтому предлагаю тебе единственное, что может спасти от боли и страха. Слейся со мной. Если станем единым целым, ты сможешь сохранить рассудок, пусть и будешь частью меня.

– Тогда я стану другим… Это буду не я, – покачал головой Джордан. Начал пятиться, освобождаясь от меня... – Я не хочу ни с кем сливаться, я хочу и дальше быть похожим на человека.

Глядя на то, как юноша отходит, я пожал плечами.

– Наш отец не хотел, чтобы мы были людьми.

Джордан замер. Я продолжил:

– Ты ведь помнишь это? Он хотел, чтобы мы стали сильнее всех.

– Не ври! – закричал Джордан. – Он просто хотел, чтобы мы были лучше него!

– Он хотел, чтобы мы доказали всем, что мы не только лучше него, но мы – его детище. Кто нас послушает, если станем лишь чуточку сильнее нашего родителя? Мы будем мелкой мошкой, с нами не посчитаются.

– Ты… – Джордан запнулся, глядя на меня с испугом. – Ты поменялся. Неужели ты этого хочешь? Силы?..

– Я хочу отомстить за отца. За Алису. За Некрос. И я хочу защитить то, что мне дорого. Память о своих родителях. Для этого мне нужно быть сильным.

– Они мертвы. Ты не сможешь…

– Вернусь туда, где мы родились. В тот город, где все случилось.

– Для чего?

– Там начало моей истории. Нашей истории. Я должен вернуться к истокам, чтобы знать, куда двигаться. Или ты хочешь и дальше быть никем?

– Я хочу быть человеком.

– Как ты не понимаешь?.. – я запустил пальцы в волосы и скривился. – Дело не в твоем желании. Надо двигаться. Потому что жизнь идет, если мы остановимся, то окажемся в самом конце, там, где находятся лишь слабые и никчемные.

– Но мы будем людьми. Мы не будем убивать, будем честно работать и жить по-честному.

Он так наивен. Слабость и человечность в самих его глазах взбесила меня. Это – то, кем я хотел стать?

– Уже не выйдет! – закричал я. – У нас никогда не было шанса так жить! Как ты не понимаешь?! – я вздохнул. – Мы дети вампиров, все, что не на нашей стороне, – против нас. Я не хотел убивать, когда ушел из Грида. Но за мной следом притопали инквизиторы. Ты знаешь, куда нас везли? Мы были бы подопытным кроликом пасторов. Нас бы потрошили, резали на куски, с помощью артефактов пытали бы нашу душу… От нас бы ничего не осталось. Инквизиция желает нам лишь зла, а пока Инквизиция стоит во главе людей – все люди будут против нас. Если сейчас остановиться, нас уничтожат. Помнишь, что случилось с Некрос? Возьми она в руки меч… Но она этого не сделала. Она не защитилась, и в итоге ее тело пришлось снимать с креста. Ты хочешь для нас того же? Чтобы жить, нам нужна сила, – я заглянул в глаза Джордану. – Ты помнишь, почему города не проверяются тщательно Инквизицией. Они боятся. Боятся наткнуться на демонов. Боятся разворошить осиное гнездо. И в Гриде никогда не было чисто. В подвалах и домах на окраине всегда кто-то жил. Кто-то, кто не позволял людям и даже инквизиторам заглядывать в самые темные уголки.

– В итоге Грид уничтожили…

– Не по вине инквизиторов. Они всегда выполняли свою работу. Если тварь поднимается на поверхность и оставляет на пару-тройку трупов больше, чем обычно, – ее устраняют. Ты знаешь, те, кто сидел в подвалах, не виноват в том, что Грид захватил клан вампиров.

– К чему ты клонишь?

– Мы слабы. Нас искоренят, как только попадемся на глаза.

– У нас есть Симфония, у нас есть Алиса, мы достаточно сильны, чтобы осесть где-нибудь! И жить… хотя бы пытаться жить как люди.

– Это все не сила. Не будь ты человеком – понял бы, что и Симфония, и Алиса не смогут нас защитить. Молчу уже о большем.

Джордан открыл рот, чтобы что-то сказать, но я его перебил:

– Ты молод. Поверь мне. Ты понимаешь меня как никто, но ты – юная часть моей жизни. Твои знания не нужны. Ты не чувствуешь того, что чувствую я. Ты не управляешь моим телом. Ты лишь часть моей души, поэтому не спорь со мной. Сейчас моих сил недостаточно. Это говорит не жажда крови. Я должен стать демоном, и скоро стану. Он почти проснулся. Его сдерживаешь лишь ты. Ты боишься, ты слаб. Потому что ты так привык притворяться, что уже стал тем, кого играл. Ты, человек, понимаешь?

– Помнишь, что произошло в этот день? В день, когда ты встретил Айви и…

– Да, я помню, – кивнул я. – Что ты хочешь сказать мне об этом?

– Ты слетаешь с катушек. Может, я молод, но я понимаю, что тебе нравится вкус крови. Ты становишься невменяемым.

Я усмехнулся. Подошел ближе. Положил руку на щуплое плечо. Сжал его пальцами.

– Насколько же ты молод? Даже не имеешь моих мышц. Сколько тебе лет, мальчик? Твое лицо такое юное, мужественность в нем не прорезалась. С каждой секундой ты кажешься мне все меньше и меньше. Ты молодеешь или я старею слишком быстро?

Джордан смотрел на меня. В его глазах был испуг. Понимание. Он осознавал, что я хочу сказать, но не мог понять моих слов до того, как я их скажу; и я решил не оттягивать момент.

– Все, что я сделал в тот день, не является поводом для долгих рассуждений и обсуждений. Я просто показываю глупцам их место. Они его знают, но пытаются забыть. Да, во мне есть жажда крови. Мой отец пил кровь. Моя мать пила кровь. Это моя семья и ее правила. Я был инквизитором и дарил смерть. Я не прочь замарать руки. Но это не значит, что я схожу с ума.

Моя ладонь легла на грудь Джордану. Юноша вздрогнул. Его губы приоткрылись, но он так ничего и не сказал.

– Ты человек, а я – вампир. Даже если клыков нет, в моей крови все равно течет тот яд, что делает воду смертельной для меня, – мои пальцы впились в слабую кожу. – А ты требуешь от меня быть человеком? Ты отжил свое, юноша. Я и так слишком добр к тебе, раз позволяю стать частью меня, а не того, что придет вслед за мной.

– Не надо… я не хочу растворяться! – Джордан в панике попробовал отшатнуться, но я удержал его за ворот плаща.

– Тебе придется, Джо. Юность всегда служит пищей для зрелости, – я улыбнулся, но не для успокоения. – Не бойся. То, что ты почувствуешь, не боль. Это всего лишь прохлада моих прикосновений. Она пройдет, когда ты разбавишь мою кровь своей.

Кожа легко впустила меня. Ребра юноши захрустели, стискиваемые пальцами. Зеленые глаза смотрели на меня с ужасом. На тонких губах показалась кровь. Рука заходила все глубже.

– Давно пора было достать до твоего сердца, – рассмеялся я, чувствуя, как кисть погружается в полыхающее кострище молодого тела.

Джордан стоял, пытаясь удержать мою руку, не позволить ей сделать последнее движение. Напрасно. Кровь стекала на белоснежный пол, когда я выдернул руку из худой груди. Слизкий орган грохотал в ладони. Пару секунд я стоял, наслаждаясь чувством трепета перед плотью. И лишь потом позволил себе сжать кулак.