III 23 Печаль моих стихов я посвятил давно Глазам задумчивым, глазам печальным вашим. Им было, помнится, в моих читать дано: Они поэтому еще мне были краше. Теперь вы далеко… Я знаю, вы уже Забыли обо мне. А я… – сознаться больно, — Но сердце новым снам и новой госпоже Молилося не раз, хотя бы и невольно. – Быть может, как-нибудь случайно к вам дойдет Та книга, где мои заставлю вянуть песни, И ваш забывший взор с досадою прочтет, Что кто-то для меня был даже вас прелестней. И будет странно вам. Среди знакомых строк Вам что-то станет вдруг безумно незнакомо; И вы прошепчете: «Он так писать не мог! Я вместе никогда с ним не жила на Комо! Я говорила «Вы»! Мои не те меха! Фиалок никогда я не ношу весною!» Но что-то вдруг блеснет сквозь диссонанс стиха Какой-то ласкою знакомою, родною… И это чуждое для вас по временам Вам так покажется на прежнее похоже, — И не поймете вы… Поймите же, что все же Печаль моих стихов я посвящаю вам!.. 24 У Музы моей золотистые кудри, Небрежный и ласковый взгляд; Туманные слезы плененных жемчужин На пальцах усталых горят. Она не одета в прозрачные ткани Иль в ярких материй узор; На ней, как в простом современном романе, От Ворта закрытый tailler. Какой-нибудь камень, чудесный и редкий, В ее не играет кудрях. Черты закрывает густая вуалетка, Перчатки на тонких руках. Весенних фиалок букет ароматный Приколот к ее шеншила; — Она непослушна… она непонятна… Она бесконечно мила… По целым неделям порою, быть может, Ко мне не заходит она; Тогда мое сердце почти не тревожит Мираж мимолетного сна. Бесцельно проходят часы за часами, Мой вечер мучительно тих, И я разрываю, листы за листами, Начало элегий моих. Но часто, в часы одиноких мечтаний. Когда за рабочим столом Я жду невозможных и странных свиданий. Скучаю, не зная о ком; Когда в моем сердце сильнее рыдает Печаль непонятного сна, — Я слышу, как двери она отворяет, Я вижу, как входит она. С небрежной улыбкой, с насмешливым взглядом, Она, – и я это хочу! — Садится со мною доверчиво рядом, Плечом прикасаясь к плечу. Упрямые кудри лениво отводит, Снимает перчатку свою, По белой бумаге внимательно водит Послушную руку мою. И я отдаюсь мимолетным миражам, И долго, близка и нужна, Слова за словами, за фразами фразы Мне тихо диктует она… И вечер проходит, и сказкою хмурой Играет метель за окном. Высокая лампа в плену абажура Горит одиноким пятном. Неясною лаской, истомой невнятной Касается дрема чела, И легких фиалок букет ароматный Грустит на ее шеншила… 25-26. В Финляндии
Зимние акварели 1. На воздухе Пусть колокольчик пел под красною дугой Так недогадливо и так немузыкально. Но в медленном плену дороги снеговой Мне было без него достаточно печально. Лошадка шла сама, не тронута вожжой. В вечерней тишине уже тускнели дали. И я не мог простить, зачем я слишком твой, Когда твои глаза в мои глядеть – устали. Ты, кажется, спала. Под шляпкой меховой Я смутно различал лица изгиб овальный, А колокольчик пел под красною дугой Так необдуманно и так немузыкально! 2. В комнате Тюльпаны желтые в березовом горшке Поставлю я к себе на узкое оконце. Сосульки длинные висят на желобке: В них ночью спит луна, а днем гуляет солнце. В веселой комнатке один я целый день. Смотрю на яркий снег, на сосны, на дорогу, Читаю, если мне писать бывает лень, И ночью, перед сном, молюсь немного Богу. Но не приходишь ты… А если б и пришла, То будут ли тебе достаточно понятны Упреки в комнате, которая светла, Где солнцем зажжены ликующие пятна? 27 Осень близко. Желтый лист мелькает. И опять до утренней зари Ранний вечер тихо зажигает Вдоль пустынных улиц фонари. Облака так низко над землею. В тихом зале скучно и темно. И дожди минутные порою Тяжело и резко бьют в окно. Осень близко… В парке, на озера. На пруды заросшие кругом. Тихо рея, листья лягут скоро Золотым и трепетным ковром. Зашуршат аллеи под ногами, Белых астр поблекнет красота, В серой дымке, в ласковом тумане Дальний лес потонет, как мечта. Новых грез вернется мне ошибка, И опять, – и это мне не жаль, — Опьянит меня своей улыбкой Старый друг, осенняя печаль… |
