— Одержимость? — вскинул бровь Арамус.

— Когда я закрываю глаза, я вижу перед собой лицо Ренцо. Или Лёва. Или Шара. Или Давита. Или кого-то из других братьев, которых я потерял за время командования седьмым отделением. Я потерял четырех со времени войны на Заламисе, больше, чем седьмое когда-либо теряло за такое короткое время, по крайней мере с тех пор, как я стал командиром отделения, и я не могу не спрашивать себя: не лежит ли вина за эти потери на моих плечах? Может быть, я подвел их, не сумев предвидеть опасностей, которые стоили им жизни? Если бы я был более внимательным, более собранным, возможно кто-то из них, может даже

все

они — остались бы в живых? — Арамус помолчал секунду прежде чем ответить.

— Я могу только вспомнить то, что сказал мне однажды капитан Тул, перед тем как повысил до командования третьим. Он сказал мне что командование — это не честь, а лишь дополнительное бремя, которое придется нести на своих плечах.

Сержант обратился к легендарной истории Кровавых Воронов и вспомнил все, чему научился с тех пор как стал космическим десантником.

— "Верь в свой орден, в своего императора и в свои собственные силы, — процитировал он, — и твоя жизнь — и смерть — обретут цель». Если это верно для нас — а я уверен, что так и есть — то это так же верно и для тех, кого мы ведем за собой.

Таддеус медленно кивнул.

— Ты прав, я знаю, — сказал он, — но всеже. Потери может быть трудно принять.

Он сделал паузу, приняв боевую стойку — начальное положение для боя с воображаемым противником.

— Когда мы достигнем системы Меридиан? Арамус повесил полотенце на шею.

— Лорд Принципал говорит, что мы должны перейти обратно в реальный космос самое позднее к концу дня, самое раннее, возможно, в полдень.

Таддеус разрубил воздух ребром ладони, затем развернулся, сделав ногой подсечку в дюжине сантиметров над полом.

— Странно, правда?

— Хм? — снова вскинул бровь Арамус.

— Вернуться на Меридиан, я имею в виду.

Арамус медленно сморгнул, вспоминая, насколько мог, свою родную планету. Странная ирония — Кровавый Ворон мог в мельчайших подробностях воспроизвести все, что происходило с ним со времени его инициации и становления полноценным боевым братом, но воспоминания о временах до вступления в орден часто бывали туманными и расплывчатыми. Возможно, это было связано с отклонением от нормы в каталептическом узле, который, по слухам, являлся источником великолепной памяти космических десантников, и, может быть, был причиной той дымки, что покрывала их ранние воспоминания. Возможно, менялся способ хранения новых воспоминаний в разуме Кровавого Ворона и старые воспоминания терялись. Арамусу всегда казалось символичным, что, потеряв воспоминания об основании своего ордена, Кровавые Вороны забывали и о собственных первых днях. Отдельные члены прошли такую же трансформацию, как и сам орден, теперь во всех деталях записывающий все свои действия и победы, и все же не могущий с определенностью сказать что-либо о своем происхождении.

— Странно, пожалуй, — допустил Арамус.

Ни один из космических десантников не возвращался на родной мир со времен завершения своих Испытаний Крови больше двух десятилетий назад. И хотя они происходили из разных слоев общества — Арамус из высшего класса, живущего на самом верху улья, Таддеус из гангеров нижних уровней — в последующие годы они доросли до того, чтобы воспринимать друг друга как более чем кровных родственников, как боевых братьев ордена Кровавых Воронов.

— Еще страннее вернуться сюда во время таких событий, — сказал Таддеус. — Я посетил бесчисленное количество миров во время своего служения Императору и ордену, зная, что любой из них может пасть под натиском врага, если такова будет воля судьбы. Но вступить в битву за свой родной мир, зная, что если мы проиграем, жизни всех, кого мы когда-либо знали — друзей, семьи, даже врагов — будут потеряны.

— Судя по всему, нам придется нести это тяжкое бремя, верно?

Арамус подумал о сержанте Таркусе, пожелавшем остаться, чтобы сражаться и умереть во имя защиты обреченного Тифон Примарис, дабы утолить чувство утраты и вины за гибель своего родного мира, Эринии. Если Меридиан также окажется потерян, кто знает, какую цену придется однажды заплатить за это Арамусу и Таддеусу?

— Капитан Тул также указал мне, что мы уже несем тяжелую ношу членов «Обреченных», — сказал Арамус и печально улыбнулся своему боевому брату, — Что значит еще немного лишнего веса по сравнению с тем, что мы уже несем на своих плечах?

Утренние ритуалы стрельбы еще не закончились, когда дрожание палубных плит и сопутствующий психический шок дали понять, что «Армагеддон» перешел из имматериума в нормальный космос.

Немного времени спустя библиарий Нивен с решительным выражением на лице ожидал на мостике командора корабля. Нивен совещался с лексиканием Конаном когда ударный крейсер вернулся в реальное пространство, и сразу же после выхода из варпа оба служителя библиариума ощутили поджидающее их зло.

Угроза, которую они ощущали с самого Кальдериса, и которую несколько дней назад удалось идентифицировать как совокупный разум тиранидов, была здесь еще сильнее, все их ощущения усилились вдвое. Однако Нивен и Конан понимали, что не могут быть ближе к флоту-улью, местонахождение которого было примерно определено триангуляцией с двух кораблей на орбите Тифон Примарис; теперь они совершенно определенно должны были находиться гораздо дальше, чем прежде. Так почему же присутствие совокупного разума ощущалось здесь намного сильнее, почему угроза казалась еще более сильной?

Сержант Арамус, облаченный в полный комплект силовой брони, поднялся на мостик. Болтер, пристегнутый к его поясу, был все еще теплым от выпущенных на стрельбище оружейной болтов.

Нивен дождался пока сержант подойдет, и, когда Арамус приблизился, библиарий, не тратя времени на формальности, сразу начал:

— Тень тиранидского флота накрыла Аурелию, — сказал Нивен прежде, чем Арамус успел с ним заговорить. — Ни я, ни лексиканий Конан не можем установить астропатический контакт с какими-либо другими судами, даже с «Мечом Адриана» или другими кораблями боевой группы Аурелия. По причинам, которые мне пока не ясны, присутствие тени в варпе здесь ощущается гораздо сильнее чем где-либо в субсекторе, хотя мы совершенно точно не могли стать ближе к флоту-улью.

— Есть какие-нибудь предположения, библиарий? — спросил Арамус.

— К моему стыду, никаких, — ответил Нивен. — Но будьте уверены — ни я, ни лексиканий Конан не успокоимся, пока не отыщем ответ.

Арамус кивнул.

— Ясно. Спасибо, библиарий.

Нивен скрылся в тени, сойдя с мостика, и отправившись в свои покои, чтобы собраться с мыслями и прислушаться к своим чувствам, в то время как Арамус занялся управлением кораблем. Через несколько часов «Армагеддон» должен достичь Меридиана. Возможно, к тому времени Нивену удастся найти ответ.

Путешествие на субсветовых скоростях к планете Меридиан заняло большую часть оставшегося дня, и сержант Арамус созвал командиров отделений на командную палубу для брифинга только после вечерней молитвы. Сервы ордена, обслуживающие сервиторов командной палубы, докладывали, что вокс-сообщение с поверхностью планеты можно будет установить сразу же, как только «Армагеддон» войдет в зону действия планетарных вокс-кастеров.

Сержанты Авитус, Таддеус и Сайрус ждали пока освободится командор корабля, когда звонок возвестил, что вокс-контакт установлен, и сервы ордена передали на мостик, что сам губернатор субсектора, Вандис, ожидает на связи для разговора с сержантом Арамусом.

Это было явным нарушением протокола. Неслыханно, чтобы губернатор какого-либо имперского мира, а тем более, целого субсектора, лично связывался с кем-либо по незащищенному вокс-каналу. Подобные чиновники всегда были существами процедур и протоколов, как правило, скрывающимися в логовах циклопической бюрократии словно гигантские пауки в своей паутине. Либо губернатор Вандис отличался от остальных — что было возможно, хотя и крайне маловероятно — либо он оказался перед лицом каких-то чрезвычайных обстоятельств, и дело не терпело даже малейших отлагательств.