— Забавно, — произнес лорд Мерчано, выходя из неровного пролома. — Ты продолжаешь надеяться, что еще можешь победить.

Воющий Грифон взвесил в руке силовой топор, готовясь атаковать при первой же возможности.

Сарпедон тоже приготовил свой посох к бою, и вокруг золоченого орла на навершии заплясали искры.

— Мерчано, ты ничего не знаешь о том, во что мы верим, — произнес командор, — Ты даже не понимаешь, против кого сейчас сражаешься.

— А я и не должен, Сарпедон, — парировал Грифон. — Кому нужно вникать в ересь Черной Чаши.

— Не существует никакой Черной Чаши.

— Примерно то же самое сказал мне и твой приятель Таддеуш. Как раз перед тем, как я убил его.

Оба космодесантника кружили по залу, выжидая удобного момента. Станки для пыток и вопли призраков «Провозвестника» создавали впечатление, будто два библиария сражаются в одном из уровней Ада, описанных в Имперском Кредо… два проклятых воина, не знавших в жизни ничего, кроме битв.

— А вот это? — вопросил Мерчано, брезгливо обводя рукой проступившие на стенах уродливые личины. — К чему трюки? К чему иллюзии? Неужели ты и в самом деле веришь, что они способны остановить нас? Тех, за чьей спиной стоит сам Император?

— Даю тебе последнюю возможность понять, — отозвался Сарпедон, — Черной Чаши не существует. Да, мифы о ней породил кто-то из нашего ордена, из Испивающих Души, много веков назад. И да, сейчас мы вынуждены скрываться. Но мы сами не знаем, что произошло тогда в системе Обсидиана, что могло привести к возникновению этих легенд. Боюсь, мы оба с тобой прибыли сюда из-за чьей-то лжи.

— Наши клятвы не лгут. И твое грехопадение, мутант, видно невооруженным глазом. Вы все умрете здесь и сейчас.

— Что ж, значит, пора заканчивать.

Вокруг них кипело сражение; в каждом изоляторе, в каждом крематории шла напряженная борьба. Но исход ее решался в пыточном зале, где сошлись в поединке Сарпедон и Мерчано.

Сарпедон едва успел заметить, как вспыхнул ярким огнем воротник эгиды противника. Ментальная сила Воющего Грифона обрушилась на командора, подобно раскаленной стальной шрапнели. В ушах Сарпедона загудела кровь, и стены зала растворились в тумане.

Пылающие колонны, сложенные из черепов, вздымались к высокому ржаво-красному своду. В воздухе повис смрад горелого мяса. По черному мрамору полов струились кровавые ручьи, по берегам обведенные золотыми рунами, которые отказывался воспринимать разум. В глубоких ямах извивались тысячи чудовищных демонов. Их смех и крики наполнили залу. Вокруг можно было наблюдать все мыслимые формы безумия.

Сарпедон с трудом удерживался на ногах, все его чувства подверглись удару. Его тошнило при одном только взгляде на отвратительное создание, ожидавшее его посреди внезапно выросшего вокруг «храма». Иной человек бы в считанные мгновения сошел с ума, но командор держался, отчаянно отгоняя от себя чудовищные образы.

Затем он поднял взгляд. «Провозвестник гибели» исчез. Командор стоял перед троном демон-принца Периклитора.

Очередной Астартес пал, пытаясь отбросить 901-й обратно к пролому.

Евмен начал осознавать нечто, понятное только подлинным лидерам. Чтобы обрести власть, надо быть готовым рисковать чужими жизнями. И если он собирался командовать Испивающими Души, то их кровью и следовало оплатить это право. Конечно, большинство вряд ли бы согласились подвергать этих людей дополнительной опасности. Но мнение большинства мало интересовало Евмена.

Чтобы отогнать штрафной легион обратно к стене «Махария Виктрикс», понадобилось израсходовать немало болтерных обойм и провести несколько яростных контратак. Но на одного космодесантника по-прежнему приходилось по десятку солдат 901-го, хотя палуба и была залита кровью и завалена расчлененными трупами. Всякий раз, когда штрафники отступали хотя бы на шаг, этому предшествовало неистовое сопротивление, и над всем этим хаосом разносились непрекращающиеся проповеди их командира.

Евмен оттолкнул от себя очередного солдата, чтобы выстрелить из обоих стволов и проделать в теле противника огромную дымящуюся дыру. Затем молодой магистр укрылся в тени ближней к стене орбитальной пушки. Впереди был виден арочный проход, ведущий к следующей орудийной палубе, где также стояли титанических размеров лазерные установки.

Пока 901-й отступал, но требовалась лишь пара минут, чтобы возглавлявший их лысый фанатик снова вдохновил своих людей, заставив бросаться на космодесантников, подобно своре бешеных собак. Сейчас гвардейцы прятались позади арки, ведя разрозненный огонь в попытках задержать Испивающих Души. Многие штрафники уже израсходовали весь боекомплект лазерных винтовок и были вынуждены сражаться штыками. Кроме того, Евмен видел, что отдельные бойцы стреляли из трофейных орочьих ружей — громоздких, крупнокалиберных, идеально подходящих для ближнего боя, где прицельности практически не требовалось.

— Скамандр! — прокричал Евмен, когда возле него прижались к борту пушки еще несколько Испивающих Души. — Давай! Пускай стену огня — и вложи в нее все свои силы! Надо отбросить их!

— Слушаюсь, командир! — откликнулся псайкер, выходя на открытое пространство.

Мимо зашипели лазерные импульсы, и несколько зарядов даже опалило его броню. Обугленные перчатки молодого библиария пылали жаром, в то время как на лице и на воротнике эгиды засверкали кристаллики льда, а изо рта вырывался холодный пар. Скамандр собирал и собственное, и окружающее тепло, и по матовому металлу орбитальной пушки поползли морозные узоры. Руки же псайкера светились все ярче, приобретая вначале вишнево-красный оттенок, затем — оранжевый; керамит уже начинал плавиться и ронять жаркие капли на палубу.

Огненная стена, подобная неожиданно опустившемуся занавесу, перегородила арку. Несколько солдат штрафного легиона, не успевших вовремя спрятаться, рассыпались пеплом, взмывшим к потолку. Еще один повалился на землю и забился в агонии, когда его ноги охватило пламя, постепенно поднимавшееся к животу.

— Тидей! — гаркнул Евмен в вокс, пытаясь перекричать грохот выстрелов. — Взрывай двери! Сейчас!

В течение нескольких мучительных секунд одна лишь только огненная завеса удерживала 901-й от очередной попытки штурма. Над палубами разносился голос проповедника, уверявшего, что это последняя возможность для убийц и прочего сброда искупить грехи, совершенные за прожитые годы. Он призывал их умереть во имя Бога-Императора.

Но время вышло. По обе стороны от арки детонировали разрывные болты, разбросав вокруг мелкие осколки металла. Двойные взрывоустойчивые двери покинули свои пазы и начали сходиться, срезая с пола вековой слой ржавчины. Еще несколько секунд, и палубы будут разделены.

Скамандр захрипел и откашлялся загустевшей от холода слизью, а затем бессильно сполз по стене лазерной пушки. Когда псайкер упал, с его брони посыпалось ледяное крошево, зашипевшее на раскаленных добела перчатках. Огненная стена задрожала и угасла.

Бойцы 901-го устремились вперед. Но удалось прорваться весьма немногим. Среди прочих бежал и лысый проповедник, потрясая лазганом, точно священным символом. Затем двери захлопнулись, стиснув многих гвардейцев в своих стальных челюстях. Погиб и проповедник, еще пытавшийся что-то выкрикнуть перед смертью, но сумевший лишь выхаркать кровь. Рядом с ним умирали и другие штрафники, а кто-то падал на палубу с отрубленными или переломанными конечностями. Нескольким удалось проскочить, но они погибли под выстрелами болтеров, пытаясь вытащить из западни своих товарищей. Наконец створки окончательно сошлись, роняя на пол перерезанные тела.

Орудийные палубы были слишком уязвимы, расположены слишком близко к внешней обшивке. Но «Махария Виктрикс» спроектировали таким образом, чтобы свести риски к минимуму, и поэтому отдельные помещения разделялись герметичными люками, способными закрыться в любую секунду, изолируя секторы друг от друга. Тидею удалось подключиться к аварийным системам «Витрикс» и захлопнуть двери перед самым носом у 901-го.