— Брат-капитан, не думаю, чтобы я заслужил…

— Танкред! Из всех нас ты лучший воин. Тебя смог победить только брат-капитан Стерн. Сверкающую Молнию можно доверить только тебе. Ты владеешь мечом лучше любого Серого Рыцаря.

Танкред отложил свой меч Немезиды в сторону и поднял клинок Мандулиса. Это громадное оружие необычайно подходило великану-терминатору. Меч был изготовлен в расчете скорее на силу, чем на мастерство, а Танкред в бою проявлял в равной мере и то и другое. В его руке меч держался так же твердо и ровно, как, вероятно, в руке самого грандмастера Мандулиса тысячелетие назад.

Внутренность кабины «Громового ястреба» осветилась сиянием меча. В отражении на клинке Танкред казался еще массивнее, еще смуглее и сильнее, словно в блестящем металле обнажилась душа правосудора.

— Значит, Гаргатулот был изгнан этим мечом, — словно самому себе задумчиво произнес Танкред. — Я могу в это поверить.

Он повернул меч, проверяя его балансировку, убедился, что кромка остра как бритва, а поверхность лезвия безукоризненно чиста. Оружие казалось продолжением Танкреда, словно он был рожден с этим мечом в руке. Для Аларика это была священная реликвия, а для Танкреда — оружие, направляемое волей Императора.

Наверху раздалось еще несколько глухих ударов разрывных снарядов — да так близко, точно они угодили в корпус над самой пусковой палубой. В глубине корабля послышался вторичный взрыв. Аларик ощутил вибрацию корпуса. Это значило, что двигатели «Рубикона» перед маневром заработали на полную мощность.

— Моли Императора, чтобы у тебя осталась возможность воспользоваться этим оружием, — сказал Аларик, прислушиваясь к пронзительно высокому гулу разбитых заградительных щитов корпуса.

Двигатели «Рубикона» придали кораблю мощное ускорение в тот момент, когда снаряды атакующих судов выбивали из его корпуса рубиновые искры. Боевой крейсер, используя свою мобильность, внезапно рванулся вперед — сквозь облако осколков собственных торпед, навстречу несущимся истребителям. При виде стремительно надвигающегося корабля многие пилоты были вынуждены нарушить строй: теперь снаряды попадали только в крепкую броню носовой части «Рубикона».

Крейсер не сбавлял хода. Выстрелы по его бортам прекратились. Те истребители, что развернулись для повторного захода, попали под мощный обстрел корабельных орудий, которым теперь не мешала завеса обломков. Более семидесяти машин было уничтожено или повреждено. Их опытные пилоты либо погибли, либо оказались выброшенными в бездну почти без надежды на спасение. От попаданий снарядов «Рубикона» боезапас истребителей взрывался прямо на борту, разнося корабли с экипажами в пыль.

Огромный серебристый конус «Рубикона», несмотря ни на что, мчался сквозь космос. Атака была скомкана.

Запас артиллерийских снарядов боевого крейсера почти истощился, его корпус в нескольких местах полыхал огнем. «Мстители» и «Звездные ястребы» сделали свое дело, но они не смогли остановить «Рубикон».

Оставив множество машин кружиться в реактивных струях двигателей, преследуемый эскадрильей штурмкатеров и залпами летящих перед ними торпед, крейсер на полной скорости несся к Вулканис Ультору.

Капитан Гракино, сидя на мостике «Безжалостного», слышал, как захлебывается атака его истребителей. Хриплые вопли из взорвавшихся огнем кабин. Треск помех и цепочки последовательных взрывов боезапасов. Треск разбитых силовых передач. Отчаяние и смерть.

Команда операторов, направляющая действия истребителей, не раз вслушивалась в отголоски удаленной гибели. И капитану Гракино приходилось терять тысячи человеческих жизней в космических сражениях, но до сих пор эти звуки вызывали отчаяние.

— Навигация! — вскричал Гракино, перекрывая возрастающий грохот в рубке. — Почему мы до сих пор стоим на месте? Куда они направляются?

— Летят к планете, сэр! — донесся ответ из толпы навигаторов, где десятки молодых офицеров бились над картами и компасами, а регистраторы дымились от интенсивных вычислений.

Гракино разразился громким, торжествующим смехом:

— Тогда мы их опередим и уничтожим бортовым залпом! Им не удастся от нас удрать! — Капитан хлопнул ладонью по подлокотнику своего трона. — Артиллерия! Доложить обстановку!

Офицер-артиллерист — военный в седьмом поколении, с отцом которого Гракино разыгрывал сражения сразу на трех досках, — проворно поднялся с места:

— Орудия полностью перезаряжены, капитан. При такой скорости я могу гарантировать три полных залпа в носовую часть корабля.

— А если мы развернемся, чтобы ударить в тыл?

Офицер-артиллерист ненадолго задумался.

— Два хороших половинных залпа по корме, — сказал он наконец.

— У меня есть бутылка сухого амасека, которая старше меня. Дай мне три половинных залпа по их корме, и бутылка твоя. Слышал?

— Да, капитан!

«Безжалостный» не относился к классу оснащенных артиллерией судов, но вопреки желанию Гракино, как он сам признавал, после Готической войны на авианосце было установлено несколько орудий. Они могли, в случае необходимости, поднять огненный ураган, сквозь который не прорваться чужому крейсеру. Трех полных залпов в носовую часть, а затем трех половинных в корму — из перезаряженных орудий, да еще почти в упор — должно с избытком хватить, для того чтобы разгромить любой корабль. А потом останется только собрать уцелевшие истребители и бомбить боевой крейсер, пока он не развалится на части.

Гракино подумал, что должен позволить и эскадрилье «Очищения» принять участие в уничтожении противника. Таков был обычай вежливости, принятый среди капитанов.

А эти выскочки со «Святого пламени» пусть сами о себе позаботятся!

— Навигаторы, немедленно начинайте разворот! — приказал Гракино.

Двигатели медленно повернули старый потрескивающий корабль, выводя его наперерез боевому крейсеру. «Безжалостный» легонько вздрогнул.

Тактический голографический дисплей уменьшил сектор обзора, и рассеянные в бездне истребители пропали из виду. Теперь на экране остались только две мерцающие метки — яркий голубой символ, обозначавший положение «Беспощадного», и красный треугольник боевого крейсера сил Хаоса. Он истекал горящим топливом, терял металлические обломки, но упорно продвигался к планете Вулканис Ультор.

Аларик едва успел пристегнуться ремнями, как вдруг по всему «Рубикону» завыли тревожные сигналы.

— Опасность столкновения, — пробормотал капитан самому себе, слушая нарастающий рев двигателей.

«Беспощадный», для определения цели, начал с нескольких одиночных выстрелов. Снаряды пронеслись мимо приближающегося носа «Рубикона». Сержанты-артиллеристы внесли поправки, офицеры из капитанской рубки одобрили изменения в прицелах, и после этого все орудия «Беспощадного» выпустили залп.

Корабль с полностью заряженными щитами и способными на ответный огонь орудиями выдержал бы этот шквал и ответил на него. Но у боевого крейсера осталось в исправности всего несколько щитов, и ответных выстрелов не последовало. «Беспощадный», ничем не рискуя, посылал залп за залпом в носовую часть корабля врагов. Массивный бронированный нос боевого крейсера, закрытый несколькими слоями адамантина, пронизанный освященными оберегами, был сперва смят, а затем и пробит снарядами мощных орудий. Целые пластины брони, сорванные взрывами, закружились в темноте космоса.

Прогремели вторичные разрывы, и из трещин брони вырвались струи пламени. Последний колоссальный взрыв целиком снес носовой отсек, закрыв мощным выбросом огня всю переднюю часть «Рубикона». Космос быстро поглотил пламя, и на месте носовой части крейсера остались только развороченные обломки обгоревшего металла.

Корабль не уменьшил скорости, но после разрушения множества систем опасно вильнул в сторону. Во многих помещениях и переходах возникали пожары; переборки, не выдерживая давления, лопались и разлетались в мелкие щепки. Капитанский мостик сотрясался от взрывов, и, если бы он был расположен на несколько метров ближе к носу, рубку могло бы разорвать.