Приготовления рагу были завершены, и мы с другими жителями деревни пошли вдоль реки, что бежала у холмов и по полям.

Каждая семья несла небольшой кувшин молока и мешок овса, которые отдавала как подношение Другим из Другого мира. В обмен они давали воду, рыбу и хороший урожай в следующем году. Овес сыпали в реку там, где она покидала последнее поле, принадлежащее жителям нашей деревни. А еще молоко лили на камень фей.

Мы все собрались у камня фей, стоявшего на траве у реки. Я не понимала, как этот камень оказался среди наших полей, а не у гор. Папа говорил, что он был того же цвета, что и камни в Холмах фей, и его принесла нам магия, чтобы мы знали, где оставлять подношения. И этот камень стал камнем фей.

Может, у фей он назывался иначе. Мы не знали.

На камне были вырезаны сложные узоры линий, рун и узлов, их сделали или первые жители, или феи, и я всегда ощущала восторг при виде камня с магией. Мунро был самым высоким в нашей семье, по камень выше трех таких, как он, вставших на плечи друг друга.

Один за другим зажигались факелы, которые несли дети, когда свет начал гаснуть на пасмурном небе. Мне всегда было интересно, видели ли нас с неба воздушные феи, видели ли наши кружащие факелы и озаренный ими камень фей. Интересно, что думали феи и Другие о наших подношениях в виде молока земле и овса воде? Ценили ли они это? Или хотели чего-то другого?

Каждая семья по очереди предлагала молоко и овес, благодарила фей за прошлый урожай и надеялась, что они наградят их новым.

Папа начинал делать подношение от нашей семьи. Он взял кувшин и налил молоко линией у основания камня фей, а потом передал маме, та – Малкольму, он – жене, а она – Мунро, а потом кувшин получила я. Бабуля Атол и близняшки остались дома варить кашу. В кувшине оставили молока столько, чтобы мне хватило завершить наш круг с камнем в центре.

Может, это мне только казалось, но, когда круг замкнулся, я ощутила покалывание в воздухе, словно магия Других вытекала из камня в мою маленькую семью, благодаря нас за подношение.

Затем все мы зачерпывали по две пригоршни овса из мешка, которые принесла из дома Бонни. Тут порядка не было, и семьи просто бросали овес в реку. Когда папа бросил свой овес, он подхватил маму и закружил. Мама вопила, но бросила овес и чудом попала в реку при этом.

Я посмотрела на братьев и Бонни, через миг мы бросили овес в воздух над рекой и смотрели, как зерна падают как снег, озаренные красным и оранжевым в свете факелов, в бегущую воду.

С детства мы любили делать это одновременно, мы думали, что Другие так лучше примут дар. Когда Бонни пришла в семью, мы включили и ее в традицию.

Отдав дары, получив, как мы надеялись, благословение для нас и фермы на год, мы обнялись. Мама с папой обнялись так, что мы оказались зажатыми между ними. Слезы щекотали глаза, мы смеялись и радовались обществу друг друга.

Мне повезло с такой чудесной семьей, полной поддержки и любви. Я могла стоять так всю ночь в свете факелов. Было все еще мокро и холодно, но мне было уютно в плотном плаще.

Вскоре мы начали думать о еде, ждущей нас в замке, и я решила, что не против идти.

Мы пошли домой, путь длился вечность, и встретились с бабушкой Атол и близнецами, а потом отправились в замок за едой. Каждая семья сидела рядом с блюдами, которые принесла, но за ночь все менялись местами.

Музыки пока не было, только стучали деревянные ложки о деревянные миски, и стоял громкий гул голосов людей, что становились веселее и пьянее с каждой минутой.

Правил у пира не было, только хватай тарелку, наполняй всем, чем можешь. А потом ешь до отвала.

При виде семьи, что ела, пила и смеялась вместе, я ощущала радость и смелость для объявления о путешествии с Гленом.

- У меня волнительная новость, - осторожно сказала я, краем глаза уловила кивок мамы и стала увереннее. – Мы с Гленом хотим отправиться в путешествие.

Минуту стояла тишина, все обдумывали мои слова, а потом зашумели, и я оказалась в объятиях отца.

- В путешествие! Моя кроха Морвен – в путешествие! – громко сообщил он, привлекая внимание соседних столов.

- Только не раздави девочку еще до похода, Мэддок, - со смехом возмутилась мама.

- Путешествие! Куда моя овечка собралась? – с любопытством спросила бабушка Атол.

- Мы с Гленом думаем пойти на север и город, а потом увидеть Холмы фей и Лох-Фай, может, даже Лес фей, - объяснила я, вдруг сомневаясь в том, хотела ли я идти так далеко на север.

- О, милая, почему ты решила отправиться на север, а не к морю или к горам? – спросил Малкольм, не понимая, что привлекал ко мне всеобщее внимание.

- Ох… вы знаете, как Глен любит рассказывать истории про фей. Где еще он сможет узнать о них? А я хочу посмотреть мир, пока не поздно, - сказала я с улыбкой.

Я не врала. Глен всегда искал новые истории, а я хотела увидеть мир вне деревни.

- Думаю, за это стоит выпить! – заявил Мунро, поцеловал меня в лоб и ушел на поиски напитков.

- Пить! – воскликнула Мораг, размахивая ложечкой и разбрасывая рагу по столу.

- Пить! Пить! – повторяла Милдред, словно соглашаясь с сестрой.

К счастью, близняшки и их милое поведение спасли меня от внимания, Бонни густо покраснела и пообещала бабушке, что трехлетние девочки выпивать не будут.

Остаток пира прошел без проблем, к нам присоединилась семья Глена. Они только поздравляли нас с решением, но не обсуждали выбор направления. Порой я была уверена, что папа с любопытством поглядывал на меня, но утверждать из-за напитков было сложно.

Еда закончилась, и мы пришли к выводу, что наелись на год вперед. Пора было разжигать костры. Каждый год мы собирали хворост для костров в честь Конца зимы.

Огни были символом тепла, возвращающегося на землю, солнечных дней, которые скоро у нас будут. Это был маяк для фей и Других, чтобы они знали, что мы здесь, чтобы они даровали нам хороший урожай и хороший год.

Музыканты вынесли стулья наружу, пока хворост собирали на свободном месте ниже по холму. Мы разжигали огни вдали от домов. Мы помнили историю о первых жителях, они развели костер у деревянных домов, а потом крохи подожгли соломенные крыши.

Крохами были маленькие феи, живущие всюду. Они были не больше яблока размером, выглядели как крохотные люди. В детстве я притворялась, что у меня много друзей среди крох, и я называла их имена и говорила с ними.

Конечно, это было неправдой. Они не любили попадаться людям на глаза, выходили лишь, чтобы воровать еду или принять подношения посреди ночи, пока мы спали. Некоторые говорили, что они были подлыми, как те крохи, что подожгли крыши.

Потому костры разводили подальше от всего воспламеняемого. Два больших костра горели, а между ними - костер поменьше, который можно было перепрыгнуть с разбега. Многие трусили, добегая до огня, или падали в костер, и друзья быстро их вытаскивали.

Может, это было из-за того, что за огнями следили Другие, но, к счастью, никто не обжигался от костров Конца зимы.

В этом году прыгали и Глен с Мунро. Я не хотела присоединяться, ведь сомневалась, что перепрыгну. Для подменыша все было тяжелым, даже ходьба давалась с трудом.

Глен прыгал первым, легко перемахнул низкий костер после самого долгого разбега из всех, что я видела. Потом наступил черед Мунро.

Он разбегался меньше, прыгнул у края огня, полетел, раскинув руки. Мой рот раскрылся, когда он перекатился на другой стороне и поднялся на ноги.

Мгновение все молчали, словно никто не верил в то, что он сделал, а потом толпа зашумела. Они кричали его имя, увидели в это повод еще выпить.

- Мама тебя ударила бы, если бы видела, - сказала я с улыбкой.

- Айе, но она не видела, а вот Рона за мной наблюдала, - Мунро подмигнул и побежал, видимо, на поиски девушки, которую так хотел впечатлить, что чуть не поджег себя.