ПОЛНЫЙ ПОВОРОТ Все запрещенные приемы внезапно превратились в правила, а правила — все отменились и переправились все вдруг, и кто-то радуется вслух, а кто-то шепчет: «Жизнь заставила!» Да, кто-то шепчет: «Жизнь заставила!», а кто-то радуется вслух. АЛЧБА Алчут алкоголя алкаши. Им для счастья надобно немного. Кроме них в округе — ни души. Ни души, чтобы алкала бога. Ни души, чтобы алкала духа или же похожего чего. Горло мира — как пустыня сухо. Надо бы смочить его. «Интеллигенция — русское слово…» Интеллигенция — русское слово, ставшее мировым, интеллигенции русской слава, ставшая мировой. Фамилии наших романистов можно прочесть в любой витрине. Судьба Раскольникова Родиона волнует Восток и Запад доныне. И если нету значка нагрудного «Интеллигент СССР», значит, жребия этого трудного еще не слишком доступен пример. «Всем было жалко всех, но кой-кому…» Всем было жалко всех, но кой-кому — особенно себя, а большинству всех — вместе всех и всех по одному. И я делю, покудова живу, все человечество на большинство, жалеющее всех, и меньшинство, свой, личный, предпочевшее успех, а сверх того не знающее ничего. А как же классовая рознь? Она деленьем этим обогащена: на жадных и на жалостливых, на ломоть последний раздающих всем и тех, кто между тем себе берет поболее, чем всем. «Молодцеватые философы…» Молодцеватые философы, все в гимнастерках и ремнях, и деловитые поэты. Медоточивая настойчивость, и обеспеченный верняк, и деловитые поэты. Впервые, может быть, с тех пор, как дезертировал Гораций, пришла пора толковых Граций и Муз разумных, разбитных. В эпоху деловитых Граций прошла пора для всех иных. Не понимаю, как они устраиваются с вдохновеньем, кто им подсказывает ритм? Звезда с звездою говорит. Звезда с звездою говорит, но этим новеньким со рвеньем, и тщаньем, и остервененьем — звезда им вовсе не горит. Зато из лириков никто еще так не был погружен в свои дела, в удобства жен. Никто из лириков земли. Утратив все, они зато и что-то новое нашли. Какие новые слова, склонения и падежи! Пар, что у них взамен души, большие прелести имеет. Курортное их солнце греет, чтоб не болела голова, трава, конечно, тры́н-трава, под ними мягко зеленеет. МЕДЛИТЕЛЬНОСТЬ ФИЛОСОФОВ
Писатели успели умотать. Философы — тюлени и растяпы. Бергсон и Фрейд, как кознодей и тать, держать ответ пред новыми властями должны. Немилостива эта власть. Она, конечно, их помучит всласть. Они, конечно, не уйдут живыми. Кого б ни одухотворяла плоть, как ни влияла бы на сотни тысяч, ее ножом так просто подколоть, ее ремнем так безопасно высечь. И если пессимисты вы, Бергсон и Фрейд, вы — гении эпохи. А если оптимисты вы, Бергсон и Фрейд, дела довольно плохи — и вам уж с бренных не сорвать телес, не смазать с ветхих пиджаков, конечно, те звезды, что хватали вы с небес. Пришитые — они шестиконечны. ВАША НАЦИЯ Стало быть, получается вот как: слишком часто мелькаете в сводках новостей, слишком долгих рыданий алчут перечни ваших страданий. Надоели эмоции нации вашей, как и ее махинации, средствам массовой информации! Надоели им ваши сенсации. Объясняют детишкам мамаши, защищают теперь аспиранты что угодно, но только не ваши беды, только не ваши таланты. Угол вам бы, чтоб там отсидеться, щель бы, чтобы забиться надежно! Страшной сказкой грядущему детству вы еще пригодитесь, возможно. ПЕРСПЕКТИВА Отчего же ропщется обществу? Ведь не ропщется же веществу, хоть оно и томится и топчется точно так же, по существу. Золотая мечта тирана — править атомами, не людьми. Но пока не время и рано, не выходит, черт возьми! И приходится с человечеством разговаривать по-человечески, обещать, ссылать, возвращать из каких-то длительных ссылок вместо логики, вместо посылок, шестеренок, чтоб их вращать. Но, вообще говоря, дело движется к управлению твердой рукой. Словно буквы фиту да ижицу, упразднят наш род людской, словно лишнюю букву «ять». Словно твердый знак в конце слова. Это можно умом объять: просто свеют, словно полову. |
