Скопин. В глазах пестрит. За шесть лет — десять мест.

Знаменский. И все больше такие, что слывут «хлебными».

Медведев. Но — обратите внимание — проходит несколько месяцев, и он увольняется. Слухи не оправдывались. Только в системе вторсырья осел прочно.

Скопин. Какой же доход его удовлетворил?

Медведев. Про доход не знаю. Но вот справка об официальной зарплате за полгода имеется.

Знаменский. Не Ротшильд, конечно, но… он женат?

Медведев. Холостой, бездетный, мать с отцом в деревне на своих харчах.

Знаменский. Тогда можно жить не тужить.

Медведев. Он и не тужит, будьте уверены! Завтрак и обед в «Арагви». Вечерами развлечения в обществе девиц разного профиля.

Скопин. Обеды, завтраки, девицы. Еще?

Медведев. Только что купил машину — формально на брата. И не какую-нибудь — подержанный, но крепенький ЗИМ!

Знаменский. Хм… Шустрый мальчик. Пижон?

Медведев. Первостатейный. Парикмахера и маникюршу регулярно вызывает на дом!

Знаменский. Живут же люди!

Скопин. Да, Пал Палыч, у нас с вами убогие запросы и никакого воображения.

Знаменский. Чувствуешь себя просто неотесанной деревенщиной!

Скопин. А мы-то до вас вспоминали идиллических старьевщиков нашего детства…

Медведев (рассказывает, постепенно увлекаясь). Куда там! Это теперь сильная организация. Кроме «оседлых» приемщиков, как Моралёв, в сельских местах есть конные — с телегами. Работают часто парами — муж и жена. И если выполнят план, получают очень неплохие деньги. Да оно в общем-то справедливо: вторсырье спасает уйму ценного добра. Даже валюту для государства добывает!

Знаменский. Валюту?

Скопин. Каким образом?

Медведев. Нипочем не догадаетесь! Представляете, скачет тебе лягушка или хоть лягушонок — тоже годится, лишь бы хвост отпал. Его хоп — и в корзину. Второго, десятого, в ином прудишке их невпроворот. Наловил — и во вторсырье. Там их на лед — и в анабиозе за границу. Для лабораторий, для фермеров всяких, садоводов. Туда, где с химией перестарались, живность потравили и теперь от вредителей стонут. Словом, оттаял лягушонок и прыгает дальше где-нибудь в Англии. Ему, понятно, разница невелика — было бы мокро, — а мы получаем фунты стерлингов!

Скопин. Вы меня вдохновили. Выйду на пенсию — буду лягушек ловить. Но пока…

Медведев. Ясно: ближе к делу. Эту неделю я лично вел наблюдение за палаткой. Моралёв купил: один примус, один медный таз с дыркой и у какого-то паренька пять подшивок дореволюционных журналов — подозреваю, что для собственного развлечения. Всё. А вот что он за ту же неделю сдал на склад. (Передает Скопину накладную.)

Скопин. Недурно!

Короткие телефонные звонки — междугородный вызов.

Скопин (берет трубку). Брянск? Да-да, соединяйте.

Знаменский с Медведевым отходят, чтобы не мешать, и устраиваются в стороне за столом для совещаний.

Знаменский. Итак, цветные металлы. Где ж он их все-таки взял?

Медведев. Пока можно только гадать.

Знаменский (шутливо). Гипотеза, что мимо вас скользнули десятки старушек с медными тазами, отпадает. И что у Моралёва собственные рудники — тоже. Остается какое-то предприятие: завод, мастерские.

Медведев. Безусловно. Неучтенные отходы.

Знаменский. Но у предприятий он не имеет права покупать?

Медведев. Нет, те должны сдавать по безналичному расчету. А у палаточников реальные деньги — для граждан.

Знаменский (помолчав). Не мог он накопить постепенно и разом отвезти?

Медведев. Беседовал я с жителями окрестных домов, они готовы засвидетельствовать, что в зимнее время лавочка вообще была засыпана снегом по крышу. А Моралёв по документам все равно из месяца в месяц шел с перевыполнением плана.

Знаменский. Что-то уж слишком нагло. Если рыльце в пуху, соблюдают хоть элементарную осторожность… Почему бы нашему Моралёву — пусть для близира — не принять того, что ему тащат?

Медведев (довольный). Э-э, Пал Палыч, недопонимаете! Он бы, может, и принял, да ведь извольте наличные платить. Из своего кармана — жалко. Ведь выданные ему денежки он уже поделил с кем надо и пропил-прогулял!

Знаменский. Крупные суммы?

Медведев. Солидные.

Скопин кончил телефонный разговор и присоединился к Знаменскому с Медведевым.

Знаменский (Скопину). Ищем кончик веревочки, которой Моралёв связан с неким предприятием…

Скопин. Ясно. Продолжайте.

Знаменский. Значит, приемщик везет свои товар на склад?

Медведев. На склад.

Знаменский. При осмотре или по документам там можно установить, какое сырье он сдал?

Медведев. Эх, если бы!.. Валят все вместе. Сгрузил, получил квитанцию и отчаливай. Поди потом разберись, где чье. Тем более при самом складе есть цехи по переработке, многое прямиком туда и идет.

Скопин. А не обсуждался тот вариант, что склад напрямик связан с искомым предприятием? И бездельник Моралёв — только ширма?

Медведев. Между прочим, не исключено… Однако так и так — уголовщина.

Скопин (Знаменскому). Но пока оснований для возбуждения дела не имеется?

Знаменский (разводит руками, Медведеву). Надо еще поработать. (Короткая пауза.) Вы о транспорте не думали?

Медведев. Думал…

Знаменский. Как это организовано?

Медведев. Периодически приемщики должны заказывать машины и перевозить что набрали. Но к документам я еще не подобрался.

Скопин. А возможно, тут и торчит хвостик, за который удастся…

Медведев. Возможно, товарищ полковник. Но очень трудно проверить путевые листы, не привлекая внимания.

Скопин. Убежден, что вы найдете способ.

Знаменский. Главное — выяснить, заказывает ли Моралёв машины вообще. А если заказывает, то с одним шофером он всегда имеет дело или с разными. И кто эти шоферы…

Медведев. Понимаю, все понимаю… Значит, так. Сегодня пятница. За субботу и воскресенье постараюсь управиться, в понедельник приду с новостями.

Бензоколонка на окраине города. Воронцов и Ферапонтиков стоят в стороне и ждут, пока шофер Валентин заправит машину Воронцова. Воронцов — полный, холеный человек лет 50, держится светски; к подчиненным относится с иронией. Ферапонтиков — низкорослый, рыжеватый прощелыга, на Воронцова глядит с собачьей преданностью, но, как верный слуга, позволяет себе иногда поворчать по поводу барских причуд.

Ферапонтиков. Теперь к Ларисе поедом?

Воронцов. Нет, свидание с Лялей.

Ферапонтиков (пренебрежительно). А-а… Эта манекенщица.

Воронцов. Мне она правится, тебе — нет. Что важнее?

Ферапонтиков. Раз с Лялей, опять шампанское пить. А у меня от него изжога.

Воронцов. Не пей. Тебе по роли вообще пить не положено. (Со смешком.) Тебе положено меня хранить и беречь как зеницу ока… на благо отечества. И глядеть, чтоб я по наивности не выдал какой государственный секрет… Наскучили мои забавы?

Ферапонтиков. Наше дело маленькое, Евгений Евгеньевич! Раз вам желательно покрасоваться и все такое…

Воронцов. Желательно. А на первом этапе необходим оруженосец. Гордиться должен, что тебя держу.

Ферапонтиков. Да я разве… я ж понимаю. (Не утерпев.) Только вот Ляля эта… сомнительно по части результату. Погуляет за ваш счет, а недели через две подхватит ее гаврик с такими патлами — и прощай!