Он поднялся и двинулся прочь, в темноту.

— Извините моего друга, — проговорил Данкен. — Он не из тех, кто мирится с неудачей.

Внезапно юноша краем глаза уловил на границе света и тени мимолетное движение. Он вскочил на ноги. Ему показалось, он различает среди темневших неподалеку деревьев сутулую человеческую фигуру.

— Эндрю? — окликнул он, — Это ты? Что стряслось?

— Что вам от меня нужно?

Судя по его тону, отшельник до сих пор пребывал в расстроенных чувствах.

Данкен решительно направился к нему.

Видя, что спрятаться не удалось, Эндрю выступил из-за дерева.

— Хватит валять дурака, — произнес юноша, окинув отшельника суровым взглядом.

— Я и не валяю, милорд.

— Валяешь. Поговорим?

Свет костра не достигал того места, где они стояли, и потому Данкен не мог увидеть выражения лица Эндрю.

— Помните наш разговор в моей пещере? — пробормотал тот, — Я рассказал вам, как пытался стать настоящим отшельником — читал труды отцов Церкви, глядел часами на пламя свечи… Я объяснил вам тогда, что у меня ничего не вышло, что все мои попытки обрести хотя бы толику святости пошли прахом. Сдается мне, я даже рассуждал в том смысле, что, наверно, не гожусь для подвижничества. Да, я говорил вам об этом и о многом другом. Я мучился сознанием собственной никчемности, терзался мыслями о том, что все мои надежды и мечты оказались бесплодными, что рвение было напрасным и Господь отвернулся от меня.

— Помню, — сказал Данкен, — Если мне не изменяет память, я подумал тогда, что ты преувеличиваешь. К тому же ты ведь изъявил желание стать ратником Господа, правильно? Так вот, Эндрю, тебе это удалось. Ты славно послужил Божьему делу, пускай тебя и не назовешь солдатом, а потому не стоит изводить себя глупыми подозрениями.

— Вы не понимаете.

— Что ж, просвети меня, — хмыкнул Данкен.

— Разве вы не видите, к чему привело созерцание свечей? Разве не замечаете, чем обернулось мое желание сразиться за Господа? Я вовсе не уверен в том, что могу именоваться святым человеком. Да что там говорить, сказать так — означало бы совершить непростительный грех! Однако у меня проявились способности, о каких я и не подозревал. Мой посох…

— А, вот оно что, — усмехнулся Данкен. — Тебе не дает покоя тот факт, что ты разорвал цепь, которой был прикован демон? Что она лопнула после твоего удара, хотя мой клинок не причинил ей ни малейшего вреда?

— Я знаю, вы согласитесь со мной, — проговорил Эндрю. — Сам по себе посох не мог разбить цепь. Значит, тут не обошлось без волшебства, которое заключено то ли в посохе, то ли в человеке, что владеет им…

— Конечно соглашусь, — откликнулся Данкен. — Я сразу понял, что ты приобрел некую чудодейственную силу. Так радуйся, человече! Или ты не доволен, что Господь отметил тебя среди других?

— Да что же это такое, Боже ты мой?! — простонал Эндрю. — Вы никак не хотите услышать меня!

— Признаться, я и вправду слегка запутался.

— На что я употребил дарованную мне силу? Чтобы освободить демона! Демона! Святой человек (если сила от Господа, выходит, она наделяет меня святостью) освобождает заклятого врага матери-Церкви!

— Не знаю, не знаю, — произнес Данкен. — Как мне кажется, Царап не подходит под образ заклятого врага. Разумеется, он демон, но какой? Не сумевший даже чему-либо научиться, демон-неудачник. Он сбежал из ада, ибо сообразил, что там ему не место. А дьявол со своими подручными и не пытался его остановить, и наш приятель лишний раз убедился в том, что такие, как он, не нужны и в преисподней.

— Вы очень добры, милорд. Только зря вы стараетесь доказать мне, что страшного ничего не произошло. Я же чувствую, что отмечен черной меткой.

— Ерунда! — В голосе Данкена прозвучало раздражение. — Полная ерунда! Какая такая метка?

— Дьявол заклеймил мою душу, — изрек отшельник, — До конца своих дней мне не избавиться от этого клейма. Оно жжет меня изнутри и, должно быть, пребудет со мной и после смерти.

— Лучше объясни мне вот что, — сказал Данкен. — Почему ты решил ударить по цепи посохом? Ведь ты видел, что меч ее не берет. У тебя что, было предчувствие?..

— Нет, милорд, никакого предчувствия… — отозвался Эндрю, — Я действовал не по своей воле. Мне вдруг почудилось, что вы с Конрадом занимаетесь тем, чем следовало бы заняться мне, и тогда я решил вмешаться.

— Иными словами, ты все-таки хотел помочь демону?

— Наверно, — вздохнул Эндрю, — хотя в тот миг у меня ничего подобного и в мыслях не было. Я просто ударил, и все. А потом, когда я опомнился, мне стало стыдно за себя. Как я мог опуститься до того, чтобы помогать демону?! Как я мог?

— Ты хороший человек, Эндрю, — сказал Данкен, стискивая рукой плечо отшельника. — Гораздо лучше, нежели тебе кажется.

— Как же так? — изумился Эндрю. — Какой же я хороший, если выручил из беды демона? Вы ошибаетесь, милорд, я плохой человек. Разве стал бы истинный служитель Господа помогать тому, от кого за милю разит серой?

— Не забывай, — напомнил Данкен, — Царап бежал из преисподней, повернулся к ней спиной, отринул дьявола, пускай не потому, что осознал греховность зла. Он на нашей стороне. Понимаешь? Он заодно с нами. Пускай от него разит серой, однако он — с нами.

— Не знаю, — пробормотал Эндрю. — Мне надо подумать.

— Пойдем к костру, — пригласил Данкен, — Посиди погрейся, утоли голод. Может, тебе станет легче.

— Вообще-то я и впрямь проголодался. Там, в Замке, Мэг стряпала солянку из свиных голяшек. Стоит мне вспомнить об этом, как у меня начинают течь слюнки. Сто лет не ел солянки!

— Ну, малый народец солянкой тебя не накормит, однако нас угостили жарким из дичи. Пальчики оближешь! По-моему, осталось вполне достаточно, чтобы наесться до отвала.

— А они примут меня? — робко осведомился Эндрю. — Я не против, но…

— Они обрадуются тебе, — уверил отшельника Данкен. — Между прочим, они спрашивали, куда ты подевался. — Он мысленно упрекнул себя за ложь, но тут же отговорился от укоров совести тем, что действует на благо человека. — Пошли.

Юноша обнял Эндрю за плечи и повел к костру.

— Я все еще сомневаюсь, — предостерег Эндрю. — Не думайте, что переубедили меня окончательно.

— А я и не думаю, — откликнулся Данкен. — Просто, на мой взгляд, неразумно размышлять на пустой желудок.

У костра Данкен препоручил отшельника заботам Дианы и Нэн.

— Привел голодающего, — сообщил он баньши. — Найдется для него кусочек жаркого?

— И не один, — отозвалась Нэн. — Хоть напади на него едун, всего ему не съесть. Садись к огню, — сказала она Эндрю, — Сейчас мы тебя накормим.

— Спасибо, мэм, — поклонился отшельник.

Данкен осмотрелся. Конрада нигде не было видно. Шнырки тоже куда-то запропал. По крайней мере, среди теснившегося у костра малого народца гоблина не наблюдалось.

Юноша взглянул на луну. Та стояла высоко в небе. Должно быть, время к полуночи, подумалось Данкену. Скоро надо будет ложиться спать: ведь вставать придется на рассвете. Как ни крути, им необходимо что-то предпринять, иначе может оказаться поздно. Где же Конрад? Куда он сгинул? Верно, отошел к соседнему костру.

Данкен направился к мерцавшему вдалеке огоньку, однако не прошел и половины расстояния, как из зарослей кустарника, которые он только что миновал, раздалось негромкое шипение. Юноша резко обернулся; пальцы сами легли на рукоять клинка.

— Кто там? — окликнул он. — А ну покажись!

Из кустов выдвинулась уродливая тень. Лунный свет замерцал на причудливо изогнутом роге.

— Царап! — воскликнул Данкен, — Что ты здесь делаешь?

— Поджидаю вас, милорд, — ответил демон. — Мне нужно перекинуться с вами словечком-другим. Наедине, чтобы нас никто не слышал.

Данкен опустился на корточки и вопросительно уставился на демона. Тот наклонился вперед. Казалось, горб вот-вот перевесит и он свалится на землю.

— Сдается мне, вы попали в беду, — начал Царап.

— Обычное дело, — усмехнулся Данкен, — Неприятности нас словно преследуют.