Дела внешние
Старые и новые проблемы
Во внешней политике Екатерина унаследовала от своих предшественников две большие проблемы и одну не очень большую. Все они были обусловлены новым, имперским статусом России.
Во-первых, интересы растущей державы требовали выхода к Черному морю и средиземноморским рынкам, а это означало неминуемый конфликт с Турцией.
Во-вторых, усугубляющийся кризис Речи Посполитой вызывал соблазн расшириться за счет западнославянских земель.
«Не очень большой» проблемой являлась шведская, сопряженная не с новой экспансией, а с сохранением итогов предыдущей. Северный сосед, одолеваемый внутренними раздорами, все не мог смириться с потерей балтийских владений. При Анне эти реваншистские настроения уже привели к одной войне, и опасность сохранялась.
Все эти узлы, один за другим, Екатерина развяжет или разрубит силой оружия. Главные действия российской внешней политики этой эпохи будут военными.
Если же говорить о «мирной» дипломатии великой императрицы, то она велась гораздо менее удачно. Виновата тут была сама Екатерина.
Она желала лично руководить внешнеполитическим курсом и после отставки графа Панина фактически сделалась канцлером. Эта деятельность стала для царицы приоритетной, когда она разочаровалась в реформах. К тому же внутри страны дела шли медленно, трудно и скучно, а на дипломатическом поприще можно было блистать на глазах у всей Европы. В собственных способностях Екатерина не сомневалась.
Этим субъективным фактором и следует объяснять многие зигзаги и скачки российской иностранной политики.
Поначалу в сфере международных отношений Екатерина придерживалась гуманных воззрений, впитанных из светлых книг. Она желала со всеми добрососедствовать, негодовала против войн и намеревалась быть примирительницей между теми, кто станет ссориться. В итоге же (предоставляю слово В. Ключевскому) «Вместо дружбы со всеми державами она в 34 года своего правления перессорила Россию почти со всеми крупными государствами Западной Европы и внесла в нашу историю одно из самых кровопролитных царствований, вела в Европе шесть войн и перед смертью готовилась к седьмой – с революционной Францией». Всюду, где только возможно – в Польше, Швеции, Турции, – российские дипломаты мутили воду, отчаянно интриговали, натравливали друг на друга противоборствующие партии. Наконец, при Екатерине установилась скверная традиция прикрывать корыстные имперские намерения высокопарной, демагогической риторикой.
Взойдя на трон, новая императрица объявила себя решительной противницей всяческих союзов и на этом основании отказалась продолжать прусскую войну (за выход из которой все вроде бы так осуждали Петра Третьего). Но вскоре сменила курс и стала пытаться создать новый альянс – с тем самым Фридрихом Вторым, за любовь к которому опять-таки все ненавидели свергнутого царя.
Никита Панин, заправлявший в то время политикой, убедил молодую государыню в полезности европейской коалиции (она получила название «Северный аккорд»), которая противостояла бы уже сложившемуся «Южному католическому союзу» Франции, Австрии и Испании. В результате Россия порвала с традиционным союзником Австрией и рассорилась с Францией, однако нового альянса так и не получилось, потому что Англию очень мало занимали континентальные дела, а король Фридрих не желал брать на себя никаких обременительных обязательств.
Столь неосмотрительная политика привела к тому, что большую войну против Турции пришлось вести в одиночку – и без австрийской, и без прусской помощи. Отношения внутри треугольника Петербург-Вена-Берлин все время были нервными и запутанными; раздел Польши, о котором будет рассказано позже, еще сильнее увеличил это напряжение.
Лишь один раз Екатерине удалось сыграть желанную роль «европейского арбитра». Это произошло в 1778 году во время конфликта между Пруссией и Австрией из-за спорных баварских земель. Обе державы поставили под ружье свои армии (160 000 солдат пруссаки, 165 000 австрийцы) и принялись угрожающе маневрировать друг перед другом, но в сражение не вступали. Война получила прозвище «картофельной» или «сливовой», потому что оголодавшие солдаты питались только двумя этими продуктами.
Российская императрица взяла на себя миротворческую миссию, но явно вела дело в пользу своего прусского союзника и даже угрожала Вене своим вмешательством. «Приглашая императрицу-королеву [Марию-Терезию] внять гласу собственного ее человеколюбия и прекратить неправедную войну, не скрыли мы тут от проницания ее, что инако не можем остаться равнодушными зрителями оной», – таков был тон, в котором Екатерина разговаривала с Австрией.
Нечего удивляться, что, имея такого посредника, Вена быстро отказалась от своих притязаний и получила в утешение лишь маленький кусок Баварии.
А всего через год после этой демонстрации российской мощи Екатерина вдруг перевернула весь худо-бедно сложившийся европейский баланс, отказавшись от союза с Пруссией и восстановив дружбу с Австрией. Этому повороту предшествовал тот самый визит императора Иосифа, когда он сумел очаровать очаровательницу. Сближение между Петербургом и Веной очень насторожило Порту и в конце концов привело ко второй русско-турецкой войне, а та повлекла за собой шведскую войну, так что в конце 1780-х годов Российская империя оказалась в очень тяжелом положении, и причиной тому отчасти были неуклюжие дипломатические действия.
Крайне неудачно складывались и отношения с Англией. Мало того, что не получилось союза, но, в конце концов, дело дошло до открытой враждебности. Вина за это опять лежала в первую очередь на Екатерине. Очень гордая тем, как блистательно она остановила прусско-австрийскую войну методом «принуждения к миру», императрица желала закрепить за собой славу международного третейского судьи.
Англия вела войну со своими восставшими американскими колониями, на стороне которых выступили Франция, Испания и Нидерланды. Кроме боевых действий на суше, велась еще и война на море. Имея сильный флот, Англия блокировала водные коммуникации на Атлантике, объявив, что будет захватывать и суда нейтральных стран, если они что-то везут мятежникам. Примеру британцев последовали другие воюющие страны. Морская торговля почти остановилась.
Россия страдала от этого меньше других, поскольку торгового флота практически не имела, но когда испанцы конфисковали в Средиземном море груз русского хлеба, Екатерина отправила в плавание пятнадцать боевых кораблей с приказом защищать купцов силой оружия. Кроме того царица выпустила декларацию, где объявляла о введении «вооруженного нейтралитета»: суда, принадлежащие невоюющим странам, объявлялись неприкосновенными, им не разрешалось лишь перевозить товары военного назначения. Торговые корабли отныне будут сопровождаться конвоем, готовым защищать их силой оружия.
Поскольку новый принцип бил прежде всего по владычице морей Англии, все британские враги охотно присоединились к конвенции, равно как и нейтральные страны, не говоря уж об осчастливленных Северо-Американских Соединенных Штатах. Таким образом, хотя русское судно захватила Испания, пострадавшей стороной в итоге оказывалась Англия. В результате она не смогла задушить восстание блокадой и лишилась американских колоний.
Из-за вмешательства в чужой конфликт международный престиж императрицы Екатерины безусловно вырос, но Россия скорее проиграла. «От вооруженного нейтралитета шведская и прусская торговля возросла, а наша ничего не выиграла, напротив – потеряла, – писал Семен Воронцов, русский посланник в Лондоне. – А государство потеряло в Англии естественного друга, не приобретя другого на место».
Последствия этого разрыва проявятся очень скоро, когда Россия окажется в состоянии одновременной войны на севере и на юге, а Британия станет оказывать ее врагам финансовую и политическую помощь.
