Приподняв голову, Элмер заметил в луче света того, который двигался позади, и лишь теперь рассмотрел как следует, кто побывал у него в курятнике. Зрелище исторгло из груди фермера истошный вопль. Немного оправившись, он огляделся по сторонам, затем попробовал встать, но не устоял на ногах. Тогда он пополз к дому, цепляясь пальцами за землю. Рука и нога были мокрыми от крови, спина болела все сильнее. В кухне горел свет. Тайг выбрался из-под крыльца и, поскуливая, подковылял к хозяину. Мэри сбежала по ступенькам вниз.

— Звони шерифу! — крикнул Элмер, превозмогая боль, — Звони!

Жена хотела было помочь ему подняться, но он оттолкнул ее.

— Звони шерифу! Он должен знать!

— Ты же весь в крови!

— Со мной все в порядке, — отрезал Эллис. — Они удрали. Мы должны предупредить соседей. Ты не видела их… и слава богу…

— Я не могу бросить тебя здесь. Тебе нужен врач.

— Сначала шериф, доктор подождет.

Мэри побежала обратно в дом. Элмер преодолел ползком несколько футов и замер. Тайг осторожно подобрался к нему и начал облизывать лицо.

Когда все расселись, доктор Сэмьюэл Айвз объявил заседание открытым.

— Наша встреча, — произнес он, — знаменует собой величайшее событие в истории человечества. Многие годы мы в большинстве своем размышляли над проблемой необратимости времени. Двое, доктор Эсбери Брукс и ваш покорный слуга, посвятили исследованиям не один десяток лет. Думаю, доктор Брукс не обидится на меня, если я скажу, что мы с ним не добились, несмотря на все наши старания, сколько-нибудь значительных успехов. Профаны могут оспорить ценность исследований природы времени, поскольку время для них — категория скорее философская, нежели физическая, однако всем присутствующим здесь известно, что под термином «время» понимается некоторая совокупность законов физики. Если мы на самом деле стремимся постичь суть понятий, которыми пользуемся как в повседневной жизни, так и в научной работе, нам следует спросить себя, каковы физические предпосылки расширения Вселенной, теории информации, а также термодинамического, электромагнитного, биологического и статистического векторов времени. При описании любого физического феномена мы прибегаем к переменной времени, параметру первого, самого элементарного уровня. Нас всех интересовал и интересует вопрос, существует ли нечто, что можно определить как универсальное время, или же протяженность времени ограничена. Кое-кто полагает, что в последней гипотезе содержится по крайней мере крупица истины, что фактор времени во Вселенной возник едва ли не по чистой случайности в момент зарождения мироздания и проявляет себя именно с тех пор. Все мы, как мне кажется, сознаем, что наши рассуждения о природе времени упираются в проблему направления временного потока, и, вполне возможно, потому-то нам так трудно сформулировать основанную на явлениях действительности теорию того, что мы характеризуем словом «время». — Он взглянул на ученых из будущего. — Прошу прощения за столь длинное предисловие. Вы знаете намного больше нашего, а потому оно могло произвести на вас впечатление детского лепета. Однако я счел необходимым обрисовать вам то положение, в котором находится наша наука. Теперь ваша очередь, господа. Мы все внимание. Кто из вас начнет?

Хардвик и Каммингс переглянулись, затем первый откашлялся и проговорил:

— Пожалуй, я. Позвольте поблагодарить вас за ту готовность, с которой вы согласились встретиться с нами в столь поздний час. Боюсь, мы разочаруем вас, ибо о фундаментальных законах природы вообще и времени в частности нам известно сравнительно мало. Мы задавали себе отдельные вопросы из числа тех, о которых упоминалось выше, но так и не нашли ответов…

— Но вы перемещаетесь во времени, — перебил Брукс, — Значит, вы должны что-то знать о нем. По меньшей мере основополагающие принципы…

— Мы установили, что наша Вселенная — не единственная, — пустился в объяснения Хардвик. — По нашим расчетам, в одном и том же пространстве сосуществуют как минимум две вселенные, причем они настолько отличаются друг от друга, что при обычных условиях «перегородка» между ними непроницаема. Я не стану сейчас вдаваться в подробности того, каким образом мы обнаружили другую вселенную и что мы о ней знаем. Скажу только, что это, судя по всему, не антиматерия, поэтому опасаться взрыва не приходится. Кстати, предположить возможность существования параллельной вселенной нас вынудило изучение некоторых достаточно странных частиц. Не то чтобы они принадлежали к иному миру, нет, просто порой они подчинялись действию физических законов, противоречивших нашим. Итак, две несхожие между собой вселенные, разделенные почти непреодолимой преградой, через которую проникают разве что частицы, причем чтобы заметить их, требуется не усидчивость, а слепая случайность, благоприятное стечение обстоятельств. Нам повезло: случай открыл для нас параллельную вселенную и позволил кое-что узнать о ее строении. Я частенько спрашиваю себя, не стоит ли подвергнуть тщательному изучению удачу, или случай, называйте как хотите, с тем, дабы точнее определить ее параметры. Так вот, мы кое-что узнали о параллельном мире, кое-что удивительное и одновременно обескураживающее. Нам стало известно, что время там движется в направлении, противоположном нашему. То есть развитие все равно идет от прошлого к будущему, но при сопоставлении с нашим миром как бы переворачивается с ног на голову, и для нас время там течет из будущего в прошлое.

— Я что-то не пойму, — вмешался Айвз, — Проблема, по всей видимости, необычайно сложная, однако вы за двадцать лет…

— Вы преувеличиваете наши заслуги, — заметил Каммингс, — Да, мы разработали теорию перемещений во времени, но сведения, которые только что изложил доктор Хардвик, попали в наше распоряжение задолго до начала работы над проектом. На вашем прежнем пути вы бы узнали о существовании параллельной вселенной менее чем через сто лет. Обратный вектор времени исследовался нами на протяжении едва ли не четырех веков. Насущнее всего была задача использования обратного хода времени для перемещений в нем. Лично мы все-го-навсего довершили то, что начали предки. На мой взгляд, теория, если бы в ней возникла необходимость, могла быть создана еще до вторжения инопланетян. Однако нас ничто к этому не побуждало, если не считать, разумеется, научного любопытства. К тому же в нормальных условиях такой способ путешествий во времени, когда ты можешь уйти лишь в прошлое без всякой надежды на возвращение, не слишком привлекателен.

— Когда было принято решение о бегстве в прошлое, — продолжал Хардвик, — мы взялись за работу. История науки знает немало примеров, когда непосвященные пытались обвинить ученых-теоретиков в пустой трате средств. Зачем нам теория? — спрашивали они. Какой от нее толк? Что мы с ней будем делать? Мне кажется, наша ситуация может послужить превосходной иллюстрацией практической ценности теоретических исследований. Вы понимаете, изучение параллельной вселенной с ее обратным ходом времени было чисто теоретическим, никто и не предполагал, что средства и усилия когда-либо окупятся. Тем не менее они окупились. Человечеству, благодаря теории, представился шанс спастись от смертельной угрозы.

— Насколько мне удалось разобраться, — сказал Брукс, — вы попали к нам благодаря тому, что воспользовались обратным вектором времени параллельной вселенной. Ваши туннели — нечто вроде ловушек, правильно? Вы входите в обратный поток у себя, а выходите у нас. Однако, чтобы достичь этого, вам нужно было ускорить течение времени и вдобавок добиться над ним контроля.

— Да, нам пришлось изрядно помучиться, — признал Хардвик. — Теорию разработать было несложно, а вот применить! Правда, как потом выяснилось, все было очень просто.

— То есть вы полагаете, что мы справимся?

— Мы уверены, — ответил Хардвик. — Вот почему мы выбрали именно ваше время. Мы искали период, обитатели которого способны воспринять и понять нашу теорию, а также изготовить необходимое оборудование. Кроме того, естественно, учитывались и другие факторы, например наличие в обществе такого интеллектуального и морального климата, при котором нам не откажут в помощи, равно как и достаточно развитая экономика: ведь откуда иначе возьмутся те инструменты и приспособления, какие наверняка понадобятся нам в миоцене? Вероятно, наши рассуждения кажутся вам несколько эгоистичными. У нас есть лишь одно оправдание. Если бы мы не ушли в прошлое, к вам или в иное время, история человечества как вида оборвалась бы пятьсот лет спустя от вашего сегодня. Теперь же вы перешли на иной путь развития — этот феномен мы, с вашего разрешения, обсудим позднее, — и вполне возможно, хотя и нельзя утверждать с полной уверенностью, что нам удастся избежать вторжения из космоса.