— Нет! — отрезал Борей. — Все потому, что такое позорное наследие — не подходящая для вас ноша. Знание — опасная вещь. Оно омрачает ум, порождает распущенность и ересь. Только сильные волей, только самые крепкие в вере и чистые могут осознать, какой грех лег на нас из-за этого гнусного поступка, совершенного в момент нашей величайшей славы. Только тот, кто с мужеством противостоит тьме внутри собственной души, может стремиться к восстановлению чести нашего ордена. Я считаю, что вы готовы к этой борьбе, и я говорю вам это не с целью причинить вред, но чтобы дать вам силы исполнять свой долг с энергией и рвением.
— А почему именно сейчас, капеллан-дознаватель, ты решил раскрыть эту информацию? — спросил Нестор тихо.
Другие резко обернулись к нему, а потом перенесли внимание на Борея, кивая в знак согласия.
— Потому что возможность искупления под рукой! — заявил Борей, прохаживаясь перед космодесантниками. — Тот самый подлый враг, о котором я говорю, последователи Лютера, Падшие Ангелы, возможно, находятся прямо здесь, в системе Писцина.
— Изменники здесь?! — ахнул Завл. — Откуда ты знаешь? Как мы можем доверять твоим словам?
— В нашем ордене веками верили и мне, и другим капелланам, — отозвался Борей. — Мы никогда не лгали вам, не лгали напрямую. Мы стремились защитить вас, уберечь от нашей запятнанной истории. Так было все десять тысяч лет. Думаете, что я сам чувствовал, когда узнал правду? Думаете, я принес обет хранить тайну с легким сердцем, когда мне открылось то же самое, что сейчас открывается вам? Я задавался вопросами, которые теперь беспокоят и вас. В смятении своего разума я искал смысл. И нашел его с помощью братьев, а вы теперь можете найти этот смысл с моей помощью. В этом заключается самое большое испытание Темных Ангелов. Но это не проверка, которую можно выдержать или не выдержать, здесь нет установленного мерила. Это испытание, в котором судья истины — ваше собственное сердце. Правду нести тяжело, теперь вы среди тех, кто обязан разделить это бремя. Вы должны находиться среди боевых братьев, зная, что нами движет, они же не будут этого знать. Вот что означает вступить в Крыло Смерти.
— Крыло Смерти? — переспросил Гефест. — А какая связь между Крылом Смерти и Падшими?
— И в прошлом, и в настоящем все воины Крыла Смерти знают то, что я вам поведал, — объяснил Борей. — В силу ваших новых знаний вы теперь тоже принадлежите к Крылу Смерти. Это означает нести одновременно и честь ордена, и позор прошлого в своей душе.
— Я сейчас в Крыле Смерти? — рассмеялся Тамиил. — Вот так просто я могу попасть в первую роту, в элиту ордена?
— Существуют церемонии, нужно принести клятвы и перекрасить броню, — сказал Борей, остановился перед боевым братом и положил ладонь на его голову. — Но, да, сейчас вы в Крыле Смерти, другого пути нет. Обычный боевой брат не должен знать то, что узнали вы, таким образом, мне придется выполнить посвящение и передать вам тайные знания нашего ордена.
— Я снова задаю свой вопрос, брат-капеллан: почему именно сейчас? — поинтересовался Нестор.
— Падшие в Писцине! — повторил Борей. — Я же сказал, мы охотимся за их судном. Объявляю эту миссию крестовым походом, священной войной против самого древнего врага нашего ордена. Мы должны пойти и приготовиться к битве. Мы не будем знать отдыха, не снимем броню и не сложим оружия, пока враг не будет уничтожен. Расплата откладывалась сто веков, но сейчас наша месть не за горами. Теперь вы видите, в чем истинная цель Темных Ангелов. Пока хоть один Падший живет, не раскаявшись в грехах, мы не можем добыть себе истинные почести, не можем служить Императору, как полагается величайшим из воинов. Все остальное мы можем совершить, и все будет в конечном счете тщетно, но охота, поиск — они придают смысл нашему существованию. Только исцелившись от тяжких ран Ереси Хоруса, мы сможем заново начать созидание.
— У меня внутри все горит огнем! — заявил Завл, стукнув себя в грудь.
Глаза его широко распахнулись, мышцы напряглись. Он упал на колени к ногам Борея.
— Я все понял, капеллан-дознаватель! Прости мои сомнения! Спасибо, что открыл мне глаза и поведал тайну. Благодарю, что подарил моей жизни цель. Клянусь, я последую за тобой даже в Око Ужаса, чтобы перечеркнуть наше прошлое.
Остальные космодесантники последовали его примеру и опустились на колени перед капелланом-дознавателем. Нестор поколебался, глядя на других, а затем преклонил колени в конце строя. Гордость переполняла сердце Борея, когда он шел вдоль шеренги братьев, касаясь головы каждого. При взгляде на коленопреклоненных воинов его сомнения, казалось, рассеялись как туман. Завл был прав. Они готовы к борьбе, готовы искоренить позор ордена.
Борей тоже был готов сражаться, чтобы вырвать с корнем память об Астеляне и забыть собственный позор.
Миновало несколько дней, все это время «Клинок Калибана» рыскал во внутренней части системы Писцина, а Темные Ангелы готовились. Они не просто готовились к войне, они собирались предпринять крестовый поход, священный для космодесантников. Предстояла не обычная миссия, ведь они поклялись священной клятвой и не могли успокоиться, пока она не исполнится или пока они не умрут. Это был более чем поиск, скорее, состояние души, цель превыше всех иных целей.
На протяжении крестового похода космодесантники не знали ни сна, ни отдыха, и всего один час в день тратили на медитацию в полубессознательном состоянии. Погрузиться в нее помогал имплантированный каталептический узел. Оставшуюся часть времени Темные Ангелы проводили за подготовкой снаряжения или в молитве. Теперь, когда Борей ввел своих боевых братьев в Крыло Смерти, они перекрасили броню в цвет белой кости, подобающий воинам первой роты, и применили новые маркировки. Они получили право на личную геральдику и, полагаясь на помощь Борея и его старые записи, часами проверяли гребни шлемов и окраску на соответствие традициям ордена. Капеллан-дознаватель научил их новым боевым гимнам: секретному «Катехизису ненависти», посвященному истории Падших, гимну под названием «Опус Викториус», сложенному в честь победы лояльных Темных Ангелов над адептами Лютера, и «Строфам осуждения», в которых перечислялись имена и злодеяния всех Падших, обнаруженных за годы поиска.
Тем временем «Клинок Калибана» рассекал пространство в поисках «Сан Карте». Сен Назиил находился на связи с «Тором 15». Прошло восемь дней, судно миновало Писцину ІП и двинулось дальше, во внутреннюю часть системы. Иногда приходил ложный сигнал тревоги, вызванный аномальными показаниями приборов на одном из двух кораблей. По большей части такие сигналы объяснялись сбоями в системе или радиоактивным излучением астероидов. Один раз Темные Ангелы наткнулись на торговое судно, которое получило повреждения при выходе из варпа и теперь дрейфовало с испорченной системой дальней связи. «Клинок Калибана» проходил совсем близко, когда принял сигнал бедствия. Борей, который не собирался отказываться от охоты на Падших ради транспортировки заблудившегося судна, обменялся с капитаном «торговца» короткими нелицеприятными сообщениями, что огорчило сначала капитана «Тора 15», а потом и командора Кейли, но Борей не придал этому значения. Он сосредоточился на крестовом походе и не собирался ни отвлекаться, ни отклоняться от цели.
Капеллан много времени проводил с другими космодесантниками, помогая им примириться с услышанными откровениями. Он руководил их молитвами, пока братья не пришли к некоторому, пусть грубому, пониманию. Завл реагировал с гневом, его ненависть к изменникам превратилась в едва управляемую ярость, когда Борей подробнее рассказал об их предательстве и о гражданской войне, которая расколола орден. Гнев Дамаса, более холодный, обратился вовнутрь. Каждую свободную минуту он тратил, тщательно записывая «Опус Викториус» в крошечные свитки, прикрепленные к силовой броне, это приносило ему облегчение и позволяло сосредоточиться на мести. Гефест тоже трудился в корабельной кузнице или в мастерской, призывая благословение Бога-Машины на каждый болт-пистолет, каждую заклепку брони, каждый энергоранец. Тамиил тренировался на полигоне, поражая в каждом раунде статические и движущиеся цели и, не переводя дыхание, нараспев проклинал Падших при каждом выстреле. По мнению Тамиила, открытого противостояния приходилось ждать слишком долго.
