— Быть того не может, — отозвалась Инид.
— Однако непременно ты видишь все это своими глазами и все же объявляешь невозможным. Неужто не ощущаешь беспредельность нашей Галактики, ее упоительную мощь и славу!..
— Ладно, допустим, это Галактика, — высказался Бун. — И белую прямую вижу, но нипочем не догадался бы, что она — та самая магистраль, на которой мы находимся…
— Заверяю вас, она и есть, — настаивал Конепес. — В легендах моего народа упоминается о магистрали, бегущей среди звезд. Хотя легенды, все до одной, умалчивают о том, зачем проложена магистраль и куда она ведет. Но мы последуем ее курсом и разберемся самолично.
Бун долго вглядывался в исполинский пузырь — и чем дольше вглядывался, тем прочнее убеждался, что да, Конепес прав, схема воспроизводит спиральную галактику. По форме схема напоминала грубый овал, отнюдь не столь четкий и аккуратный, как на картинках в пособиях по астрономии. Тем не менее не оставалось сомнений, что это расширяющаяся галактика с довольно плотным ядром и отходящими от него более разреженными рукавами. Один из таких рукавов раскручивался как раз в том направлении, где стояли столики со стульями, и удивительное дело — столики были видны и сейчас, хоть и довольно смутно.
Конепес немного отодвинулся, бочком подобрался к схеме и даже ссутулился, внимательно ее изучая. А волк, напротив, вернулся к людям, подошел совсем близко, и было заметно, что его пробирает дрожь. И неудивительно, решил Бун про себя, такие переживания испугают кого угодно. Наклонившись, он потрепал зверя по холке и произнес ласково:
— Спокойнее, дружище! Все будет хорошо. Да и сейчас все в полном порядке… — Волк прижался к Буну еще теснее, и тот вынужденно задал себе вопросы: а правду ли я говорю? могу ли я ручаться, что все в порядке? никак не могу… И обратился к Инид: — Слушай, твой Конепес говорил тебе раньше о каких-либо схемах или картах?
— Он много о чем говорил и часто невразумительно. По крайней мере, мне казалось, что невразумительно. Всего не упомню, но, пожалуй, он говорил о генетических картах, которые вживлены ему в мозг или в подсознание.
Конепес неуклюже приковылял обратно и спросил:
— Так мы намерены обследовать Галактику или нет?
— Ты имеешь в виду — полезть в эту кашу? — переполошилась Инид. — Взять и шагнуть в это месиво?
— Конечно и безусловно, — заявил Конепес. — Как же иначе сумеем мы докопаться до истины? Белая прямая ведет куда-то, и мы непременно выясним куда. Она не может быть проложена бесцельно.
— Но мы там заблудимся! — продолжала протестовать Инид. — И будем барахтаться в этой каше до Второго Пришествия…
— Зачем барахтаться, если мы станем придерживаться белой линии? Она укажет нам путь туда, а затем обратно.
— Ладно, — смирилась Инид. — Но уж если мы лезем туда, я хотела бы прихватить с собой одну вещицу…
И бросилась бегом к упорхнувшему в сторонку неводу. По доброй воле лезть в эту туманную круговерть да еще и блуждать в ее недрах? Уж чего-чего пожелал бы себе Бун, только не такой авантюры. На первый взгляд задача казалась достаточно простой: как бы ни была обширна схема, это всего лишь изображение, пусть исполненное с искусством и техническим совершенством, немыслимыми в его родную эпоху. Но в самой идее объемной схемы из сундука чувствовалась чужеродность, которую Бун никак не мог переварить. Что если человек, уходивший в круговерть, завязнет в ней и не сможет выкарабкаться? Придерживайтесь белой линии, советовал Конепес, и совет был бы правильным, если бы — если бы была уверенность, что линия останется на том же месте. Разве исключено, что линия не более чем уловка, призванная заманить добычу в неведомый капкан?
Инид вернулась и предъявила Бунт черненький ящичек.
— Это телевизор, оставленный на месте пикника. Мне подумалось, что раз уж мы собираемся невесть куда, неплохо бы иметь его при себе.
— Отъявленная глупость, — заявил Конепес.
— Нет, не глупость. Телевизор показал мне, где Бун, и подсказал, как сюда попасть. Это дополнительная пара глаз, а там в месиве нам понадобятся все глаза, какие можно заполучить. Он же показывает не что попало, а то, что хочешь увидеть…
А ведь намек на дополнительную пару глаз, подумал Бун, не слишком удачен: с чисто земных позиций все именно так, как сказала Инид, но Конепес-то располагает целой кучей глаз, даже двумя кучами, и его многоглазие, вероятно, гораздо богаче человеческого зрения.
У ноги тихо заскулил волк. Напуган ты, братишка, до полусмерти, подумал Бун. И будь у меня хоть капля здравого смысла, я был бы напуган не меньше твоего…
— Ну что, ты идешь? — спросила Инид.
— А что мы там забыли? Конепес утверждает, что Магистраль Вечности ведет туда, где нам надо побывать. Так чего же проще: сядем на вагонетку и покатим, не пропуская ни одной станции…
— Не смеши меня, — отрезала она. — Вагонеткой и за тысячу лет никуда не доедешь. Нет уж, когда надумаем двинуться отсюда, то используем невод, для которого ни время, ни расстояние ничего не значат.
— Это все прекрасно, — заметил он, по мере сил оттягивая момент, когда придется лезть в безумную круговерть, — но знаем ли мы, куда лететь?
— Ну разумеется, к бесконечникам, — объявила она. — На их родную планету. Не будем забывать, с чего все началось…
Право же, не произнеси Инид этого слова, Бун о бесконечниках, наверное, и не вспомнил бы. С тех пор как он в последний раз слышал о них, для него миновало столько эпох и событий! Но уж, конечно, если кому-то держать их в памяти, то Инид, а не ему: она же веками пряталась от олицетворяемой ими угрозы.
— Устремиться на поиски бесконечников? — переспросил он. — В первый раз об этом слышу. До сих пор мне казалось, что ваша семья скрывается от них как только может, да и мы с тобой еле унесли ноги от подосланного ими монстра-убийцы…
— Хорошенько подумав, — сказала она, — я пришла к выводу, что нельзя всю жизнь прятаться. Гораздо правильнее самим разыскать их. У нас теперь есть невод, и с нами Конепес. Вероятно, найдутся и другие, кто поможет нам помериться с ними силами.
— Вот уж не догадывался, — заметил он не без иронии, — что ты такая воинственная…
— Следуете вы со мной или нет? — осведомился Конепес довольно резко. — Если мы вновь оседлаем невод, надо хотя бы знать, к чему готовиться. Схема способна дать нам наводящие указания.
— А ты уверен в точности этой схемы? — спросил Бун. — Откуда тебе известно, что она безошибочна?
Действительно, разве земные составители карт не грешили в древности вопиющей беспечностью и не наносили на них сведения мифические, а то и подсказанные собственным разыгравшимся воображением?
— Ручаюсь честью, — провозгласил Конепес. — Конструкция схемы осуществлена информированной расой, которая знала безупречно то, о чем берется судить.
— Ты встречался с этой расой?
— Я наслышан о ней. О ней мне поведал дедушка, когда я сиживал у него на коленях, и сказания моего племени поминают ее многократно.
Бун бросил взгляд на волка — тот больше не жался к ногам. Пришлось поискать зверя глазами, и оказалось, что волк опять подобрал Шляпу и уселся поодаль на колее, ухватив куклу зубами. Волк явно не собирался сопровождать их в странствиях по схеме, а тащить его в туманный хаос силком не было никакого резона.
— Ладно, волк, — произнес Бун, — жди меня здесь, никуда не отлучайся…
Двое других уже направились к схеме — Конепес впереди, Инид следом. Бун поспешил догнать их. Внутри схема выглядела словно забитая паутиной, с той оговоркой, что паутины в ней как раз и не было. И вообще ничего материального не было. Как только Бун вступил в пределы тумана, он перестал ощущать почву под ногами. Словно он шел по пустоте — или, вернее, словно ноги внезапно омертвели и больше не чувствовали, куда их ставят.
Совсем рядом вспыхнул большой красный шар, и Бун нырнул, уклоняясь от столкновения, но тут же налетел на другой ослепительный шар, блистающий, как голубой алмаз. И прежде чем успел увернуться еще раз, угодил прямиком в центр алмаза. И… не испытал ничего — ни жары, ни хотя бы соприкосновения с каким-то телом. Он нервно хохотнул: звезды оказались зримыми, но неопасными. Увильнув от красного гиганта, он вмазался в еще более горячую голубую звезду — и ничего. Но неужели эта схема отображает каждую звездочку, каждое облачко газа, каждый завиток пыли во всей Галактике? Как хотите, такого не может быть. Помнится, он читал где-то давным-давно, что Млечный Путь насчитывает более ста миллиардов звезд. Ну как могли вместиться эти миллиарды в какую бы то ни было схему? Даже если уменьшить более мелкие звездочки до размера песчинок, весь объем оказался бы закупорен так плотно, что о прогулках по схеме не могло быть и речи. Вот и верь конепесьим заверениям, что схема точна и безошибочна…
