Его глаза видели меня. Только меня. Я знал, что он смотрит в мои глаза и, возможно, думает о том же, о чем и я.

Демон.

Тласолтеотль в моих руках продолжала беситься, требуя обратить на нее внимание, но я знал, что сейчас не время говорить. Губы незнакомца подрагивали, он хотел улыбнуться, но не был уверен, что это стоит делать. Возможно, он опасался меня? Может быть, он не верил, что я действительно на него смотрю? Он знал, что я не совсем человек, но он не мог быть уверенным в моей истинной сущности. Поэтому, как только уголек его сигары потускнел, я отвел взгляд, сделав вид, что интересуюсь разыгрываемой на аукционе брошью.

Лицитатор – ведущий аукциона, активно двигал руками, убеждая всех в том, что брошь способна принести удачу. Кто-то в это верил. Или, может, суммы, которые называли купцы, являлись для них лишь шуткой? В любом случае, после того, как цены пару раз подскочили, всем наскучил этот фарс, и они перестали бороться за золотую брошь. Она перешла в руки какого-то бледнощекого купца, который тут же отдал ее своей спутнице, даже не раздумывая – будто это крошка хлеба, которую он между делом бросил воробью. Я заметил, что существо в тени улыбнулось одновременно со мной.

Следующим предметом была шпага. Вернее, то, что от нее осталось. Я бросил взгляд на изысканную гарду, пока лицитатор рассказывал жуткую историю о том, как владельца этого оружия убили во сне его же шпагой, после чего она переломилась напополам. Когда мне надоело слушать о том, что это недоразумение, которое почему-то все еще зовется оружием, символизирует преданность клинка своему хозяину, я отвернулся, чтобы поискать Алису взглядом. Но ее все не было.

Шпагу купил какой-то идиот. Я его не осуждаю, но деньги он выбросил на ветер. Оружие слишком изломанное, чтобы вешать его на стену, и слишком красивое, чтобы держать в сундуке с прочим барахлом. Разве что, сыну дать в качестве игрушки, чтобы подержал в руках хотя бы рукоять настоящего клинка.

Безносое лицо в углу хмурилось, глядя на меня. За все время аукциона я ничего не сказал, лишь молча наблюдал за происходящим. Вероятно, мои намерения показались слишком очевидными. Спрятавшийся в тени поднял кружку, прикрывая свое лицо от меня. Я усмехнулся.

Вяло наблюдая за течением безделушек, истинная цена которым – дырка в горле во время пьянки в сельском кабаке, я заскучал. Существо с кружкой все еще наблюдало за мной, я же был лишен возможности следить за выражением его уродливого лица. Поэтому все, что мне оставалось, – смотреть на лицитатора. Его лицо было достаточно спокойным. Это было неискреннее спокойствие. В общем-то, большего и не ожидалось от дешевого аукциончика у выхода из города. Единственное, что меня заинтересовало, – глаза. Они смотрели в никуда. Я четко различал зрачки этого человека, и все больше приходил к выводу, что он пялится в одну точку. Я едва удержался, чтобы не проследить за его взглядом. Это, скорее всего, не принесло бы мне ничего хорошего. Тем более, что мне хватало самого осознания ненормальности этих глаз.

Спина лицитатора сгорбилась, когда он потянулся за следующей вещью. Его неуклюжие пальцы выудили из сундука кольцо. Оно выглядело обычным. Ведущий попросил внимания. Его рука поднялась к лицу. Я внимательно проследил за движением пальцев, закручивающих кончик усов. Делалось это вальяжно, задумчиво, но снисходительно. Зрачки на мгновение прыгнули в мою сторону и тут же вернулись в исходное положение. Как будто специально этот мужчина решил подать мне знак. Я напрягся. Губы, пухлые, щедро смоченные слюной, тщательно двигались, будто подбирая слова. Я вслушивался в его речь и не мог понять, действительно ли она настолько оживленная. Возникло ощущение, что меня дурят. Все делалось так, словно хотели сказать: «Эта вещь значительно отличается от остальных». Но было ли это так?.. Может, они просто пытаются заинтриговать тех, кто еще не поучаствовал?

Я покосился на окружающих меня. Они приуныли. Кольцо было «всего лишь» серебряным. Тем более, не на любой палец налезет.

Я закусил губу. Это кольцо рекламировалось как и другие товары, с таким же пафосом и наигранностью. Но руки двигались иначе, начальная цена не спешила быть названной, а глаза юноши, лишенного носа и ушей, смеялись мне в лицо. Зрачки лицитатора медленно передвинулись на меня. Я заметил крохотную головку червяка, тут же скользнувшую обратно под веко. Желтые зубы показывались все чаще, слова выговаривались все реже. Мне улыбались. Я огляделся. Они все улыбались. Их губы кривились в снисходительных усмешках, кто-то хихикал в рукав. У меня внутри все похолодело.

Когда я вновь повернулся к сцене, лицитатор все еще смотрел на меня. И вновь повторил свой вопрос. Я сглотнул. Мне не оставляли выбора.

— Один золотой за это кольцо, – сжато выдавил я из себя. – Плачу одну мудрию.

Мои пальцы нащупали в кармане монету, я достал ее и показал лицитатору и всем остальным.

Существо обнажает свои гнилые зубы в подобии улыбки и делает глоток из кружки.

Кто-то со смехом заявил, что добавит к мудрии одну альту, и высоко поднял серебряник. Взгляды снова сошлись на мне. Из угла на меня смотрело два глаза, пропитанных злобной желчью. Я чувствовал, как по спине пробежал холодок. «Чего я боюсь? Разве они догадаются уничтожить мое сердце?» – я попытался себя успокоить, но мое тело чувствовало, как что-то незримое обвивает конечности.

Торопливо, пока мои руки не оказались скованы, я вытащил из кармана вторую мудрию. «Черт с вами!» – разозлился я, сжимая в пальцах монеты.

– Два золотых за серебряное кольцо! – выкрикнул я, злобно глядя в мутные глаза лицитатора.

Тласолтеотль обжигала ладонь. Я чувствовал, насколько раскалена рукоять. Перед глазами все плыло. Я четко слышал лишь обратный отсчет, все остальные звуки слились для меня в сплошной шум, неразличимый и неявный. Я видел лишь злобный взгляд, полный раздраженной скуки. Я был готов в любой момент вскинуть меч и изрезать каждого, кто подойдет хоть на шаг ближе, но все закончилось раньше, чем я успел сделать что-либо.

Цену перебивать не решились. Покупка была слишком сомнительной. Я вышел из толпы, сжимая в пальцах холодное серебро. Меня колотило. Оказавшись вне поля зрения аукциониста, я почувствовал прихлынувшую ко мне свободу и с облегчением выдохнул.

— Джордан, я договорилась с караванщиком! — Алиса появилась будто бы из ниоткуда, и я вздрогнул, невольно спрятав кольцо в кулак. — Нам повезло, они следующие в очереди на выезд.

Я кивнул и спрятал приобретенное украшение в карман. В тот, в котором еще недавно была пара монет. Одну я нашел в поселении тварей, живущих в телах людей: та половица удачно проломилась под моим сапогом, когда меня чуть не утащили от спасительного солнечного света во тьму, скрывавшую манекены и кровожадного монстра с белоснежной кожей. А другую монету я носил в своем кармане еще с самого ухода из захваченного Грида. Я привык думать о ней, как о каком-то спутнике. На краю мудрии были следы резцов, оставшиеся после боя с крысиным королем и его свитой. И за что я отдал эти деньги? За обычную безделушку или за нечто более дорогое — за свою жизнь? Этого я точно не мог знать. Понимал лишь одно: до одури хотелось сбежать из города. Как можно скорее. Как можно дальше.