Ёлку доставили в тот же день и помогли с установкой. Роскошная красавица была около десяти футов в высоту, и Томас наслаждался тем, что открытый холл Марка позволяет такую роскошь. Решив воспользоваться ситуацией на полную, Томас позвал и Пола, чтобы вместе заняться украшением. Весь вечер они проторчали на небольшой стремянке, развешивая яркие игрушки и гирлянды.

— Твой муж вообще сегодня вернется домой? — спросил Пол, поглядывая на часы. — Или он живет на работе? Уже начало двенадцатого.

— Понятия не имею, какие у него планы, — Томас примерялся, куда повесить маленький стеклянный паровозик.

— У вас это... Ну... Это считается нормальным, да? — Пол посмотрел снизу вверх, продолжая страховать Томаса и придерживая его ноги.

— Мы вообще нестандартная семейка, — Томас повесил игрушку и довольно заулыбался, — подай мне вон ту красную карамельку, — ткнул он пальцем на одну из коробок, в которой была новогодняя мишура.

Как раз в это время тихо щелкнул замок, и послышалась возня на пороге. Пол хмуро свел брови. В холл мягко прошел Марк, и его взгляд остановился на застывшей в ожидании картине. Марк присвистнул:

— Добрый вечер. Меньше ели не было, дорогой?

— Доброй ночи, — невинно улыбнулся Пол.

Марк не мог не заметить эту шпильку в свой адрес:

— Вы остаетесь у нас ночевать, Пол? — прозрачнее намека и быть не могло.

— Теперь, пожалуй, нет, — парировал Пол, — сейчас закончу с подстраховкой и домой.

Томас продолжал стоять на стремянке и с любопытством наблюдать за обменом любезностями.

— Я могу подменить. Наверное, вы уже устали, — Марк подошел к ёлке, и Томас с ужасом представил, как его супруг и Пол начинают перетягивать стремянку, соревнуясь в своем упрямстве.

— Устал? Да, уже так поздно. Вы, наверное, тоже устали — еще бы, работа до глубокой ночи.

— Так, стоп, — Томас решил прекратить возможное соревнование за право подстраховки, но Далтон уже обхватил его ноги и великодушно предложил Полу подавать игрушки. И пусть Марк был в стократ сильнее хрупкого Пола, но эта его помощь скорее расшатывала Томаса, чем добавляла равновесия. Руки Марка были горячими, но все такими же чужими, и Томас снова очутился в воспоминаниях. Сначала в клубе, а затем на кухне. Голова резко закружилась. Том опасно качнулся, но устоял, только красный шар выпал из его рук.

— Аккуратнее, Томас, — Пол поднял игрушку, — хорошо, что он не стеклянный.

— Давай ты закончишь украшать этого монстра завтра, уже поздно, — миролюбиво предложил Марк.

Томас посчитал, что лучше не искушать судьбу и попытался спуститься самостоятельно. Но его супруг решил играть на публику заправского джентльмена и, крепко обхватив ноги Тома, легко приподнял его и опустил на пол.

— Спасибо, — щеки залило краской. Томас начинал ненавидеть эту свою реакцию, но привыкнуть к нормальному поведению супруга было невозможно.

— Тогда я, пожалуй, поеду, — Пол быстро засобирался и вызвал такси.

Как только за Полом закрылись двери, Марк хозяйским взглядом обвел холл:

— А с ёлкой действительно закончишь завтра.

— Хорошо.

— Скажи, Хейли, у тебя гигантомания? — Марк хищно улыбнулся.

— Предпочитаешь карманные ёлочки? — Томас с гордостью посмотрел на проделанную работу.

— Я вообще их не предпочитаю.

— Тогда придется еще четыре года потерпеть, — Томас потянулся, разминаясь, и начал складывать оставшиеся игрушки.

— Ты так любишь Рождество? — Марк очутился рядом и с любопытством заглянул в коробку. Внезапно его губы растянулись в довольной улыбке: — Смотри-ка! — он выудил фигурку оленя. — Какая удивительно точная скульптура, — Марк поднес игрушку к лицу Тома и прищурился, — стопроцентное сходство.

— Не ты ли автор? — Томас попытался выхватить фигурку, но Марк вытянул руку вверх.

— Допрыгнешь?

— Ты же не думаешь, что я на это поведусь, — Томас сделал вид, что отошел, и Марк чуть опустил руку.

— Поймал! — Том успел выхватить игрушку, но приземлиться на пол — нет.

— Я тоже.

— Опусти меня, — Томас чувствовал себя тем еще дураком. Или оленем.

— Вернешь оленя-отпущу, — выдвинул условие Марк.

Томас чуть не взвыл от отчаяния. Так глупо попасться! Да еще и проиграть в такой детской потасовке!

— Отпустишь — верну.

— Тогда мы будем долго так стоять.

— Ну и стой. Я подожду, пока твои руки устанут и сами опустятся. Я не пушинка, Далтон.

— Что ж. Стоим.

Далтон оказался выносливее, чем Томас рассчитывал. Время ползло, а Марк по-прежнему не особенно напрягался и мог простоять так еще долго. Кроме того, Томаса смущал сам факт сложившейся ситуации и собственная реакция на Далтона. Ощущение чужих рук, тела. Запах. Внутри что-то подрагивало, и сердцебиение Томаса ускорялось. Щеки предательски горели. Голова начинала кружиться, будто он балансировал на огромной высоте:

— Марк, я сдаюсь, — во рту пересохло. — Но только на этот раз.

— Так быстро?

— Марк...

— Я ожидал от тебя большего упрямства, Хейли. Что, даже не будешь спорить? Хейли?

Марк опустил его на пол, но Томас уже успел потерять сознание.

Глава 11

«Сколько бы нам ни исполнилось лет, мы все так же продолжаем верить в чудо. Но если в детстве чудеса чаще ассоциируются со сказкой, то, спустя годы, нам достаточно думать о том, что уж в новом-то году все обязательно изменится. Ведь ничто не стоит на месте. И чем я хуже мистера Коллегипоработе, у которого в этом году произошло вот это и вот это...

Только надо помнить, что изменения, прежде всего, в нас самих.

С наступающим Рождеством!»

Нил Блекворд.

TheOmegaPress, выпуск 134, стр. 15

Томас распахнул глаза. Приход в сознание был таким же резким, как и его потеря. Он лежал на диване, а рядом стоял Марк с телефоном в руке и стаканом воды:

— Очнулся, — ответил он в трубку, — спасибо, доктор Кроссман, за консультацию. Я наберу вас позже.