Померанцев толкает меня ногой.

— Заснул ты, что ли? Не удивляйтесь, Борис Степанович. Молодой человек, холостой…

— Возражаю, — резко говорю я. — Зачем такая спешка? — Я смотрю на Кима. — Ведь вы когда-то говорили, что Быков ваш наставник. Это что, так принято — при первом подходящем случае… наставника по шапке?

Э, нет, еще не родился человек, который может Кима поставить в неудобное положение.

— У нас была откровенная беседа, Виктор Константинович, — на лице Кима появилась многозначительная улыбка.

— Ну да, откровенная. Так что из этого?

— Так, ничего, я просто хотел напомнить. А по сути дела — Быков все равно не захочет задержаться. Я его знаю.

Отвечаю резко, уже понимая, что Кима не проймешь:

— Я его уговорю.

— Позовите Быкова! — приказывает Киму Несветов.

Ким уходит. Мы молчим. Несветов набирает номер какого-то телефона.

Быков вошел, остановился посередине комнаты, хрипло сказал:

— Все правильно, уходить буду.

— У меня к вам вопрос, Владимир Яковлевич. — Я поднялся. Быков угрюмо глядел прямо перед собой.

И вот мы стоим друг перед другом, как прежде много раз. Никто, кроме нас, не знает о нашем негласном соревновании за деловую смелость, за деловую порядочность. Упрашивать его бесполезно, я говорю грубовато, в его духе:

— Вот что, совсем не собираюсь вас упрашивать. Дело требует, чтобы вы еще поработали, самое меньшее, две недели. Дело, понимаете! Конечно, вам хочется сейчас хлопнуть дверью и уйти. Но это будет трусость. Самая настоящая! Поэтому я не прошу, а предлагаю задержаться на две недели. Понятно?

Усмешка чуть тронула его губы. Он посмотрел на меня.

— Нет, я ухожу сегодня. Очень это интересно сказано, бла-го-родно. И все же ухожу.

У меня сохранился этот документ. Привожу его тут полностью. Комментарии я дописал позже, они в скобках.

28 сентября

Присутствовали:

1. Заместитель начальника главка Борис Несветов. (Проверяя протокол, Несветов спросил, почему не указано отчество?)

2. Представитель фирмы «Экспортстрой» Болгарской Народной Республики Николай Стоянов. (Архитектор Стоянов хороший малый, спокойный, доброжелательный. Мы с ним подружились.)

3. Представители фирм Венгерской Народной Республики:

От Госплана — Йожеф Надь. (Это он при первом знакомстве подарил мне ножик, которым можно делать все: открывать и закрывать, резать и колоть, шить, завинчивать, есть первое и второе блюдо. Я подарил Надю авторучку. Надь поблагодарил и всегда писал ею… На совещаниях он часто поглядывал на меня. Я никак не мог определить, что означает его взгляд. Иногда в нем светилась одобрительная усмешка, иногда, чаще всего, — любопытство.)

От фирмы «Будапешт» — Тибор Пал. (Весьма интересный молодой человек. Даже когда работал в спецовке, все равно был элегантен. На первом совещании знал только несколько русских слов: «здравствуйте», «до свидания» и «давай-давай». Впрочем, «давай-давай» знали все иностранцы, которые приезжали к нам. Через неделю, на втором совещании, говорил отдельные фразы; на третьем по-русски докладывал о ходе работ. Впоследствии «увел» из Советского Союза симпатичную артистку балета.)

От фирмы «Электро» — Шандор Тоймед. (Инженер Тоймед всегда держался несколько официально. Вначале он считал, что нашим бригадам будет трудно освоить технику его фирмы. Не терпел ошибок, чужих и своих. Наверное, поэтому, хотя немного знал русский язык, на совещаниях пользовался услугами переводчицы. Его фирма выполняла слаботочные работы.)

От фирмы «Строительство» — Лайош Халве. (Он начал работать у нас первым. Мы так и привыкли, все, что касается венгерских фирм, — есть Лайош Халас. Халас, худощавый, средних лет инженер, неловко улыбался и, заглядывая в словарь, все пытался нам объяснить, что фирмы самостоятельны. Но мы твердо стояли на своем. Только много месяцев спустя нам наконец втолковали разницу между фирмами.)

4. Представители фирм Германской Демократической Республики:

От фирмы «Гумми» — Карл Альбертович Вернер. («Наш Карл Альбертович» — так на стройке называли его. Так он именовался даже в официальных документах. Кажется, фамилию его знали только два человека: мой бывший секретарь Елена Ивановна, по необходимости, и шеф-повар Иван Иванович, оказывающий Карлу Альбертовичу знаки внимания, что считалось на стройке великой честью.)

От фирмы «Штейн» — Альберт Штумм. (Альберт Штумм при встрече всегда виновато улыбался, то ли оттого, что не знал русского языка и пользовался услугами Карла Альбертовича, то ли потому, что был еще молод. Его фирма выполняла гранитные работы.)

5. Представители фирм Польской Народной Республики:

Директор бюро Владислав Любавски. (На совещания приходил с коричневой тетрадью, которую мы боялись больше всего на свете. В тетради на одной страничке он умудрялся записывать все наши, даже самые небольшие, обязательства. Когда возникал спор о сроках работы, он открывал тетрадь и тут же давал справку. Впоследствии достаточно было пану директору только вынуть из портфеля коричневую тетрадь, мы сразу сдавались… «Не нужно, пан Любавски, — обворожительно улыбаясь, говорил Ким, видя, что директор открыл тетрадь, — все точно как вы говорите». На прощальном банкете, который устроили польские товарищи, пан директор подошел ко мне с рюмкой. «Виктор Константинович, — улыбаясь, сказал он, — хочу выпить за вас и покаяться: один раз в споре на оперативке я был неправ. Но когда взял тетрадь, вы сразу согласились. За вас, пан Виктор! Это было только один раз».)

От фирмы «Сталь» — Станислав Юзовски. (О пан Станислав, пан Станислав! Вот уже грозовые тучи собрались над нашими головами: коричневая тетрадь пана директора неоспоримо доказала, что мы нарушили обязательства. На совещании присутствуют польский министр и наш начальник главка… «Почему?» — спрашивает начальник главка. Мы знаем, шуметь он не будет, но часа через два нам привезут приказ о строгом взыскании… Поднимается пан Станислав и тихо-тихо говорит: советские товарищи хоть и нарушили срок, но не задержали его работу. Министр громко, одобрительно смеется, хлопает пана Станислава по плечу: «Хорошо, Станислав! Молодец!» Вот уже улыбается и наш начальник главка… А был ли случай, чтобы Юзовски плохо выполнил работу?..)

Томаш Корецкий. (Не могу охарактеризовать его деятельность на стройке. Очевидно, он осуществлял связь с заводами. Мы встречались только на совещаниях.)

6. Представитель фирмы «Вытяг» Чехословацкой Социалистической Республики Феликс Чечетка. (Он и его товарищи монтировали десять скоростных лифтов. Чечетка в основном пребывал в подвале, в машинном отделении. Даже на еженедельные совещания приходилось его вытаскивать с большим трудом. Но когда чехословацкая сборная по футболу побеждала, Чечетка появлялся на свет божий, торжествующе стуча каблуками, ходил по коридорам, оповещая о победе. В этот день я пил такой чудесный кофе, что поневоле стал почитателем чехословацкого футбола.)

7. Представители генерального подрядчика:

Начальник строительства Виктор Нефедов, руководитель совещания. (Тут следует пояснить, почему при наличии высокого начальства я руководил совещанием. Конечно, когда мы пришли в зал, замначальника главка Несветов занял председательское место — в торце стола. Но он ошибся. По традиции руководитель совещания сидел у нас со всеми участниками. Несветов вдруг увидел себя в одиночестве. «Ведите совещание, Виктор Константинович», — решил он тогда.)

Главный инженер треста Григорий Сарапин. («Мудрец с палкой», как прозвала его Елена Ивановна. Остра она была на язык.)

Представитель СУ-113 Ким Черкасов. (Быков, конечно, не пришел, и строительное управление, выполняющее функции, генподрядчика, представлял Ким.)