Так я рассуждал в восемь часов утра следующего дня. Эту ночь я не спал. Что я должен был сделать вчера? Что я должен сделать сегодня?..

Мои мысли прервал телефонный звонок.

Говорил Девятаев. От имени бригады он просил срочно приехать к ним на стройку.

— Что-нибудь случилось? — встревожился я.

— Да, но не волнуйтесь, ничего плохого.

— Хорошо, сейчас буду.

Прораб Шуров встретил меня у ворот, он вежливо и, как всегда, иронически поздоровался, что-то хотел сказать, но, посмотрев на меня, осекся.

— Вам нездоровится, Виктор Константинович? — спросил он.

Ответить я не успел, подошел Девятаев.

Мы поднялись на шестой этаж, где велся монтаж.

— Ну, что у вас, случилось? Давайте скорее!

— Идите сюда, Виктор Константинович! — позвал меня Девятаев, указывая на подкосы.

Я подошел.

— Откуда вы взяли алюминиевую оснастку?

— Сами сделали.

— Почему петли в панелях сбоку и так низко? — озадаченно спросил я.

Девятаев многозначительно молчал.

Я всматриваюсь и начинаю понимать: петли специально сделаны на такой высоте, чтобы удобнее было снимать подкосы.

— Но ведь…

— Мы просили конструктора, потом вместе с ним были на заводе, — спокойно сказал Девятаев. — Посмотрите дальше… сюда к перегородкам… Что нужно сделать для того, чтобы отцепить траверсу?

— Вы обходитесь без лестницы! — догадался я. — Как?

Они снимали траверсу без лестницы: нужно только потянуть специальный тросик. Для поперечных панелей применили новые связи, где-то на заводе достали кантователь для плит перекрытия.

Трудная жизнь строителя! Разве не лучше работать в белом халате, проектировать мосты? Или в научно-исследовательском институте создавать новые конструкции? Но вот стоит передо мной полпред бригады Девятаев, спокойно и, как всегда, обстоятельно говорит:

— Вы просили бригаду дать предложения по экономии труда, помните, на техсовете треста? Прораб подсчитал — эти приспособления дают двадцать процентов экономии на монтаже, — он замолкает и смотрит на Косова.

— Тут не так много сделано, — тихо сказал Косов, — но мы слышали, что такие предложения поступят к вам и от других бригад. Это наш подарок вам, Виктор Константинович. — Косов неловко улыбнулся. — Не хочется, чтобы в тресте опять было все по-старому.

Я молчал, и казалось мне сейчас, что лучше работы строителя нет.

— Виктор Константинович, чего вы молчите, надо же сказать прочувствованную речь, — все же не удержался Шуров.

— Спасибо, Косов. Я этого не забуду, — это все, что я сумел сказать.

На площадку на полном ходу ворвалась машина с раствором. Из кабины, чертыхаясь, выскочил шофер и бросился к прорабской.

— Чего он так? — удивился я.

Косов и Шуров рассмеялись, Девятаев спокойно разъяснил:

— Это ваш «информатор» действует. Если водитель вовремя не отметит прибытие, ему не засчитывается рейс. Раствор приходит минута в минуту, так же привозят панели…

— Сегодня утром, — сказал Косов, — остановился башенный кран, поломка какая-то. Начали звонить во все стороны, не успели дозвониться, а на площадку уже въехала аварийка, — о поломке крана ваша автоматика дала сразу сигнал в трест.

Когда я в конце дня вошел к управляющему, он о чем-то оживленно беседовал с Костроминым. На этот раз он не сказал: «А, Виктор Константинович, проходите, садитесь», — как это делал всегда, а вопросительно посмотрел на меня. Я был взволнован тем, что увидел в бригаде Косова, хотелось поделиться радостью.

— Сейчас на стройке мне продемонстрировали работу автоматизационной системы…

— Я знаю, — небрежно бросил управляющий. — Тут только что ваш Владик долго все это рассказывал. Увлекаетесь вы, молодые люди! Что еще?

— Я хотел перед тем, как идти в главк, — меня вызывает Левшин, — согласовать с вами меры по снижению затрат труда и обеспечению непрерывной работы.

— Это уже не имеет значения, — лениво сказал управляющий, взяв со стола журнал.

Костромин тихо и приятно рассмеялся.

— Вы только что приехали в трест, Виктор Константинович? — ласково спросил он. — Не читали многотиражку?

— Нет, не читал.

Костромин протянул мне газету:

— Пожалуйста, на второй странице.

Я машинально взял ее. На второй странице целый подвал занимала статья с броским заголовком: «Прожекты главного инженера». Я быстро пробежал статью. В ней высмеивались увлечения автоматизацией, особенно диспетчерская. В статье говорилось, что, забавляясь электронно-вычислительной машиной, я забываю остальное.

— Но ведь все это не соответствует действительности, Леонид Леонидович, — возмутился я.

Он отложил журнал, пододвинул к себе кучку писем и начал их просматривать.

— Так, — сказал он, переворачивая левой рукой бумаги. — Так. (Может быть, и не соответствует.)

— Ведь вы сами говорили, что автоматизированная диспетчерская себя оправдала, а тут написано, что это фантазия.

Он что-то записал на бумаге и отложил в сторону.

— Так-так. (Вполне возможно, что и говорил.)

— Я только что еду с площадки Шурова. Бригада Косова предложила новую оснастку, которая экономит рабочее время на двадцать процентов. Как же можно утверждать, что на монтаже уже ничего нельзя сделать?.. А с проектными делами, вы ведь одобрили деятельность Топоркова, который в самой начальной стадии…

— Так-так. (Может быть, может быть, но статья есть статья… пресса!) Так-так. (Я же тебе говорил, предупреждал, теперь ты получил сполна. А у меня руки развязаны.)

Костромин вытащил свою красивенькую расческу. Это был прежний барственно-снисходительный Костромин. Но он тоже молчал.

Так я стоял перед ними, ждал ответа. Я видел себя со стороны — худого, сгорбившегося: сначала ушла любимая женщина, а теперь любимая работа; беспомощного, смешного своим наивным желанием убедить их.

Ответа не было. Я понял, что статья и все их поведение — это звенья хитро задуманного плана. Чего я тут стою? Разве не ясно, что говорить с ними бесцельно? И тогда вдруг прошла скованность, я выпрямился.

— Я очень благодарен вам, Леонид Леонидович, за урок. Стоило ли отнимать у вас время своими предложениями? Мне с самого начала следовало понять, что вы против перестройки треста и готовы пойти на все, чтобы любыми путями ее сорвать. У вас есть ко мне претензии по текущей работе?

— Нет… по текущей работе претензий нет. Если хотите, я до сих пор не могу понять, как вы смогли в такой короткий срок закончить гостиницу.

— Это хорошо… хорошо, — я провел рукой по лицу, — так вот, вы и дальше будете иметь дисциплинированного помощника по текущей работе. Но это не главное. Главное — твердо проводить инженерную перестройку. Теперь я не буду вас спрашивать. В пределах своей компетенции я сам буду принимать решения.

— Значит, война, — любезно улыбаясь, сказал он.

— Я не отступлюсь, Леонид Леонидович… А вы, Костромич! Как же вы могли написать заведомо ложную статью? Как вы могли написать, что автоматизированная диспетчерская — это ненужная игрушка? — Я подошел к телефонному столику и включил микрофон диспетчерской.

— Оператор Волкова слушает.

— Назовите какой-нибудь объект, — приказал я Костромичу.

Он в ответ только пожал плечами.

— Назовите объект!

Они с удивлением посмотрели на меня.

— Если не назову, вы что, драться будете? — неловко спросил Костромин. — Ну, стройка прораба Смирнова.

— Здравствуйте, Лена, дайте устную справку о работе стройки Смирнова за первую смену, — попросил я.

— Мы с вами уже сегодня здоровались… Справку? Минутку… Смонтировано сорок деталей, по графику — сорок. С завода номер три задержался рейс сто двадцать семь из-за поломки машины в пути.

— Меры?

— Связалась с заводом… ага, вот сигнал — на стройке уже машина-заместитель… Поступил сигнал о поломке крана в десять сорок пять, в одиннадцать на стройке была аварийка… в одиннадцать пятнадцать кран начал работать…