Внутри меня спокойствие.

Покачав головой, я спросил себя: «А что я должен чувствовать?» Ливер никогда не был мне другом. Даже товарищем. Пастор Альтор вообще был для меня чужаком. Про Самюэля говорить нечего… Но неужели я правда чувствую безразличие? Неужели мне спокойно от того, что они мертвы? Это неправильно. Или правильно? Черт…

– О чем думаешь, инквизитор? – неожиданно спросила Алиса. – Ты обычно не такой тихий.

– Альтстон похож на Грид, – ответил я. – Вспоминаю мертвых.

– И что с ними?

– Умерли люди. Мне кажется, эти смерти были напрасными…

Вампирша остановилась и повернулась, уперев кончики пальцев мне в грудь. Я запнулся, замер, удивленно вскинув взгляд на лицо девушки: ее глаза смотрели на меня серьезно. Рот был приоткрыт, я видел тонкую ниточку слюны, натянутую между губ словно… словно какой-то мостик… или цепь, что мешала ей что-то сказать… Мостик лопается, и Алиса говорит:

– Все имеет смысл.

Все имеет смысл.

Я мотнул головой и скинул ее руку, отойдя на шаг.

– Ты не совсем понимаешь. Никому не легче от смысла. Что бы он ни нес в себе, утраченное всегда будет утраченным.

– И поэтому ты снова и снова думаешь, что лучше бы подох человеком? – спросила Алиса. – Да, ты об этом думаешь?.. Ты считаешь, что если утратил, но продолжаешь жить, то ты виновен?!

На лице девушки видна была злость: ее глаза пылали, а ноздри раздувались, повинуясь яростным вдохам. Что я мог ответить на ее вопрос? Ничего. Поэтому я молча кивнул, не отрывая взгляда от ее лица.

– Тогда я могу это устроить, – сказала Алиса. – Пока ты окончательно не стал демоном, я запросто могу прикончить тебя.

– Но… – я удивленно заглянул в ее глаза, надеясь увидеть там что-то, кроме злости; я ошибся, в них была лишь она. – Если я умру, ты…

– Плевать! – выкрикнула девушка.

Она одним движением выдернула мой меч из ножен и приставила его к моей шее, отойдя на шаг. Я почувствовал острую кромку лезвия на своей коже.

– Меня задрало твое нытье, жалкий скот, – зашипела вампирша. – Ты просто примитивен, ты даже не инквизитор, ты слабак! Лучше умереть, чем до конца тащить твою ничтожную шкуру за собой!

– Алиса, ты же понимаешь… – я не успел закончить фразу, разъяренная девушка перебила меня:

– Молись!

Меч замахнулся.

– А дальше ты сам, – инквизитор улыбнулся во все свои клыки и выскочил из телеги.

– Симфония металла! – закричал я.

Клинок вылетел из руки Алисы и упал позади меня на брусчатку. Мы с девушкой замерли, глядя друг на друга.

– Да что ты понимаешь вообще?.. – прошептал я. – Ты всего лишь вампир, кровосос. У вас ни друзей, ни семей… Ты вообще не можешь ничего знать об утрате, ты просто бездумная машина для убийств!

Тело била истерика, я уже не мог себя контролировать: что-то внутри щелкнуло, и плечи дрожали будто сами по себе. Я стиснул зубы, пытаясь не стучать ими. Глаза предательски защипало. Ливер… Самюэль… Грид… Целый, мать его, город вырезали! А я даже не чувствую ничего из-за их смерти! Из-за смерти стольких людей! Да что со мной не так?!

Я сжал кулаки и ударил себя по ноге, наклонившись к земле. Подо мной была брусчатка давно мертвого города. В домах вокруг до сих пор лежат трупы?.. Или от них осталась только кровь и вещи?!

– Черт! – выкрикнул я. – Дерьмо! Чертова бездушная скотина!

Вновь и вновь я бил себя по ноге, будто это могло что-то изменить. Развернувшись, я изо всех сил пнул меч в рукоять: завертевшись, он отскочил на несколько метров. Внутри все клокотало.

Я ничего не чувствую, совсем ничего, абсолютное ничто, полная пустота, мне плевать, плевать на умерших.

Упав на колени, я уперся в землю и закричал, закричал изо всех сил:

– Чертов демон! Чертовы вампиры! Черт, черт, черт, черт!! Ненавижу!

Мне на затылок легла рука.

– Инквизитор, успокойся.

Прохладная кожа, под которой чувствовалось течение чего-то теплого, остудила меня.

– Ты думаешь, я не понимаю, что ты чувствуешь? – спросила Алиса. – Ты думаешь, я не знаю, каково это: превращаться из человека в тварь? Ты думаешь, ты один пострадал от вампиров? Я тоже сирота, я тоже потеряла все, что можно было. Ты думаешь, ты один это пережил?

– Я из тех, кого называют истинными вампирами, знаешь таких?

Тогда, когда Алиса рассказывала об этом, я видел в ее глазах тоску.

– Мы родились как живые существа… как люди. И первые двадцать лет существуем как вы. Только знаешь… У нас не бывает родителей.

Алиса неожиданно обняла меня, прижавшись к моей спине.

– Не пытайся что-то чувствовать, это бесполезно. Ведь… Прошло столько лет, больше сотни, а я все еще помню безразличие, которое я однажды почувствовала, – зашептала она. – Я жила на улицах, как мусор. У всех были родители, у всех были дома, а я… каждый день я просыпалась и на том же месте, где спала, просила милостыню. Ты знаешь, каково это, когда на тебя смотрят, как на дерьмо?.. А я знала. Однажды это доломало меня. После всех тех ночных рыданий, после боли, причиненной мне хулиганами и богачами, я внезапно почувствовала безразличие. И начала убивать. Жить на деньги мертвецов. Но знаешь, я ничего не чувствую, вспоминая об этом. Сейчас я могу злиться, расстраиваться, бояться, но все старые воспоминания… как картина, нарисованная углем. Они стираются и становятся безликими. Будто чужая история.

Вампирша замолчала ненадолго. Я чувствовал, как в спину упирается ее грудь, потревоженная дыханием. Девушка легонько сжала пальчиками ткань моей рубахи.

– Мне тоже страшно, когда я понимаю, что ни одна увиденная мной смерть не вызывает у меня эмоций… это дикое чувство. Это наше наказание, одно для всех: для демонов, для вампиров... Мы несем в себе полное безразличие к тем, кто ниже нас, и, отчасти, к собственной судьбе. Ведь даже когда я вспоминаю, через что мне пришлось пройти, у меня внутри нет ни радости, ни печали. Это тяжелый процесс, он неестественен для любого, кто живет. Поэтому не удивительно, что ты испытываешь отчаяние и не понимаешь происходящего внутри тебя.

– Алиса… – начал я, но девушка не дала мне договорить.

– Инквизитор, – вампирша отстранилась и медленно поднялась, а затем положила мне руку на плечо. – Я не прошу жалости. Я хочу, чтобы ты понимал, что ты не один, кому пришлось пройти через это. Раз уж я невольно связана с тобой, я хочу, чтобы ты понимал, что... Ничего не происходит просто так. И ты… – Алиса решительно ткнула кулачком меня в плечо, – научись терпеть свое нутро. Если ты будешь всегда себя отрицать, то ничего хорошего сделать не сможешь: ни себе, ни кому-то еще. Раз уж ты неожиданно для себя открыл собственную демоническую сущность, то постарайся не сойти с ума, а то натворишь дел. Запомни это.