64. Жизнь Это все гораздо сложнее, Чем в мудрейшей из наших книг. Жизнь твоя… – ты сроднился с нею, Как к любовнице к ней привык. Ездишь с нею по ресторанам, И закуриваешь, не спросясь, И на коврик ее медвяный На ботинках приносишь грязь. А она? Для нее названья, Как ни бейся, не подберешь! В ней и вечности замиранье, И мгновенья живая дрожь. В ней – минувшего тяжкий камень, И грядущего легкий пар. Зачарованными путями Пролегает ее тропа. Светят солнца в нее и луны, И пронизывают ее Золотые, тугие струны — Мира звонкое бытие. И совсем не словами – песней Говорит, наклоняясь к ней, Светлоликий, крылатый вестник, Верный спутник судьбы твоей. И от этих сияний звонких, Этих песен, блужданий, встреч Обессилев, она ребенком Хочет рядом с тобой прилечь. С ней бы надо, как с самой хрупкой, Самой кроткой и чистой быть, Озабоченною голубкой Над ее головой кружить; Отдыхать на плече покорном, Словно в бурю на берегу, И клевать золотые зерна Из ее приоткрытых губ. 1949 65. Поединок В этом замке все уже давно Язвой тления поражено. Бледно-розоватая стена Празеленью мутной солона, Солнечных часов хромой паук Полустертый вяжет полукруг. Статуя с отбитою рукой Сторожит свой собственный покой. И морщинами со всех сторон Трещины змеятся вдоль колонн. Никого не любят здесь, не ждут. Смерть как будто торжествует тут. Но вверху на каменном гербе. Ласточка гнездо свила себе. Но у входа тяжкая плита Корнем дерева приподнята. Но зимой в сиреневую рань. Мох со статуй сгладывает лань. А кругом в снегу бежит, таясь, Заячьих следов живая вязь. Новой жизни свежие ростки Здесь повсюду внятны и близки. Пусть еще несмелая, она С виду беззащитна и нежна. Но в веках она переживет Твердость скал и неизбывность вод. Слабую, беспомощную плоть Крепче камня сделал нам Господь. С каждым летом камни хрупче тут, Но пышней азалии цветут. И весенней ласточки слюна В беге дней прочнее, чем стена. Нетерпеньем тела и души Подгоняемая, жизнь спешит. Стройным сыном, словом и мечтой Жизни ты навек причастен той. Не пугайся тленья и могил. Навсегда бессмертен тот, кто жил! 1947 66. Памяти горьких лет
Не сейчас! – в Христово Воскресенье, Под адриатический прибой, В померанцевых садах Мантеньи Было бы нам встретиться с тобой! А на самом деле: ночь и стужа, Степь и паровозные гудки. Перед фонарем снежинки кружат — С наших мертвых яблонь лепестки. В обреченные, дурные годы Мы с тобой, любимая, живем… Почему же в эту непогоду Все-таки нам хорошо вдвоем? На твоей щеке снежинки тают, И рука под шубкой горяча, А висок так сладко отдыхает В узкой ямке твоего плеча. Скрипнули и заскулили оси… Вот мы снова в безымянный путь Равнодушные тела уносим, Забывающие отдохнуть. Потерпи еще немного! Вскоре Мы проснемся в странной тишине. Взглянем – и внизу увидим море С парусом на голубой волне. Побежим к нему крутой тропинкой Сквозь притихший сад, где там и тут Ящерицы с изумрудной спинкой Золотые грозди стерегут. Задыхаясь, ступим на горячий, Жемчугом унизанный песок, — И поймем… и так легко заплачем, Как я в детстве только плакать мог. А оставленные нами трупы Выкинут соседи на ходу. Разве им понять, слепым и глупым, Нашу радость и свою беду? Разве мы вернемся и расскажем, Что мы белым парусом плывем, Белой пеной ворох кружев вяжем, Свежим ветром в облаках поем? Потерпи еще, моя родная! Нам уже совсем недалеко До почти немыслимого рая, Где светло нам будет и легко! 1946 67. Просьба В день, когда уже ничто не может Возвратить утраченные дни, В час, которого не будет строже, — Об одном прошу Тебя я, Боже: Память у меня Ты отними! Чтоб забыл я, что когда-то, юный. По весенним рощам я бродил. Рвал черемуху и трогал струны. Провожал серебряные луны. Розовые зори сторожил. Чтобы ничего я не запомнил. Чем мгновенья были высоки: Ни одной моей подруги дольней. Ни одной тосканской колокольни. Ни одной онегинской строки. Чтоб навек погасли надо мною. Отзвенели бы и отцвели Все сады, все звезды, все прибои — Все, что я в дорогу взял с собою Из сокровищ неба и земли. Если сердце все это забудет — Станет не о чем ему жалеть, Ничего отнять не смогут люди, И уже совсем легко мне будет Оттолкнуть скамью и умереть. 1946 |
