Маледиктума пыталась соблазнить его с момента прибытия на Тартарус, так же как заточенный демон на протяжении тысячелетий окутывал своим медленно сочащимся колдовством население всего этого мира. Что Исадор имел в виду, говоря о связях с Киреной? Было ясно, что разумы псайкеров более восприимчивы к порче, чем у тех, кто лишен пси-способностей, хотя силы жителей Кирены были только зарождающимися, не отточенными как у Исадора. Тем не менее, Гэбриэль снова обратил внимание на мудрость ограничения допуска псайкеров в командные структуры ордена — с великой силой приходит и огромный риск. Видья был исключением, лишь подтверждающим правило, но не примером для беспрекословного подражания. И, конечно, никто не мог надеяться подражать синкретическому величию Императора, и даже Великого Отца. В конечном итоге имела значение обычная человеческая воля, должная держать даже самые великолепные силы и способности под контролем. У каждого человека есть свой предел. В конце концов, даже некоторые из примархов оказались сломлены во времена Ереси.
Был ли шепот, исполняющий симфонии в его собственном разуме, голосом демона, что обращался к нему как к вестнику лишь несколько дней назад? Скрывались ли в письменных разглагольствованиях Исадора зерна истины?
Почтенный Профиус проводил изыскания по поводу так называемого «падения» примарха-циклопа от учености и психической дисциплины к запретному и темному искусству колдовства. Его комментарии завораживающи, точны и оргинальны, и я рекомендовал бы их к прочтению всем вступающим в наш Библиариум Санкторум.
Кажется, что целью этих комментариев является объяснение его действий на Тартарусе, но, в более широком смысле, они призваны обеспечить идеологическую защиту и обоснованность исследовательской натуры нашего ордена. По-видимому, как и сейчас, проблема эффективности и надежности псайкеров, а также исследования невидимых или сокрытых сфер бытия находились в то время под пристальным вниманием. От Профиуса не укрылась двойная ирония того факта, что Империум одновременно нуждается и презирает могучих псайкеров и таинственное неземное знание, которое влечет за собой их сила. Похоже, что его комментарии были вдохновлены заданием в составе Караула Смерти на Тартарусе, когда представители Императорского Ордо Ксенос отправили его с целью завладеть фрагментом эльдарского Стенающего Рока для исследований и потенциального использования в качестве могучего оружия в арсенале Империума. Конечно же, подобные миссии являются одной из важнейших и интереснейших задач Караула Смерти, вследствие чего Кровавые Вороны имеют честь столь часто присоединяться к их рядам.
Рассматривая позиции инквизитора Тота и капитана Анджелоса во время нашей текущей миссии, я поражаюсь отсутствию у них видения и понимания. Похоже, они не в силах понять потенциальную ценность того, чтобы захватить Маледиктум для собственного использования. Они, скорее, стремяться уничтожить его. Они — недостойные сыны инквизитора Жордин и капитана Тритоса. И, похоже, мне предназначено сыграть роль их Профиуса, пусть даже вопреки слепоте моих братьев, если необходимо. Дабы то, что я сейчас планирую, не было ошибочно расценено как предательство, я должен представить здесь интерпретацию комментариев Профиуса для верного восприятия моих действий. Затем, прежде чем я отправлюсь в погоню за истиной, знанием и силой (как и велят мне мой долг и призвание), я вверю этот том заботам капеллана Пратиоса, так что Кровавые Вороны смогут понять мотивы моих действий, даже если их видение окажется слишком ограничено, чтобы их принять. Я молюсь Великому Отцу и Императору Человечества о том, чтобы Гэбриэль не встал на моем пути и с уважением отнесся к моим делам, как полагается Кровавому Ворону. Если он поступит иначе, нашему с ним когда-то несокрушимому братству окончательно придет конец.
Профиус представляет нам весьма убедительные комментарии касательно Никейского Эдикта, до наших дней ограничивающего свободы библиариев. Он убедительно доказывает, что принятие этого документа было результатом трусости психически неодаренных, ссылаясь на конкретных низменно восторжествовавших личностей. Профиус добыл копию «Гримуар Еретикус», в котором ясно заявляется, что во время того, что мы называем «Слушанием Тысяч» присутствовавшие библиарии попытались покинуть зал, будучи устрашены имевшей место совершенно реакционной и наполненной заблуждениями дискуссией. Другие раскопанные Профиусом записи, такие как эпическая баллада «Плач Просперо», подразумевают, что определенная атмосфера зависти и недоверия к психически одаренным всегда существовала даже среди сыновей Императора. Психически слепые боялись того, что не могли понять, так же, как они делают это сегодня.
Профиус лично восстановил запретный «Том Желчи», якобы написанный лордом-колдуном Мордантом Хексом. По слухам, «Том» был найден брошенным в Реклюзиуме Эциамнун после того, как отшельники этого тихого мирка оказались вырезаны силами космических десантников, искавших скрытый портал Паутины, могущий привести к великим учебным залам Черной Библиотеки. В его волнующем тексте указывается, что примарх-циклоп на самом деле никогда не терял веры в Императора, и что его преследование и изгнание от света своего отца были вызваны лишь интригами и ревностью меньших братьев.
Так слабые разумом и просто дураки посеяли семена недоверия к психическим силам, продолжающие давать всходы и по сей день, обратив отношение Империума к этим великим истинам в не более чем страх, зависть и невежество. Если бы Император направил свою веру на высшее знание вместо грубой силы, галактика могла бы быть спасена от ужасов последующих войн. Знание — сила, но даже во времена Императора на обладавших знанием и силой низкие люди смотрели с подозрением. Так же происходит и сейчас, со мной. Гэбриэля возмущает мое превосходство, он стремится не допустить моего восхождения до уровней, которые он сам никогда не поймет. В отсутствие возможности узнать являются ли эти вершины священными или еретическими, страх заставляет его мешать мне. Его недостатки преследуют его, словно души тех, кого он вырезал на Кирене.
Другими словами, это страх перед неизвестным, а не любовь к знаниям, которые он жаждет контролировать и уничтожать. Вот почему Азария Видья должен быть примером для Кровавых Воронов — как и Магнус (даже более, чем сам Император, ибо он, в конце концов, склонился под давлением невежественных дураков), Видья олицетворяет единство знания и силы. Как это было при нем, так должно быть и сейчас: библиарии должны руководить Кровавыми Воронами — я должен быть тем, кто возьмет на себя ответственность за наши действия, не Гэбриэль. Гэбриэль — близорукий дурак, чей слабый ум запутался в обязанностях, которые он не может ни понять, ни тем более, осознать. Не отличаясь от несправедливо проклятого Просперо, Кирена была планетой с широким распространением зарождающихся псайкеров и колдовских сообществ. Она была местом чудес. Но вместо того, чтобы, используя свою силу, спасти людей своего родного мира и знание, которое они берегли, Гэбриэль отреагировал на произошедшее со страхом и отвращением, вызвав экстерминатус и сровняв планету с землей. У него не оказалось мужества встать на защиту истины, которую даже Император не смог понять и примириться с ней. Возможно ли осознавать большую глупость, неспособие и безответственность? Если бы он оказался готов уплатить цену отлучения во имя истины, он должен был бы смириться с клеймом еретика и предателя. Но ему не хватило прозорливости. В отличие от этого близорукого глупца я хочу быть непонятым — на самом деле, я и сейчас уже иду к этому. Но знание — сила, и я должен защищать его.
В словах Исадора начала просматриваться некая логика и разумность, но она жгла глаза Гэбриэля, пока он читал. Он ощущал в тексте какую-то глубокую неправильность, словно тот причинял физическую боль. Хуже того, ему пришлось напрячь все свои силы, чтобы попытаться понять, где же в аргументации Исадора затаилась ошибка. Подобно речи Магнуса во время знаменитого Слушания Тысяч, сведения о котором заучивали все Кровавые Вороны, поднявшиеся до командных должностей, слова Исадора были красноречивы и убедительны, но не обязательно соответствовали истине. Существовало важное различие между тем, чтобы убеждать других в истинности своего знания и тем, чтобы действительно обладать силой знания истины. Интуитивное понимание этого различия было одной из тех вещей, которым учились все командиры Кровавых Воронов, и Гэбриэль мог чувствовать признаки маскирующего правду умелого убеждения в словах Исадора.
