Марк обнаружился в гостиной, перед ним стандартно стоял ноутбук и были разложены бумаги. Там же стояла чашка с кофе, аромат которого Томас услышал еще на лестнице, и его желудок жалобно заскулил. Марк поднял глаза и его взгляд не сулил ничего хорошего. Слова благодарности застряли в горле, Томас догадывался о претензиях, которые ему сейчас выдвинут, и заранее был с ними не согласен.

— Сначала поешь, а потом поговорим, — холодно бросил Далтон и уткнулся в бумаги.

«Поешь тут, мне теперь кусок в горло не лезет», — устало подумал Томас, но все-таки двинулся в кухню. К его удивлению, он обнаружил пакет с едой из ресторана, блюда все еще были теплыми. Порций хватало на двоих. Томас не стал спрашивать разрешения и решил, если что, просто отдать Марку наличные, и набросился на ужин. Аппетит появился сразу, как только Томас почувствовал запах свежей горячей пищи.

Но стоило Томасу вернуться в гостиную, как последовал незамедлительный приказ присаживаться.

— Ты решил отбросить коньки, Хейли? Решил подставить меня перед родителями, чтобы их возмездие отправило меня следом за тобой? — Марк зло захлопнул ноутбук. Томас не отвечал.

— Хейли! — Марк переходил на крик. — Если бы ты, придурок, в бреду не ошибся сообщением и вместо своего Пола не прислал его мне, ты бы мог не выжить! Ты хоть это понимаешь?! Ты что, не мог мне сразу позвонить?!

— Ты был в Европе, Марк. По крайней мере, я был в этом уверен. Как бы ты мне оттуда помог?

— А как бы тебе помог Пол? Выломал бы дверь?!

— А куда мне надо было звонить, Марк? Я думал вызвать врача, но тогда бы все сообщили моим родителям! — последнюю фразу Томас тоже почти прокричал, но внезапно успокоился. Он не собирался соревноваться децибелами с супругом. — Я не мог ничего придумать, — тихо сознался он.

Марк устало прикрыл руками лицо. Молчание затягивалось, и в наступившей тишине был слышен ход часов над столом. Размеренное тик-так казалось с каждой минутой все громче. Томас думал о том, что с Марком они действительно больше похожи на двух утопающих, чем на спасающихся в одной шлюпке. Их обещанная друг другу свобода действий играла с ними по своим правилам. К сожалению, от нее получалось больше вреда, чем пользы. Лучше бы они постарались как-то наладить диалог и хотя бы сосуществовали в дружественном союзе, а не в вечном отстраненном противостоянии. Но Томас понимал, что даже хлипкий мир и иллюзия партнерства не продержались бы долго — Марк не привык уступать, а сам он не умел подчиняться бездумно. Что-то в их новообразованном механизме изначально было неправильным и постоянно останавливало движение.

Первым поднялся Марк и прошел на кухню. Послышался звук открывающихся шкафчиков, и обратно он вернулся с бутылкой виски и бокалом. Томас беззвучно наблюдал, как Марк медленно потягивает янтарный напиток и смотрит в какую-то точку на противоположной от них стене.

— Врач не захотел говорить со мной, Хейли. Сказал только про гормональный сбой и что все поправимо. Тебе просто нужен партнер, да, Томас? Омегам твоего возраста давно пора жить полноценной жизнью.

Томас покраснел не столько от смущения, сколько от обиды.

— Дело не только в этом. Я пройду обследование и мне назначат другой препарат.

— Именно поэтому ты сейчас весь залился краской? — Марк театрально поднял одну бровь и прокрутил в руках бокал. — Ты не умеешь врать, даже не начинай учиться.

— Зато у тебя с этим все в порядке, — не мог не уколоть его Томас, — ты ведь не был в Европе?

— Не был, — не стал отрицать Марк.

Томас хотел было спросить, а где же он был, но вовремя спохватился. Какое он имеет право лезть в жизнь Марка? Спроси он об этом, ему тут же укажут на место у коврика.

— Почему у тебя не было альфы, Томас? Омегам не обязательно беречь себя до брака. Мы же не в прошлом веке. Что, ни одному альфе ты не приглянулся? — уж чего у Марка было не отнять, так это способности бить по больному, даже не пытаясь смягчить удар в более вежливой форме, которую можно было бы прожевать с меньшим отвращением.

— У меня детская внешность, дурацкий запах и дурацкий характер, Далтон, тебе ли не знать, — а ведь доктор настоятельно рекомендовал не нервничать.

— И отличная память, Хейли, — Марк скорее оскалился, чем улыбнулся.

— Будь у меня партнер я, возможно, избежал бы этого проклятого контракта, — Томас поднялся и хотел было уйти, но желание высказаться перевесило, — тебе не обязательно напоминать мне о моей несостоятельности как омеги. У меня отличная память, Далтон, — парировал Томас. — Но каким бы я ни был омегой, у меня тоже есть гордость и чувства. И это то, что я буду оберегать.

— Боюсь, что если твои проблемы не решатся с помощью таблеток, то нам придется вернуться к этому разговору, Хейли, — Марк стал совершенно серьезен, — твое здоровье может не оставить нам выбора. Черт, если бы я знал, что с тобой будет так сложно, — он прикрыл глаза и покачал головой, — надо было рассматривать и этот вариант.

— Что, к списку об омегах, к которым тянет, — Томас сунул одну руку в карман, а на второй принялся разгибать пальцы, — к которым есть чувства, — он разогнул еще один, — хочешь добавить исцеляющее жертвоприношение в виде супружеского секса? — Томас истерично рассмеялся.

Далтон хотел было что-то сказать, но Том продолжил:

— Марк, какой бы ни была природа омеги, но такие, — Томас попытался подобрать слова и пощелкал пальцами, — крайние меры скорее меня окончательно угробят. Но спасибо, — веселье Томаса начало угасать, — что не бросил в беде и готов был на такую серьезную жертву. «И в болезни, и в здравии», — закончил свою речь цитатой из клятвы Томас и тут же ушел к себе в комнату, не оборачиваясь.

Глава 7

«Что бы ни происходило, важно не терять себя. Ошибка большинства омег заключается в том, что они пытаются сглаживать углы и избегать конфликтов. Поэтому двадцать лет назад был так называемый «овцовый бум» среди омег. Многие уже подзабыли это выражение. В тот момент были приняты законы, далекие от демократии, которые распространялись на жизнь семьи. Омеги боялись высказывать недовольство, стали безропотными и, действительно, похожими на овец. Им грозили тем, что отберут ребенка или лишат пособия после развода. Неохотно брали на работу. Получалось, что только омега должен был всем жертвовать: временем, интересами, привычками и элементарно собственной жизнью. К счастью, этот закон был отменен спустя два года.

Не теряйте себя. Пустая оболочка никому не интересна».

Нил Блекворд. Из шкафа одного омеги

TheOmegaPress, выпуск 131, стр. 25

Подготовка к диплому отнимала все свободное время, но Томас больше себя не загонял в пятый угол.