Приоритетной заботой империи всегда является увеличение государственных доходов. Имея статус великой державы и начиная претендовать на первенство в Европе, Россия в 1760-е годы сильно отставала от лидеров, Франции и Англии, по своим материальным возможностям. Если считать в тогдашних рублях, французский король распоряжался бюджетом в девяносто миллионов, Британия – в пятьдесят миллионов, российское же государство имело чуть больше пятнадцати.

К тому же финансы страны находились в чудовищном беспорядке. Правительство даже в точности не знало, сколько денег оно получает и сколько тратит.

Придя к власти, Екатерина застала ситуацию, которую позднее описывала так: «Я нашла сухопутную армию в Пруссии, за две трети жалования не получившею. В статс-конторе именные указы на выдачу семнадцати миллионов рублей не выполненные. Монетный двор со времени царя Алексея Михайловича считал денег в обращении сто миллионов, из которых сорок миллионов почитали вышедшими из империи вон. Почти все отрасли торговли были отданы частным людям в монополии. Таможни всей империи сенатом даны были на откуп за два миллиона…» Одним словом, денег ни на что не хватало.

Новой государыне очень хотелось поразить народ своим великодушием, и начала она с того, что понизила цену на казенную соль, а образовавшуюся от этого недостачу бюджета велела покрыть из собственных «комнатных» денег. Кроме того Екатерина наложила временный запрет на экспорт зерна, что привело к удешевлению хлеба.

Однако скоро императрице пришлось покончить с подобного рода милостями, опустошавшими и так небогатую казну. Империя – очень дорогая государственная модель, требующая огромных средств на вооруженные силы, на бюрократию, на оплату казенных военных заказов, на содержание пышного двора, сакрального атрибута высшей власти.

И в екатерининскую эпоху бюджет рос год от года. В 1763 году он составлял 16,5 миллионов; в 1765 году – 21,6 миллиона; в 1766 – 23, 7 миллиона и так далее. В конце правления Екатерины государственная казна получала уже 68 миллионов, то есть доходы выросли вчетверо.

До некоторой степени столь колоссальный прирост объяснялся присоединением новых территорий и увеличением податного населения, но дело было не только в этом.

Одна из первых ассигнаций

Милостивая государыня норовила выжать из своего нищего народа всё больше и больше денег. Подушевая подать увеличилась, хотя крестьяне с посадскими богаче не стали. Еще больше, в три с лишним раза, вырос «питейный сбор», то есть, по выражению В. Ключевского, «каждая душа в сложности стала пить в пользу казны более чем в три раза, это значит, что она во столько же раз стала менее способной работать и платить». Официальная цена ведра вина (до продажи в розлив) на 71,5 % состояла из налога, шедшего в казну. Спаивание народа приносило государству ежегодно всего четыре миллиона рублей в начале царствования Екатерины и почти семнадцать миллионов в 1790-е годы.

Новым источником доходов стал государственный кредит, придуманный еще при Петре III, но на практике введенный только в 1768 году из-за необходимости оплачивать турецкую войну. Был учрежден ассигнационный банк и – под предлогом «тягости медной монеты» – выпущены бумажные деньги. Поначалу они ходили по номиналу, но государство, не знакомое с законами инфляции, тиражировало купюры безо всякой меры. За несколько лет ассигнаций было напечатано на фантастическую сумму в 150 миллионов рублей, так что на металлические деньги их стали обменивать по курсу 2:1.

Кроме того при Екатерине у правительства вошло в обычай брать деньги взаймы за границей, и к середине 1790-х годов внешний долг достиг 44 миллионов рублей. Общая же задолженность государства, если прибавить ассигнационный кредит, превышала четверть миллиарда. Никогда еще Россия не была в такой финансовой яме, как в эту великую эпоху.

Если учесть, что турецкие войны обошлись почти в 140 миллионов и даже в мирное время на вооруженные силы приходилось ежегодно расходовать по двадцать пять миллионов, удивляться нечему. Во время первой войны пришлось даже учредить экстренные налоги, приносившие по 630 тысяч в год. Закончилось это пугачевским восстанием, убытки от которого были во много раз больше.

Конец восемнадцатого века – время, когда в развитых странах Европы, прежде всего в Англии, разворачивалась индустриальная революция. Быстрее всего развивались металлургическая и текстильная промышленность, огромный рывок сделала торговля.

Росли эти производства и в России, где, благодаря богатым месторождениям руды, почти втрое увеличилась выплавка чугуна и почти вдвое выплавка стали. Появилось множество хлопчатобумажных фабрик, полотняных мануфактур.

Но рост промышленности мог бы быть гораздо значительнее, если б не тормозился двумя хроническими недугами: слабым развитием городов и нехваткой рабочих рук. Основная масса работников была прикреплена к земле или обслуживала господ в качестве «дворовых», из-за этого приходилось повсюду использовать малопроизводительный подневольный труд – на заводах, стройках, рудниках.

Но даже и таких, лично несвободных «фабричных» в России к концу века насчитывалось всего 100 тысяч, то есть меньше одного процента всех занятых. В Англии же к этому времени сельским хозяйством жила лишь треть работающих – основная часть трудовой силы перетекла в промышленность.

Что касается торговли, то, с одной стороны, ввоз и вывоз товаров при Екатерине очень увеличился (в значительной степени благодаря появлению черноморских портов). В 1790 году, то есть накануне больших европейских войн, разрушивших коммерцию, стоимость российского экспорта составляла двадцать семь с половиной миллионов рублей, что приносило казне большие прибыли от таможенных сборов. Однако до Британии, экспорт которой в том же году равнялся 125 миллионам, и Франции (более 100 миллионов), России было далеко, а кроме того, существовала огромная диспропорция между внешним и внутренним товарооборотом.

Внутри страны товарно-денежные отношения едва теплились. У населения было очень мало наличности, повсеместно преобладало натуральное хозяйство. Русские крестьяне сами себя кормили, одевали, обували, сами же изготавливали орудия своего труда. В конце столетия средний подданный империи тратил за целый год всего 17 копеек, да и то, вероятно, преимущественно на выпивку.

Держава была великой в военном отношении, но не в промышленном и не в торговом. В этом смысле при Екатерине II мало что изменилось.

В царствование Екатерины разразился самый обширный народный бунт за всю русскую историю. Непосредственным толчком к нему, как и во всех предыдущих подобных случаях (восстания под предводительством Болотникова, Разина, Булавина), стали лишения, вызванные затяжной войной, но причины следует искать во внутриполитическом курсе, который проводило правительство. За предшествующее десятилетие положение крестьян все время ухудшалось. Желая заручиться поддержкой дворянства, Екатерина делала это за счет крепостных, которые теперь не могли даже пожаловаться на свои обиды. Кроме того, освободившись от обязательной службы, многие дворяне стали жить дома, по деревням, и злоупотребляли своей помещичьей властью, что сильно обостряло отношения между господами и их рабами.

Активными участниками народной войны стали еще три группы населения, тоже очень недовольные своим положением: заводские крестьяне, влачившие совершенно каторжное существование; приволжские нехристианские народы, и прежде не раз восстававшие против притеснений; наконец, городские низы, на которые тяжелым грузом легло введение временных военных налогов.

Положение усугублялось тем, что из-за войны с турками внутри страны оставалось мало войск.