— Ты всегда выигрываешь, — пожаловался Херб.

— Велики ли ваши шансы на успех? — спросил Томми у Кэролайн.

Та пожала плечами:

— На бумаге все выглядит гладко. Когда мы летели сюда, Инженеры искривили пространство и время, но одинаково — и то и другое в равной степени. Но сейчас время придется искривлять гораздо больше. В действие вступают совсем другие факторы. Но у нас неплохие шансы попасть туда, куда мы направляемся.

— Если только планета окажется на нужном месте… — начал было Херб, но тут же смолк, услышав многозначительное похмыкивание Кингсли.

Кэролайн быстро повернулась к нему.

— Инженер понял уравнения, описывающие гиперсферы, — сказала она, — Работай с ним. Попробуйте создать несколько гиперсфер в нашем пространстве, а потом проверьте, можно ли создать хотя бы одну за пределами нашей Вселенной. Отщипните ее при помощи искривления пространства — времени и вытолкните в межпространство. Возможно, она нам потом пригодится.

Внезапно на них обрушилась волна грохота, массивные каменные плиты под ногами содрогнулись от взрыва бомбы. На секунду яростная вспышка атомного пламени заставила побледнеть свет местных солнц.

— Эта легла близко, — прокомментировал Томми.

Они уже привыкли к бомбам. Гэри задрал голову к небу и увидел серебристые искорки кораблей.

— Инженеры не смогут продержаться долго, — сказал Кингсли. — Так что если мы намерены что-либо сделать, то пора поскорее начинать.

— А вот и старое знакомое искривление пространства, — радостно произнес Херб, указывая наверх.

Все посмотрели туда, куда показывал его палец.

Да, верно… ровное светящееся колесо, легкое вращение закрученного пространства… такое они уже видели на Плутоне. Дверь в другой мир.

— Полагаю, — решила Кэролайн, — это приглашение отправляться в путь. — Голос ее предательски дрогнул. Она обернулась к Кингсли: — Даже если мы не вернемся, все равно попробуйте гиперсферы. Попытайтесь поглощать энергию внутри их. Вам не придется управлять этим процессом долго — лишь до тех пор, пока другая вселенная не взорвется. Тогда мы окажемся в безопасности.

Она вошла в шлюз корабля, Гэри последовал за ней. Обернувшись, он посмотрел на оставшихся — огромного Кингсли, чья голова с трудом умещалась в тесноватом для него шлеме, а затянутые в металлическую перчатку пальцы нервно сжимались и разжимались; щеголеватого и жизнерадостного Томми Эванса, юношу, мечтавшего долететь до альфы Центавра, а вместо этого попавшего к краю Вселенной; фотографа Херба, коренастого коротышку, готового сейчас биться головой о стенку из-за того, что он не летит с ними. Почувствовав, что его глаза неожиданно затуманились от слез, Гэри помахал им рукой. Оставшиеся трое помахали в ответ, Гэри торопливо вошел в шлюз и дернул рукоятку, запирающую герметичный люк.

Войдя в рубку управления, он сорвал шлем, плюхнулся в пилотское кресло и посмотрел на Кэролайн.

— Как приятно избавиться от шлема, — заметил он.

Кэролайн, тоже снимавшая шлем, кивнула в ответ.

Пальцы Гэри забегали по пульту, выполняя предстартовую процедуру. Взявшись за рукоятку зажигания, он замер.

— Послушай, Кэролайн, насколько велики наши шансы? — спросил он.

— Долетим.

— Нет, — рявкнул он, — я хочу знать правду. У нас вообще есть шанс?

Кэролайн посмотрела ему в глаза, ее губы сжались в прямую линию.

— Да, но небольшой. Даже не пятьдесят на пятьдесят. Очень много факторов, вызывающих ошибки в расчетах, очень много случайностей. Математически их нельзя предвидеть и учесть, а кроме математики, нам надеяться не на что.

Гэри хрипловато рассмеялся.

— Неужели ты не понимаешь? — спросила Кэролайн, — Мы стреляем по мишени. Она удалена от нас на миллионы световых лет и на миллионы лет во времени. Нам нужно вывести две отдельные системы координат — для времени и для пространства. Одним тут не обойтись. Это трудно.

Гэри взял себя в руки. Кэролайн сказала, что задача трудна. Он мог лишь догадываться, насколько трудной она может оказаться. А по-настоящему оценить ее сложность мог лишь тот, кто овладел математикой и пространства, и времени. Например, тот, кто размышлял о таких проблемах тысячу лет.

— И даже если мы попадем точно в нужное место, — сказал Гэри, — его может там не оказаться.

Он дернул рычажок на себя. Загрохотали ракеты, корабль начал по дуге подниматься в небо. Гэри напряженно работал за пультом. Двигатели трудились на полную мощность, и все же вокруг пока простирался разрушенный город, могучие башни которого атомные бомбы превратили в груды развалин.

Светящееся колесо, обозначавшее вход в пространственно-временной туннель, находилось между и чуть позади остатков двух башен. Сманеврировав двигателями, Гэри направил нос корабля между ними, потом чуть приподнял его, нацелив корабль на светящееся колесо.

Корабль быстро набирал высоту. Перекрестье указателя курса указывало точно на центр светового круга.

— До входа в туннель осталось совсем немного, — взволнованно произнес он и стиснул от напряжения зубы. — Через минуту мы все узнаем.

Холодный ветер космоса вновь дул ему в лицо, волоски на шее встали дыбом. Извечный вызов неизвестности. Старинная слава крестового похода.

Он быстро взглянул на Кэролайн. Девушка уставилась в носовой иллюминатор, глядя прямо перед собой. Колесо света все расширялось, и вскоре впереди оказалась лишь черная дыра. Кэролайн обернулась.

— О Гэри! — воскликнула она.

В то же мгновение корабль вонзился в густую и вязкую чернильную мглу. Мрак затопил его целиком, им даже показалось, будто заливающий кабину свет радиевых ламп потускнел.

— Гэри, я боюсь! — услышал он доносящийся из мрака голос Кэролайн.

Но не успел он ответить, как темнота исчезла и корабль снова вырвался в пространство, усеянное искорками звезд, которое, как ни странно, показалось им после черноты туннеля теплым и дружественным.

— Вот она! — воскликнула Кэролайн.

Гэри облегченно выдохнул.

Под ними проплывала планета — именно такая, какую они видели во вращающейся чаше в городе Инженеров, — покрытая некогда могучими горами, ныне превратившимися в пологие и низкие холмы, планета мелких морей и разреженной атмосферы.

— Земля, — подтвердил Гэри, не в силах отвести глаза.

Да, Земля. Колыбель человечества, ныне старая и дряхлая планета, медленно ползущая навстречу гибели, пережившая свою полезность. Планета, вынянчившая великую расу — людей, всегда стремившихся вдаль, не удовлетворенных скукой повседневности, встречающих каждый вызов боевым кличем. Расу крестоносцев.

— Она на месте, — прошептала Кэролайн. — Она настоящая.

Гэри быстро взглянул на приборы. Корабль находился всего в пятистах милях от поверхности, но приборы не улавливали даже следов атмосферы. Корабль медленно снижался, однако вокруг был лишь чистый космический вакуум.

Гэри негромко свистнул. Датчики уловили бы и следы газов, но до сих пор стрелки приборов даже не дрогнули.

Как постарела Земля! Быстро потеряв верхние слои атмосферы, она подставила свои старческие кости космическому холоду, и теперь космос, ледяной и зловещий, все дальше прокрадывался в колыбель человечества.

Первые признаки атмосферы приборы отметили на высоте чуть ниже двухсот миль. Поверхность планеты освещало Солнце, тоже, должно быть, растратившее большую часть своей энергии: его свет показался Гэри слабым по сравнению с тем, каким он его помнил.

Корабль быстро приближался к поверхности, и земляне нетерпеливо искали глазами хотя бы следы городов. Им повезло лишь однажды, но телескоп тут же подтвердил, что от города остались лишь руины. Пески почти засыпали обвалившиеся колонны и некогда могучие стены зданий.

— Когда-то тут стоял великий город, — тихо сказала Кэролайн, — Хотела бы я знать, что стало с людьми.

— Умерли, — предположил Гэри. — Или улетели на другую планету, быть может к другому солнцу.

По экрану проплывали картины, одна мрачнее другой. Огромные пустыни с ползучими дюнами — мили и мили голого песка без единого пятнышка растительности. Низкие, расплывшиеся от времени холмы, чьи склоны были усеяны валунами и искривленными ветром деревьями и кустами, из последних сил сопротивлявшимися враждебной и суровой стихии.