— Может, попробовать с ними договориться? — прогудел Кингсли, — Заключить нечто вроде перемирия перед светопреставлением?
Инженер ответил, как обычно, мысленно и бесстрастно:
— С ними невозможно заключить мир. Невозможны никакие договоры или перемирия. Потому что больше миллиона лет они думают только о войне. И готовятся к ней. Все их помыслы направлены только на победу. Слово «мир» для них лишено всякого смысла. Война — вот их естественное состояние, а мир — это нечто вроде болезни. И они ни в коем случае, ни за какие коврижки не пойдут на перемирие, особенно сейчас, когда им выпал шанс покончить и с нами, и со Вселенной.
— Вы хотите сказать, что они действительно хотят уничтожения Вселенной? — с ужасом спросил Гэри. — И будут сражаться с вами, чтобы помешать вам ее спасти?
— Именно это я и хочу сказать, — отозвался Инженер. — Вы поняли меня совершенно правильно.
— И когда вы ожидаете нападения? — спросил Томми.
— Мы не знаем. Они могут напасть в любую минуту. Мы готовы к этому всегда. Мы просто знаем, что рано или поздно они нас атакуют.
— Нужно что-то придумать! — воскликнула Кэролайн. — Нельзя допустить, чтобы они нам помешали. Мы обязаны что-то придумать!
— И мы придумаем! — загремел доктор Кингсли, — На них должна найтись какая-то управа. А раз должна, так мы ее найдем.
— А как вы называете этих маньяков, с которыми воюете всю жизнь? — спросил Херб.
— Мы зовем их Церберами, — сказал Инженер, но слово не смогло вместить всего вложенного в него значения. Мысль Инженера была исполнена презрения, смешанного со страхом и ненавистью. «Церберы» — это был более или менее приблизительный перевод его мысли, который удалось сделать землянам.
— Так, значит, они способны прорвать кривую времени и пространства, — задумчиво сказала Кэролайн, — и путешествовать в пятимерном межпространстве, — Она бросила на Гэри взгляд, исполненный внезапного озарения, — Пожалуй… Вот вам и ответ! Вернее, вот где надо его искать.
— Я не понимаю, о чем ты, — сказал Гэри, — но думаю, что ты права.
— Пространственно-временной изгиб нужно сделать непроходимым, — сказал Кингсли, — Непроходимым и непробиваемым. Необходимо создать совершенно новые силовые линии и линии давления. Но это потребует математических знаний, а также громадной энергии.
— Энергии? — откликнулся Гэри, — А может, использовать ту энергию, что возникнет в результате трения вселенных?
Кингсли воззрился на него с таким видом, будто репортер влепил ему оплеуху.
— Ты гений! — завопил ученый. — Мы ее взнуздаем!
— Но пока что ее у нас нет, — заметил Гэри.
— Да, верно, — согласился Кингсли. — Сначала ее нужно заполучить.
— И научиться ею управлять, — добавила Кэролайн.
— Думаю, нам пора идти, — сказал Инженер. — Нас ждут другие добровольцы. Они тоже прибыли издалека, некоторые — из других галактик.
— Сколько их? — спросил Гэри.
— Немного, — ответил Инженер. — Очень немного. Жизнь — большая редкость во Вселенной. Похоже, Вселенной она не нужна. Порой мне кажется, что жизнь всего лишь странная болезнь, которой в космосе и быть-то не должно. Некое злокачественное образование материи, не имеющее права на существование. Вселенная так враждебна ко всему живому, что просто диву даешься. В космосе крайне мало планет, где жизни удалось-таки укорениться.
— И все же среди триллионов галактик должно быть множество цивилизаций, — заметил Кингсли.
— Вероятно, мы просто о них не знаем, — сказал Инженер, — Нам удалось вступить в контакт со считанными цивилизациями, и то с большим трудом. К тому же не все они могут быть нам полезны. Некоторые расы слишком отличны от нас по развитию и культуре. Например, расы, которые живут вообще без прикладных наук. Расы, целиком погрузившиеся в пучину философских размышлений. Расы, посвятившие себя исключительно эстетике и несведущие в науках. Мы связались только с теми научно-ориентированными цивилизациями, которые сумели поймать наши сигналы и ответить, а потом еще построить машину, чтобы добраться сюда.
— И каких только народов нет во Вселенной! — воскликнул Херб.
Инженер провел их через люк в просторный коридор, нескончаемый и пустой, как открытый космос.
Скафандры функционировали превосходно. Сила тяжести и давление в них были нормальными, а сами они были гораздо удобнее скафандров, которыми пользовались обитатели Солнечной системы.
Земляне неторопливо шагали по коридору вслед за Инженером.
— Долго вы строили свой город? — спросил Гэри.
— Долго, — ответил Инженер. — С тех пор как прилетели сюда.
— Прилетели? — удивился Гэри. — Так это не ваша родная планета?
— Нет, — сказал Инженер, но в объяснения вдаваться не стал.
— Послушайте, а ведь вы так и не спросили наши имена! — заявил Херб. — Вы даже не знаете, кто мы такие.
Гэри почудилось, будто он уловил слабое подобие сдержанной насмешки в ответе Инженера.
— Имена? — сказал он. — Вы имеете в виду личные обозначения? Я знаю, кто вы такие, без всяких имен.
— Возможно, — не сдавался Херб. — Но мы, в отличие от вас, мысли читать не умеем. Нам без имен никак не обойтись, — Он семенил за Инженером, почти наступая ему на пятки, — А у вас, Инженеров, есть имена?
— У нас есть номера, — ответил Инженер. — Да и те исключительно для архивных записей. Личность не имеет у нас такого значения, как в вашем мире.
— Номера, — тихонько буркнул Херб, — Как в тюряге.
— Если вам необходимо как-то меня называть, — сказал Инженер, — то мой номер тысяча восемьсот двадцать четыре. Мне следовало сразу назвать его вам. Простите за невнимательность.
Они остановились возле массивной двери, и Инженер послал мысленный сигнал на такой высокой ноте, что у них зазвенело в мозгах. Дверь скользнула в стенной паз. Перед ними открылся гигантский зал, простиравшийся вдаль до бесконечности и увенчанный высоким сводчатым потолком, похожим на небесный купол.
В зале не было совершенно никакой мебели — сплошь пустое пространство с туманно белеющими вдали высоченными стенами. И лишь посреди зала виднелся круглый помост из белого камня, зависший футах в десяти над белокаменным же полом.
На помосте стояли несколько Инженеров, а вокруг них толпились странные бесформенные существа — кошмарные твари, словно сошедшие со страниц старинных романов ужасов. При виде их у Гэри застыла в жилах кровь.
Он почувствовал, как пальцы Кэролайн сжали его руку.
— Гэри! — шепнула она еле слышно, — Кто это?
— Это добровольцы, явившиеся на наш зов, — пояснил Инженер, — Они проделали далекий путь, чтобы помочь нам.
— Во пакость-то! — с неприкрытым отвращением пробормотал Херб. — Так и хочется плюнуть да растереть.
Гэри не спускал с чудовищ глаз, завороженный их поразительным уродством. Хозяева Вселенной, подумал он. Самые сливки разумных цивилизаций космоса. Гнусные твари, в которых, как выразился Херб, действительно хочется плюнуть и растереть.
Инженер зашагал вперед, к широким пологим ступеням, ведущим на помост.
— Пошли! — пробасил Кингсли, — Мы им, небось, тоже страшилищами кажемся.
Земляне приблизились к помосту и взошли по ступеням. Инженер указал на них другим Инженерам.
— Эта группа прибыла с той самой планеты, за которой мы наблюдали долгие годы.
Инженеры уставились на землян. И все чудища тоже. Под их пристальными взглядами по спине у Гэри поползли мурашки.
— Добро пожаловать, — донеслась до них мысль одного из Инженеров. — Ты сказал им, как мы рады их прибытию?
— Сказал, — ответил Инженер под номером 1824.
Для землян на помосте были поставлены кресла. Один из Инженеров приглашающе махнул рукой, и люди сели.
Гэри огляделся по сторонам. В креслах сидели только они одни. Инженеры, явно не знающие усталости, остались стоять. Некоторые из тварей тоже стояли. Какое-то страшилище стояло на одной ноге, поджав под себя вторую, точно спящий аист; правда, сходство с аистом на том и кончалось. Гэри попытался определить, к какому классу оно относится; уж точно не птица, не пресмыкающееся и тем более не млекопитающее. Такое и в страшном сне не приснится. Длинные костлявые ноги, раздутое брюхо, на голове — нечесаные лохмы, спадающие на бездумные рыбьи глаза.