Одолеваемый любопытством, Кирилл пристроил свое лицо рядом с Марьиным, забыв даже о том, что его утреннее несвежее дыхание запросто может вывести девушку из себя. Но та то ли не подала виду, то ли не заметила.

Вид открылся любопытный. В заполненной водой круглой чаше самозабвенно купалось семейство гипсилофодонов в полном составе. Самый крупный — отец — нежился рядом со стройной, поджарой матерью-героиней. Их полосатые хвосты били по воде то справа, то слева, взметая в воздух сотни мелких брызг.

Животные, стоя в воде примерно по брюхо, что-то тихонечко ворковали друг другу, совсем как голуби, и терлись головами, прижмурив от удовольствия свои крупные и необычайно зоркие глаза. Клювы были приоткрыты. Ни дать, ни взять — два волнистых попугайчика!

Троица желтых детенышей-цыплят резвилась на мелководье. Они уже сносно плавали, и им бы не составило ни малейшего труда сделать несколько заходов от одного берега к другому. Кирилл вчера доходил до середины озерца, глубина там была небольшая, вода едва доставала до груди.

— Совсем ведь как птицы, — шепотом произнес Кирилл.

Детеныши растительноядных, в отличие от хищных ящерят, не гонялись друг за другом и не боролись. У них были свои, миролюбивые забавы, достойные прирожденных вегетарианцев. Малыши кувыркались, подныривали, немножко плавали, смешно загребая воду маленькими передними лапками. Задние конечности даже у крохотных гипси уже были крепкими, с выраженными бедренными мышцами. С первым недель жизни малыши могли очень быстро и долго бежать.

У Кирилла чуть защемило сердце, когда детеныши принимались ласкаться меж собой и тереться друг о друга боками, тонко пища. От них веяло теплом, от всей этой великолепной пятерки. Совсем как семья хомо сапиенс. Счастливая и крепкая семья, отдыхающая где-нибудь в СПА или на солнечном пляже.

Самка вдруг оторвалась от самца и быстро развернулась, изящно взмахнув зелено-красным хвостом. Вытянувшись вверх, она внимательно вглядывалась в редколесье, откуда вчера поздним вечером пришли Кирилл с Марьей.

Долго ждать не пришлось. Динозавриха запрокинула голову и пронзительно заверещала, подгоняя своих. Самец вторил ей глухим, строгим уханьем и направился к берегу, на ходу наклоняя голову к самой воде и подталкивая большеголовых пучеглазых детенышей. Он пропускал их впереди себя и покинул озеро последним.

Малыши вылезали с неохотой, им еще не передалась тревога матери.

— Кирилл, выходи из палатки, — тихо, но настойчиво проговорила Марья. — Что-то сейчас будет.

— Я думал, они нас испугались, — пробормотал тихонько Кирилл.

— Гипси не боятся спящих, — был ему торопливый ответ — Марье не терпелось уйти из ставшего опасным места.

Земля мелко задребезжала, по округе разнесся низкий мрачный рокот. Неужели вулкан просыпается? Вот сейчас? Не мог подождать недельку-другую?!

Гипсилофодонты уже вовсю удирали. Самое интересное, что бежали они как раз к горам, а не к лесу на юге и не дальше по низине на север. Значит, или это не вулкан, или животных подвел инстинкт.

Кирилл послушно выбрался из палатки и принялся торопливо натягивать экипировку, всю ночь провалявшуюся в паре метров от воды. В палатку Кирилл взял с собой только оружие. И как такие посторонние вещи не спугнули гипси?

Шум усиливался, равно как и дрожь земли, но Кирилл теперь хотя бы различал отдельные звуки — звуки топота. От сердца отлегло. Все же не вулкан, и даже не землетрясение. Просто кто-то бежит, повторяя путь Марьи и Кирилла. И этих «кого-то» было неприлично много.

Бегуны были на подходе, уже на равнине, уничтожая толстыми лапами прекрасные бирюзовые цветы, но ни Кирилл, ни его спутница не могли их разглядеть из-за поднятой в воздух плотной тучи пыли.

Марья четкими, отточенными движениями собрала палатку и водворила ее на место, в карман. Кирилл машинально выступил чуть вперед по направлению угрозы, прикрыв девушку собой и одновременно вглядываясь вдаль, на юг, где высоко взметнулась туча серой пыли.

Закончив с палаткой, Марья с шутливым возмущением отпихнула его в сторону.

— Чего стоишь-то, защитник? Драпать надо.

— Куда?!

— Туда же, куда убежали гипси.

— Не пойдет, — возразил Кирилл. — Не успеем. Смотри, этот хабуб все ближе, и двигается он подозрительно быстро. Давай-ка за мной.

Как ни странно, Марья без пререканий побежала за ним. Они обогнули кратер с целебной водицей и устроились за невысоким, но очень широким камнем на противоположном берегу. Пришлось лечь на землю, чтобы пропасть из поля видимости бегущих. Прятаться больше негде, до подножий так быстро не дойти, они ведь не могут бежать со скоростью гипси.

Наконец, показались виновники всей этой суматохи. Воздух прорезали трубные вопли ужаса. Дракониксы.

— Интересно только, кто их гонит, — произнесла Марья, отрешенно глядя на стадо из доброй сотни травоядных. — Хотя, я догадываюсь.

Пыль больше не мешала рассмотреть животных, поскольку до них оставалось не более пяти-шести десятком метров.

В беге дракониксы ужасно напоминали куриц, отчасти, наверное, из-за бестолковых, не выражающих даже зачатков мысли глазок и здоровенной филейной части.

Удивительное дело — семейство камптозавридов успешно дотянуло аж до конца эпохи динозавров, сойдя с мировой арены вместе с остальным гигантским зоопарком шестьдесят пять миллионов лет назад. Но как? Как у них это получилось? Они глупы, трусливы и совершенно беззащитны — ни брони в виде костных пластин, ни выдающейся скорости бега, ни рогов, один лишь хвост, которым в схватке с серьезным оппонентом много не навоюешь.

И вот сейчас сто или даже больше трехметровых здоровяков вперемешку с подростками и молодняком с возмутительной трусостью удирали от трех цератозавров, уже хорошо знакомых Кириллу и Марье.

Цератозавры действовали прямолинейно. Никаких засад, никаких загонщиков, у всех одна роль и одна задача — догнать и уничтожить. И догнали-таки, даром, что на дальние дистанции рогомордые бегать не мастера.

Очень крупный драконикс тащился одним из последних, маня хищников раскормленным задом и обвисающими боками. Он был стар, и ни размер, ни опыт ему уже помочь не могли. Скорости и выносливости не хватало матерому ящеру, вынуждая его все сильнее отставать от своих более легконогих собратьев. Цератозавры и сами едва держались, но природная хищническая злость подгоняла их до победного. Даже подростка, почти не отставшего от родителей.

Когда разрыв сократился до неприлично малого, драконикс не выдержал. Он резко остановился и развернулся лицом к своей смерти, чуть проскользив по земле и выбросив из-под лап еще один клуб серой пыли. Цератозавры тоже сначала встали, как вкопанные, а потом самка и малой, оставив самца в центре, начали заходить с флангов.

Бока драконикса горячо подымались и опускались в такт дыханию, чешуйчатая шкура была вся в пыли, и динозавр из зеленого стал серо-коричневым, как и цератозавры.

Старый ящер предупреждающе взметнул в воздух свой хвост. Кирилл заметил, что у того будто бы не хватало полметра — должно быть, когда-то кто-то отхватил.

Даже самый крупный драконикс оказывался меньше цератозавра — четыре метра против семи, да и у врага численное превосходство… Цератозавров маневр жертвы не впечатлил.

Коротко ухнув, драконикс опустился на все четыре лапы, чуть подсев на передние, и выбросил удар хвостом, на сей раз атакуя наверняка. Самка прозевала момент и получила по морде.

Кирилл стиснул зубы. Подспудно он болел за драконикса, хоть и понимал, что тот обречен. Но стоило отдать старику должное — удар вышел превосходный. Цератозавриху повело в сторону, она пару раз неуклюже просеменила и рухнула на бок, как подкошенная. Ей повезло, что в месте падения не было ни пня, ни камня, ни чего-то еще, что могло бы проломить ее огромную голову. Упав, самка сразу начала подниматься.

Самец и детеныш на миг смутились — уж слишком дерзким было поведение этого приговоренного мешка с костями — но только на миг. Они синхронно кинулись в атаку. Детеныш вонзил зубы в бедро драконикса, а папаша явно целил в шею.