"Даже если это будет всего лишь один день, мне будет достаточно", - уверяет себя Томас. Осталось убедить в этом собственное сердце. Собственные чувства.
Когда ленивый завтрак в постели закончился, Далтон сам вызвался убирать. А потом вернулся с обещанными подарками.
- Мне посоветовали эти наборы кистей. Говорят, долго прослужат. А акварельные потрясающе нежные. Попробуй, - альфа огладил кисточкой руку Тома.
- Да, они чудесные, спасибо, - Хейли приласкал ворс кисточки подушечками пальцев, наслаждаясь текстурой. - Ты заходил в художественные лавки?
- Их там море. Тебе бы понравилось. Есть фамильные, у которых своя история. И они не меняли своего места расположения десятилетиями. Атмосфера потрясающая. То же самое и с кофейнями. В следующий раз возьму тебя с собой.
Марк пустился в длинный рассказ о венских кофейнях и своих попытках разузнать какие-нибудь рецепты, хвастался купленным оборудованием. Том устроился поудобней, подпихнув под спину подушки и принимая то положение, в котором определенное место меньше всего саднило. Но уже через минуту пожалел, что выдал себя вынужденным копошением.
- Болит? - прервал рассказ о системе прожарки Далтон. - Я же мазь покупал, сейчас, - он ловко перекинулся и открыл ящик тумбочки.
- Не надо, - попытался отказаться Том, чувствуя, как неловкость возвращается к нему с процентами.
- Как это не надо? Она заживляющая и охлаждающая. Где же... А, вот она, - Марк вынырнул обратно с небольшим тюбиком в руке и кивнул головой. - Переворачивайся.
- Что, прости? - у Тома даже внутри все похолодело и без помощи мази.
- Переворачивайся на живот, я помогу, - Далтон говорил так буднично, что Том позавидовал такой непосредственности, но, к сожалению, разделить ее не мог.
- Нет. Нет-нет, что ты такое придумал. Если надо, то я сам, - непривычно для себя затараторил Том.
- Считай, ты у врача.
- Ты серьезно не понимаешь? Я стесняюсь, а ты как нарочно! Не надо меня... трогать. Там, - щеки полыхали алым, Том это чувствовал.
- Я уже трогал. Там. Пару часов назад. Раньше ты не жаловался на короткую память, - Далтон покрутил в руке тюбик раздора. - Я понял, что ты все еще стесняешься, мой робкий Олень. И даже предполагал такую реакцию. Поэтому тем более переворачивайся. Или я сделаю это сам.
- Марк, - прозвучало немного жалобно.
- На живот. И халат сними. Вот. Так бы сразу.
Том уткнулся в свои руки, пряча лицо и пытаясь абстрагироваться от происходящего. Получалось, что ничего не получалось. Далтон уже занял нужную позицию и ласково поглаживал по ягодицам - то ли успокаивая, то ли издеваясь.
- Знаешь, тебе надо чаще избавляться от собственной скорлупы. Прав был твой отец, у тебя довольно специфическое самовоспитание. Нет, оно мне даже нравится. Но иногда оно же и мешает, Томас, - рука с ягодицы исчезла и раздался звук открывающейся крышки. - Хотя я понимаю, что ты привык жить по-другому. И мне бы не хотелось, чтобы ты себя ломал. Просто... - теплая рука вернулась к поглаживанию, - тебе надо не бояться раскрываться, - альфа сам развел ноги Тома чуть шире, предоставляя себе лучший доступ к стратегическому месту. - Не бояться доверять, - палец коснулся входа и легким круговым движением его обвел. - Давать себе возможность расслабляться. Чаще, - от проникновения все внутри защипало, но палец мягко оглаживал стенки, распределяя мазь. - Видишь, все довольно просто.
- У тебя все просто-м-гм, - против воли у Тома вырвалось довольное мычание и он испугано закрыл рот.
"Чертов Далтон. Что ж ты делаешь", - омега уронил голову на подушку.
- Видишь, процедура может быть приятной. А ты отказывался, - свободная рука альфы пробралась к спине и с нажимом двигалась вверх-вниз, разогревая. - Расслабляйся, Том, твои мышцы будут тебе благодарны.
"Какие мышцы? Какие мышцы расслабятся, если я возбуждаюсь? Садист. Извращенец", - но на самом деле хотелось мурлыкать от удовольствия.
- Ты... Обещал... Не приставать, - приходилось делать некоторые усилия, чтобы говорить без компрометирующих ахов.
- Я лечу. Просто у меня свои методы. И они тебе нравятся. Хватит кусать губы, если хочешь простонать - стони. Хочешь громко дышать - дыши. Хочешь ругаться - ругайся. Давай, позволь себе делать то, что ты так глушишь сейчас. Вчера у тебя получилось. Это было прекрасно, разве нет? Ну же, Томас.
И вот когда Далтон принялся покусывать ягодицы, чередуя с поглаживаниями и поцелуями, Томас взорвался. Если не стонал, то ругался, если не ругался, то мычал от удовольствия. Хотя ругался, конечно, не особо феерично, зато от души:
- Ненавижу тебя, Марк. Ненавижу-у-у. А-ах, как тебе верить... После этого. Это не честно, слышишь? Прекрати.
- Но тебе ведь хорошо.
- Хорошо, но... Черт, да, хорошо. Да-а. Ты синяки оставишь. И следы. От. Зубов. Не могу...
- Можешь.
- Нет.
- Можешь.
- Иди сюда! - рявкнул Том. - Оставь мой зад в покое.
- Как скажешь, - на прощание Марк чмокнул порозовевшую ягодицу и еще раз обвел пальцем вход.
- Марк, - прорычал Том.
- Да, детка, - альфа за секунду оказался там, где его потребовали. Том, не особо церемонясь, притянул голову Марка к себе, сжимая на затылке волосы, и поцеловал. Медленно и тягуче. Так, как хотелось. Альфа оторвался от требовательных губ и принялся легкими поцелуями касаться лица. - Мой упрямый Олень.
- Ты тоже упрямый, - щурился от удовольствия Том. К ласке легко привыкалось.
- И я. Обещай, что будешь чаще выходить из своего укрытия. Ко мне.
- Я постараюсь. Никогда не думал, что я в укрытии, - Том облизал губу и открыл глаза, напарываясь на внимательный взгляд Марка. - Что?
- Да так... Подцепил у тебя привычку задумываться.
Том свернулся клубочком и уложил голову на грудь альфы. Было удивительно спокойно. Даже не верилось, что рядом с Марком можно чувствовать себя в полной безопасности.
"Как ни старался, а все равно привык. Привязался. Влюбился. Нарушил все собственные планы о семейной жизни. Полный провал. Поставил все на кон за эти минуты счастья. Но оно того стоило. Даже если я один пойду ко дну", - мысли были далеки от веселых, но Том улыбался.
Гроза и не думала утихать. Хейли наслаждался приглушенными раскатами грома. Стрелки часов достигли восьмерки.
- Разве тебе не пора собираться? - подал голос Том.
