— В целом неплохо. Пить хочется.
— Сейчас принесу.
Далтон, в чем был, то есть абсолютно голый, бодро вскочил с кровати и как ни в чем не бывало скрылся за дверью. Даже в блеклом освещении комнаты Том разглядел тот самый шрам, о котором рассказывал Нил. Действительно, чуть ниже ягодицы. Поджарой и округлой. Том улыбнулся и попытался лечь удобней, хотя боль в пояснице снова начинала давать о себе знать. Да и не только в пояснице.
Утром оказалось, что воды Том так и не выпил — уснул. О чем сообщил лично Марк, стоило Тому продрать глаза. В бедро упирался признак здорового организма мужа. Хейли попытался сесть, опираясь на так пригодившуюся вчера мягкую спинку кровати и ему тут же был вручен стакан с водой, который дожидался его всю ночь.
— Спасибо, — буркнул Том и принялся утолять жажду.
И только после восстановления водного баланса на Хейли, словно снежная лавина, обрушилась катастрофических размеров неловкость. В голове крутилась одна-единственная мысль, которая звучала довольно ожидаемо: «Как в глаза-то смотреть?!»
Стакан из рук исчез. Прямо под руки притиснулась довольная физиономия сытого Марка. Хорошо, что поверх одеяла.
— Может, вместе душ примем, а? — темные длинные ресницы никак не могли скрыть блеск наглых глаз. — Обещаю не приставать еще пару дней. Пока не восстановишься. Что ж ты краснеть-то продолжаешь? Это после всего… — не закончил фразу Марк, так как Томас огрел его по голове подушкой, так кстати находившейся под рукой.
— Дай мне халат, пожалуйста.
— Стесняешься? — заулыбался Марк, но все-таки поднялся.
Стоило Тому попытаться сесть на краю кровати, как боль во всем теле зазвенела так, что в глазах потемнело. Поясница же норовила развалиться на части. Хейли тут же за нее схватился и зашипел.
— С первой брачной ночью, Томас Далтон, — раздалось жизнерадостное над ухом.
— Марк, — у Тома даже ругаться не было сил.
— Я пытаюсь тебя подбодрить. А еще я не понимаю твоей неловкости. Ты меня продолжаешь смущаться? — Далтон потянул омегу на себя, заставляя встать.
— Ай, — Том качнулся и уперся головой в плечо супруга. На него тут же заботливо накинули халат.
— Ты извини меня, — вдруг серьезно заговорил Марк. — Я немного перегнул вчера… Хотел осторожнее, но потерял контроль. Сам не ожидал. Просто я никогда ни у кого не был первым. Мне надо было постараться быть нежней.
— Марк… — Том чуть не заурчал. Ему всегда нравилось, когда его гладили по голове.
— М?
— В душ и правда пойдем вместе. Меня ноги не держат.
В макушку звонко чмокнули.
После душа Тома усадили в теплый кокон из одеял и пообещали тосты и кофе. А еще подарки из Вены — набор кистей для масла и акварели. И какой-то диковинный шоколад.
Том кутался в одеяло и улыбался. Здесь, в этой комнате, где все напоминало о своем владельце, на него обрушилось настоящее счастье. И сегодня его ничто не могло омрачить — ни боль в мышцах, ни продолжающийся за окном дождь, ни фиктивность брака, ни абстрактный экс-любовник Марка.
«Я тоже имею право на счастье. И на однодневное легкомыслие», — на этой мысли Том и решил остановиться.
А за окном разыгралась настоящая непогода. Ветер тревожно завывал, дождь хлестал по окнам, тучи наливались свинцом. Часы показали ровно шесть утра и над городом эхом разнёсся гром.
Примечание к части ох уж эта НЦа...
Глава 45
«Никто не идеален. Ничто не идеально. И именно это добавляет в жизнь краски».
Нил Блекворд
Сколько бы ни старалась погода за окном вывернутся наизнанку, проливаясь дождем и грохоча громом, в полутемной комнате было спокойно и уютно. Даже все еще разбросанные вещи казались частью установившегося микроклимата. Томас, продолжая отогреваться в одеялах после душа, не без улыбки вспоминал саму водную процедуру.
Все происходило исключительно целомудренно - шум воды, много пены, поддерживающие крепкие руки. На спине у Далтона обнаружились свежие легкие царапины, покрасневшие и разбухшие от пара и воды, особенно в области правой лопатки. Их происхождение Том не мог вспомнить. Видимо, это уже было им оставлено после "точки невозврата". После этой самой точки он вообще мало что помнил. Да почти ничего.
Спустя какое-то время невинное действо в ванной приободрило Марка настолько, что Тому стал очевиден немалый такой интерес мужа к происходящему.
- Хм... - Далтон воззрился на собственную диверсию и не обнаружил такой у Тома. - Я тебе совсем не интересен? Или это я маньяк? - альфа хрипло рассмеялся, но оглаживать мочалкой бока Томаса перестал.
- Как насчет завтрака?
- Приготовлю. Но с тебя поцелуй. Мне нужна мотивация.
Не успел Марк закончить фразу, как Том, отбросив все сомнения, приподнялся и чмокнул корыстного супруга в губы, легко сжимая пальцами его плечи. Потом подумал - и поцеловал еще раз. В шею.
Диверсия закрепила позиции. Рука мужчины притянула Тома к себе вплотную, предоставляя возможность ощутить всю степень собственной несдержанности.
- Можешь считать меня извращенцем, но разреши хотя бы минуту так постоять.
Вокруг стоял запах можжевельника - геля для душа Далтона. Именно его запах так часто врывался через вытяжку в ванную Томаса. Вода текла по лицу струйками. Омега с затаенной радостью прижимался к теплому любимому телу и сосредоточенно ловил чужой стук сердца. Это было умопомрачительно. И что бы там ни было дальше - сейчас все было настоящим.
"Не думать" - приказывал себе Том.
Наблюдать, как о тебе заботятся - теплые тосты с маслом и джемом, сваренный ароматный кофе с корицей. Вкусно, слишком вкусно. Джем стекает по подбородку бордовой дорожкой, капает на столик и остается на пальцах. Улыбающиеся глаза. Том пытается дотянуться до салфетки, но руку перехватывают и пальцы облизывают. У Томаса слова застревают в горле от удивления. А сердце предательски ухает.
- Довольствуюсь малым, - хитро прищуривается Марк, демонстративно облизываясь.
"Кот. Точно кот", - думает Том.
Надежда...
Томас бесконечно от нее отмахивается, заставляя себя наслаждаться тем, что у него есть прямо сейчас. Кому в этом мире не хотелось бы взаимных чувств? Вот и он не был исключением. Но и в сказки Хейли не верил.
