Легкая шпилька флирта, пущенная моим собутыльником, вызвала во мне усмешку.

– Ну, знаешь, я на тепло как-то перестала претендовать, – ответила я, поднимая руки. – Эти клинки всегда холодные, и их вряд ли согреет что-то кроме крови.

– Не будьте столь критичны к себе, Алиса. Тепла заслуживает любой, – Михаил пустил бутыль по второму кругу.

– Присядь. Стоя пить не очень удобно.

– Боюсь, мне будет неудобно поить вас с другого конца стола…

– Рядом садись. Нечего стесняться, в этих стенах столько картин, что ни один глаз не сможет подсмотреть, чем мы занимаемся.

– Боюсь, подсматривать не за чем: мы лишь пьем виски, чтобы согреться в эту холодную ночь, – чинному голосу Михаила мог позавидовать любой священник. Не прячься за его словами столько сладкого меда. Хотя – для меня он был скорее горьким.

Пальцы адъютанта, удерживающие стакан, будто бы ненароком коснулись моего подбородка. Виски, словно искусный змей, проскользнул через мой рот к сердцу, разжигая огонь в груди.

– Скажи, Михаил… – начала я, но меня перебили.

– Для удобства можно просто Миша.

– Твое имя так сокращается? – удивилась я. – Почему «ша»? Разве Миха не логичнее?

– У нас на родине это слишком… фамильярный вариант. Миша – для друзей. Миха – для тех, кто хочет подраться.

– Сложно как-то у вас. Откуда ты корнями, говоришь?

– Далекая страна. Славянская.

– Какие же черти занесли тебя в Холиврит? Здесь холодно как в заднице призрака, а местные обычаи вряд ли позволяют жить так же раскованно, как у славян. Там ведь, слышала, гораздо проще жить? Крест не так распространен?

– Алиса, я мало что знаю о своей родине. Семья моей прабабушки уехала оттуда. С тех пор мы… кочуем по странам. Добрались и до Холиврита.

– Надо же, знаешь семейную историю до прабабушки?

– Даже немного дальше. У нас семейные байки вместо сказок перед сном.

– Ха! А я ничего не знаю о своих родителях. Разве что…

На секунду у меня в голове почему-то появился Джордан. Он говорил что-то о семье. И своих родителях. Я с раздражением прогнала воспоминания из головы.

– Что, Алиса?

– Разве что, меня опекал один хороший вампир. Его недавно убили.

– Сожалею.

– Не стоит. Все истории рано или поздно кончаются, Миша. Скажи лучше, почему ты с такой уверенностью вызвался мне помогать? Вряд ли это слишком весело: бегать за безрукой вампиршей, открывая перед ней двери и выслушивая нудные приказы.

– Мне нравится эта работа. Она не похожа на то, чем я занимался раньше.

– А чем?

– Я… – Михаил замялся, будто стесняясь чего-то. – Я ведь могу быть с вами откровенен, Алиса? Это не повлияет на наши отношения?

– Говори.

– Я работал по найму. Мне заказывали воровать вещи. Не сказать, что я делал это добровольно, хотя начинал охотно.

– Так ты… наемный вор? – эта информация заставила меня удивиться. – Я знала, что люди часто выполняют за деньги разную работу. Но о подобном слышу впервые. И много же у тебя было заказов?

– Хватало. Самое разное. Кто-то просил украсть чужую скотину, бывало и такое. А иногда – просили украсть фамильные украшения, оставшиеся у бывшей жены. Каждому человеку нужно получить что-то от другого. Стоит только задать правильные вопросы.

– А проблемы с Церковью?

– И этого добра порядочно, – усмехнулся Михаил. – Но, к счастью, масштабы моего воровства редко переваливают в поле священников. Обычно со мной возились городские власти. Но и тем хватает других дел, кроме как искать воришку, стащившего кольцо с чьих-то пальцев.

– Интересное у тебя ремесло.

– Да. А еще, оно отличается от тех, которыми занимались мои предки. Это было для меня важно.

– Чем же они зарабатывали на жизнь?

– Самым разным. К примеру, моя прабабушка была солдаткой. При том, со странными наклонностями, как говорил мой дед. Говорят, она увлекалась и женщинами тоже.

– Даже страшно представить, каким образом твой дед появился на свет.

– Легким. Она служила в армии короля, забеременела от одного из солдат. На время ее освободили со службы, чтоб она могла выносить дитя. Прабабушка даже не вернулась к своим родителям. Родила, выкормила полгода, а потом заплатила какой-то женщине, чтоб она доставила ребенка к родне. А сама вернулась на службу в армию.

– И ей нормально было воевать, пока ее ребенок рос без нее?

– В их семье и без того хватало проблем. Как говорил дед, она просто не хотела возвращаться к родителям после какого-то скандала. Да и… не так уж долго она воевала. Деду семь лет исполнилось, когда они узнали о смерти Марии. На три года позже, чем она произошла. Такое – редкость. Обычно родня солдата либо сразу узнает, либо уже никогда. Но, видно, не так уж и интересовались судьбой моей прабабушки. Вот и запоздала новость.

– Черт с ними, с семьями… – буркнула я. – Слушаю и диву даюсь. Может, и хорошо, что у меня родителей нет – все как-то слишком запутанно. Уж извини. Давай еще выпьем.

– Не извиняйтесь, Алиса, – улыбка Михаила становилась все теплее. – Я и сам, как видите, в изгоя превратился. Так что нахожу в ваших словах некоторый резон.

Мы прошли третий круг. Я уже чувствовала, что огонек внутри начинает давить на мозги.

– И где же твоя мать сейчас? Она знает, кто ты такой?

– Да. Она в этом городе. Работала прачкой.

– Ого. Как это все… так сложилось?

– Разрушение Темнолесья застало меня в интересный период жизни, – рассмеялся Михаил. – Я полгода как вернулся в Холиврит, хотел мать проведать, едва нашел ее, а тут такое…

– Так вы увиделись?

– Да. Оказывается, она в числе твоих воинов. Не захотела становиться слабой плотью, решила, что лучше умрет с оружием в руках, чем от твоих головорезов.

– Мудрая женщина, – похвалила я. – Побольше бы таких было. А то, знаешь, больше всего ненавижу, когда прикрываются своей слабостью. Боятся даже попробовать. Предпочитают сидеть в стороне от пекла, молиться богам, чтобы их не коснулось. Наивность…

– Некоторым женщинам непривычно сражаться. Все же, их так воспитали.

– Значит, я – перевоспитаю. Из женщины тоже может быть воин. Ты должен это понимать – в конце концов, с такой прабабушкой…

– Уж я-то понимаю, не сомневайтесь, Алиса. Ваш пример и многих других…

– Это из-за указа все так у женщин, – объяснила я, и в голову вновь полезли слова Джордана. – Запрет на прием девушек в Инквизицию вышел пятьдесят лет назад. За это время девки уже привыкли быть слабачками и прикрываться своим полом. Раньше… Раньше в Холиврите все было иначе.

– Вы застали те времена?

– Да… – начала я, но запнулась. Джордан в голове говорил обратное. – Нет, не застала. Это просто сохранилось в истории как факт. И если сложить его с реальной жизнью, то становится ясно, почему девушки сейчас так слабы.

– Значит, вы любите сильных женщин? – Михаил с улыбкой смотрел на меня, и я поняла, что он подкалывает.

– Не только женщин. Люблю любого, кто хочет быть сильным. И любого, кто может быть им. Сила – вот, что ценит этот мир. И ему неважно, откуда ты ее возьмешь.

– Давайте выпьем.

– Вздрогнем.

Четвертый круг превратил огонек внутри в небольшой костер. На нем можно было зажарить форель, но вряд ли удобно было бы жарить курицу. Черт, вот это бред…

– Алиса. У вас есть кто-то? – спросил Михаил.

– Думала, ты уже не спросишь… – рассмеялась я. – Как думаешь, нужен был бы мне адъютант, если бы у меня был кто-то?

– Тоже верно…

Я проследила за ухмылкой тонких губ. Мой собутыльник задумчиво вертел стакан в пальцах, глядя на него так, будто он мог хоть о чем-то поведать.