Стих еще один голос. И еще. И еще. И еще.

На доспехах шипела и исходила паром оскверненная кровь. Теперь я убивал только по звуку и психическому чувству — мой штурм-болтер мгновенно рявкал в направлении звука, который не мог принадлежать человеку, навершие посоха било туда, где я ощущал сознание без души.

+ Гиперион, + голос Малхадиила разнесся по нитям соединенных разумов. Он казался слабым. + Гиперион, я ничего не вижу. +

Я рискнул. Я рискнул оглянуться. Мимолетной пульсацией я направил энергию в посох, заставив силовые катушки исторгнуть звуковую волну отражающей силы. Нерожденные с визгом отлетели назад, и за дарованные секунды я повернул шлем на толстых шейных сервоприводах, чтобы посмотреть на брата. Я и сам практически ничего не видел. Я не знал, на что он надеялся.

Малхадиил лежал. Сквозь густые потоки крови я сумел разглядеть его. Он лежал, а мы уходили все дальше.

Должно быть, Галео что-то ощутил.

+ Гиперион, + отправил он, быстро и болезненно резко. + Оставайся с нами. +

Мой отказ был бессловесным, но не менее очевидным. Я метнул посох, словно копье. Оно погрузилось в землю возле Малхадиила, пока он пытался встать под весом существ, вонзившихся своими шипами ему в спину и плечи. Секундная концентрация, и перенасыщенные силовые батареи вспыхнули вновь, накрыв Мала волной кинетической силы. В тот же миг поднялась сюрреалистическая волна вонючей красной жидкости. Только сейчас до меня дошло: все это время мы брели по колено в крови, слишком густой, чтобы земля успевала впитать ее. Мы шли под секущим ливнем и изливающейся из врагов скверны, которые затапливали воронки по всей равнине.

Он потянулся к посоху, чтобы с его помощью подняться на ноги. Вторым величайшим сюрпризом за весь день стал прилетевший из ниоткуда болт. Галео не очень расстроило мое неподчинение. Кастиан стоял рядом со мной. Думенидон встал со мной спиной к спине, защищая меня, пока я призывал обратно посох. Галео и Энцелад ринулись к Малхадиилу, разя по пути существ.

+ А как же приказ? + отправил я, слишком уставший, чтобы говорить.

Вместо ответа Галео просто открыл разум. Под завесой усталости скрывалась правда: он не знал, что Малхадиил упал, и слишком сосредоточился на том, чтобы идти вперед. Юстикар подумал, что я просто на что-то отвлекся.

+ Хорошая работа, + отправил он, когда мы перегруппировались. + И к варпу наш приказ. Мы уже и так покойники. Сражайтесь. Убивайте. Покончим с этим. +

Кругом звенели клинки, ревели болтеры. Я увидел, как Атрайона из Первого братства выпотрошило нечто, состоящее из когтей, костей и ненависти. Ощутил, как Фурус из Восьмого внезапно покинул единение, когда нерожденный с бронзовыми мечами вместо рук снес ему голову с плеч. Увидел, как Димус из Седьмого братства упал с торчащим из горла костяным рогом. Его голос не исчез из яростного хора, но становился только громче и резче, пока он не в такт с остальными хрипел по воксу. Один из нерожденных добил его прежде, чем он сумел подняться.

Трон, мы были уже близко. Великий Зверь кричал под кровавым ливнем, он двигался быстрее, чем любое существо подобных размеров. В кулаке, достаточно огромном, чтобы обхватить «Носорог», чудище сжимало длинный меч из почерневшей бронзы, шипевший в буре. По оскверненному металлу извивались непонятные мне руны, которые менялись с каждым падением меча — возможно, с каждой поглощенной жизнью.

Всякий раз, когда он опускался, содрогалась земля, а из единения исчезали все новые и новые голоса. Сколько нас осталось в живых спустя всего минуту после появления? Сколько демонов из Кровавой Претории все еще опустошали наши ряды?

Я не знал. Понятия не имел. Ни один из нас этого не знал.

Еще один аспект войны — это пыль. Две армии вздымают буран из грязи, который нужно хотя бы раз увидеть, чтобы поверить в него, порожденный марширующими ботинками, ковыляющими ногами и лязгающими гусеницами. Пыль стала еще одним врагом, с которым нам пришлось столкнуться. Она крала спокойствие, похищала единство, оставляя людей в растерянности, отделенными от братьев. Я не раз читал об этом в архивах, но собственные ощущения сломали все прежние мои представления. Без психического дара, с помощью которого я различал, кто в сумраке был братом, а кто — лишь бездушной оболочкой, я был бы так же слеп и потерян, как любой другой смертный. Возможно, даже запаниковал бы. Я говорю это без стыда.

Мы все ближе подходили к лорду Двенадцатого легиона, но даже секунда на то, чтобы вытереть кровь с глазных линз, мало что могла изменить. Мы практически ослепли, сражаясь с тенями и двигаясь навстречу силуэтам. Глазные линзы непрерывно переключались между режимами зрения, то и дело прерываемые взрывами статики.

Я видел, как первое отделение, наконец, достигло Великого Зверя. Даже в терминаторской броне они едва доходили ему до колена. Я видел, как они поднимают клинки и посохи, окутанные смертоносными молниями.

Я слышал, как само небо рвет себя на куски. Я услышал вопли сходящих с ума людей в километрах отсюда. Я видел, как обрушился черно-бронзовый меч.

Их звали Королос, Таимул, Йесрик, Нирамар и юстикар Гаурис. Во всех сагах и легендах дается классическое описание боя, в котором врагов разят с той же легкостью, с какой человек раздавливает насекомое.

Но человеку по меньшей мере нужно прицелиться в насекомое, он должен приложить хотя бы толику усилий, чтобы убить его. Здесь же я не заметил даже такого усилия. Те пять рыцарей расстались с жизнями так же просто, как человек утирает со лба пот. Лорд Двенадцатого легиона, по-видимому, даже не обратил на них внимания — когда гигантский воющий клинок упал, зверь уже поворачивался к новым противникам. Цепи и кабели-щупальца, словно отвратительное подобие гривы, взвивались при каждом движении демона. Существо даже не взглянуло на то, как погибли пятеро моих собратьев.

Но я видел. Взмахи крыльев Великого Зверя на пару секунд разметали в стороны облако пыли. Я видел, как рыцари отделения Харгриана кубарем летят над беснующейся ордой, трое из них были разрублены пополам, хотя их голоса умолкли в песне единения одновременно.

Пыль окутала все прежде, чем тела приземлились. Я так и не увидел, куда, словно тряпичные куклы, упали останки братьев.

Штурм-болтер Малхадиила разорвал одно из последних существ перед нами.

+ Им не дали шанса воспользоваться силами, + отправил он.

+ Знаю. + Кислотная кровь нерожденного разъедала сочленения моей брони, из-за чего мне было еще сложнее сосредоточиться. Когда зверь опять обернулся, его огненный взгляд скользнул по нам, и тут я понял, что жить мне осталось считанные секунды.

Вот как я умру. Здесь. Сейчас.

Я ровным счетом ничего не чувствовал. По крайней мере, ничего, кроме внезапного желания рассмеяться.

Снаряды барабанили по левиафану со всех сторон. Освященные болтерные снаряды, покрытые святыми письменами и благословенные от скверны варпа. Из его рвущейся плоти извергались кровавые фонтаны.

Галео поднял штурм-болтер. В совершенном единстве мы повторили его движение, и Кастиан открыл огонь вместе с остальными братьями.

Это было последнее, что мы сделали вместе.

+ Сейчас. +

Все рыцари, которые еще держались на ногах, направили свою мощь в беззвучный крик капитана Таремара.

О вражеском войске забыли. На дьяволов из Кровавой Претории, если они еще остались, больше не обращали внимания. Они были значительно меньшей угрозой, с которой могли справиться другие воины.

Ангрон. Примарх Двенадцатого легиона. Вот за кем мы пришли.

Благословенные снаряды вырывали сгустки крови из его тела, но падший примарх выдерживал нашу объединенную атаку. Я закричал, поднимая оружие, каждый из нас закричал, вслух и в разумах братьев.

Самым распространенным проявлением психических сил является феномен, который часто называют колдовской молнией. Искрящие дуги потрескивающей энергии окутали красную плоть Великого Зверя, разрезая ее, словно бритвой, выпуская фонтаны зловонной жгучей крови. На пике этого первобытного проявления гнева мы питали колдовство шестого чувства, которое било по колоссу.