— Зубов. Тридцать зубов, Марк.

Далтон оперся лбом в плечо Томаса и глухо расхохотался.

Томас лежал и смотрел на потолок, где раскачивались туда-сюда цветные нитки бусин. Свет преломлялся на их гранях, и они напоминали настоящие звезды. Потолок был черным, и оттого иллюзия была очень реалистичной.

— Что там показывают, Томас? — поинтересовался Марк.

— Бусины похожи на звезды, — честно ответил тот и вздохнул. Собственная глупость казалась размером со Вселенную.

— Ты же знаешь, как ты мне не нравишься, Томас Хейли? — Марк все еще поглаживал его бок.

— Знаю.

— И характер я твой просто ненавижу, — добавил Марк.

— Знаю.

— Это ведь не был твой первый поцелуй?

— Нет.

— Так ты не настолько безнадежен? — Далтон оставался Далтоном в любой ситуации.

— Возможно, — Томасу было очень лениво отвечать на едкие реплики. Ему казалось, что его выбросило на берег после длительного шторма.

— Может, тебя стоило узнать получше? — рука Марка наконец-то покинула чужую территорию, и он приподнялся, чтобы сесть рядом.

Томас лежа пожал плечами:

— Да какое это имеет значение, Марк? Ты разве измеряешь качество омег по количеству их поцелуев? У тебя же были два других критерия, — Томас тоже сел. В глаза сразу бросилось зеркало и увиденное там его не обрадовало. Сказать, что он был изрядно помят — не сказать ничего. Томас попытался одернуть кофту и как-то распределить ее по плечам. Марк, злорадно ухмыляясь, смотрел за этими нехитрыми действиями. Томас приблизился к зеркалу и с ужасом оглянулся на Марка:

— Что это? — он ткнул пальцем на свою ключицу.

— Подарок на день рождения, — Марк выглядел невозмутимым.

— И как я теперь… Что обо мне подумают мои друзья?!

— Что ты был здесь со своим законным супругом, — Марк поднялся и взял Томаса за руку, — но тебе вряд ли придется что-либо объяснять. Прямо сейчас мы едем домой. Поэтому позвони своему другу и поставь его в известность.

— Я не хочу домой, — соврал Томас и прикрыл ладонью ключицу. — У меня были планы.

— Мы едем домой, Томас, и это не обсуждается. "Пигмалион" — не место для семейных омег.

— Зато место для семейных альф, да? — съязвил Том, следуя за Марком по узкому коридору.

— Меня здесь все знают, Хейли, может это и обезопасит твою задницу, но я не хочу разгребать возможные проблемы. И посоветуй своим друзьям тоже здесь не задерживаться.

— Хорошие же ты выбираешь места для отдыха, — буркнул Томас, набирая сообщение. Уже у выхода из клуба его перехватил Пол, с испугом разглядывая. Марка он или не заметил, или проигнорировал.

— Ты как?

— Не волнуйся, Пол, все в порядке, но придется уехать домой, потому что "замужним омегам тут не место", — и Томас кивнул в сторону Далтона. — Это Марк. Знакомься.

Пол изобразил подобие улыбки, но Томасу она говорила о многом. Далтон же не поскупился на рукопожатие и пожелания хорошего вечера.

— Ты только со мной не можешь быть вежливей? — спросил Томас, пока они ожидали такси.

— Это у нас взаимно.

— Вот что, Далтон. Я не хочу тебе навязываться, но и невидимкой быть не хочу. Если для того, чтобы обрести плоть и кровь, необходимо иногда появляться с тобой на публике, то я пойду на это. И пяти лет не понадобится, чтобы моя репутация окончательно превратила меня в мифического оленя, которого ни во что не ставят. Я на такое не подписывался. Развлекайся так, чтобы это не становилось достоянием общественности и наших родителей.

Марк повернул голову и взглянул сверху вниз. Томас подумал, что рост для омеги имеет немалое значение, ведь это избавило бы его от лишних демонстраций доминирования разных двухметровых альф. Ему представилось, будто он стал размером с муравья, который путается у Марка под ногами и размахивает цветастым флажком, пытаясь обратить на себя внимание.

— Мы решим этот вопрос, — Марк снова отвернулся, и разговор был закончен.

Домой они ехали молча. Как всегда. Томас уткнулся лбом в прохладное стекло и провожал взглядом пробегающие огни.

— Когда у меня день рождения? — внезапно нарушил тишину Марк.

— Второго апреля, — автоматически ответил Томас, не оборачиваясь.

Глава 8

«Какой омега может понравиться альфе? На этот вопрос у меня нет единого рецепта. Когда я слушаю того или иного альфу, то у меня складывается впечатление, что их идеальный тип — персонаж из компьютерной игры, который будет совмещать несовместимое. Желательно с магическими способностями. Чаще всего альфы сами путаются, когда отвечают на вопрос об идеале и называют противоположные между собой вещи: покладистый и непокорный, спокойный, но страстный. Но потом альфа, любящий страстных омег, вдруг влюбляется в тихого и домашнего. Поэтому я против рецептов. Оставьте шаблоны выдуманных героев и просто откройте свое сердце».

Нил Блекворд. Из шкафа одного омеги

TheOmegaPress, выпуск 132, стр. 26

Рефлексировать из-за того, что произошло в клубе, у Томаса не было ни времени, ни желания. Первые эмоции утихли, оставив после себя только злость. Да, он злился. Злился из-за того, что не просмотрел названия клубов. Он злился, что согласился идти за работником клуба, он злился на свой внешний вид и даже немного злился на Пола, который на самом деле был ни в чем не виноват. В первую же очередь он злился на себя за то, что потерял осторожность. Но уже спустя сутки Томас остановился на принятии ситуации. Он предпочитал думать, что они с Марком взаимно выпустили пар, немного перестаравшись. Не посыпать же теперь голову пеплом? Тем более, оставался последний рывок перед дипломом, и это было куда важнее его отношений с супругом.

Полосатая жизнь сменила происшествие в клубе событием приятным: одна из картин Томаса украсила книгу знаменитого писателя бестселлеров. Том не сразу смог в это поверить. Прежде он мог о таком только мечтать, и вот удача сама пришла к нему в руки. На него свалилось сумасшедшее вдохновение. Том повсюду носил с собой альбом для эскизов, не желая проворонить ни одну из тех идей, что порождала его фантазия. Отбросив прежние сомнения, он перевез мольберт и установил его в комнате. А когда появлялась возможность, Томас переносил его на мансарду и там писал. Но осенние дни становились все дождливее, и Том остро нуждался хотя бы в крохотной мастерской вне кампуса.