Официально день самоанализа объявили еще с утра, но во многих уголках мира-кузницы продолжалась работа. Бодрствовали те, для кого желание разобрать самые священные тайны Вселенной перевешивало все. Пятеро из них собрались в лаборатории инженерного анализа Сасии Коралот.

На скамью, усыпанную частями сервитора, взобрался Коло Вайен — бледный подросток, кожа которого постоянно блестела от пленки липкого пота. Его нашли за пределами храма-лаборатории в отдаленном городе-улье. Поразительная способность вбирать и обрабатывать огромное количество информации позволила ему попасть на Коден Тертиус.

Рядом с Вайеном сидел Таллин, один из техногвар-дейцев-скитариев, которого отправили помощником инженера на радиаторные фабрики мира-кузницы, а он упорным трудом уже почти добился посвящения в техножрецы. Его кожа была сморщена, покрыта шрамами, ловкие руки, больше похожие на скрюченные лапы, сжимались от нетерпения.

— Ты видела его, Сасия? Ну, давай же, девочка, не тяни!

— Не все так просто, Таллин. Активация Копья может иметь непредсказуемые последствия. Мы не думали, что артефакт является источником такой колоссальной энергии.

— Есть способы изоляции, — раздался сухой мертвенный голос.

Это были первые слова, которые Эль'Хирн сказал за много месяцев. Он присоединился к группе уже в середине исследований, без предупреждения, никто ничего о нем не знал, и, хотя старик внушал остальным механикусам серьезные подозрения, они повисли в воздухе невысказанными вопросами.

— Ваша лаборатория оснащена электромагнитным карантинным полем, техножрица Коралот. Отсюда никакая энергия вырваться не может. — Старик повел рукой, обмотанной рваными полосами пестрой ткани, которая покрывала его с ног до головы.

— Вы очень наблюдательны, — заметила Коралот, как всегда подумав, что Эль'Хирн может оказаться кем угодно, даже шпионом магистров Коден Тертиуса. — Но я начинаю осознавать величие вещи, с которой мы имеем дело. Я приняла все меры предосторожности, какие только можно, но их явно будет недостаточно, если что-то пойдет не так или если этот артефакт окажется чем-то иным, не тем, чего мы ожидаем.

— О какой вообще энергии мы говорим? — спросил Гелентиан, уродливый ученый с чрезвычайно дряблой кожей, стоявший у стены лаборатории на имплантированных протезах, заменивших ему отсохшие ноги. — Эта вещь — бомба? Мина? Она может повредить нам или навеки закрыть вход в высшие ранги жречества? У нас слишком мало результатов, Коралот, а миновал уже год. Время утекает. — Он прошел курс специальных операций, в результате чего стал идеальным сосудом для обработки и хранения информации. Если Ваиен был еще слишком молод и неотесан, то калека — опытен и дисциплинирован. Коралот использовала его как архивиста группы, все их открытия хранились в его памяти. Информация была слишком изменчива, чтобы доверять ее банкам памяти.

— Гелентиан, — спросила Сасия, — ты когда-нибудь видел взрыв вихревой гранаты?

Группа замерла на секунду. Вихревые виды вооружения сняли с производства тысячу лет назад. Существовали теории, согласно которым их запретили еще до Темных Веков Технологии.

— Не видел, — ответил Таллин. — Зато я видел, когда мы поддерживали гвардию на Икаре Четыре. Там с титана Императора запустили всего лишь одну вихревую ракету. Больше не понадобилось. Подбили одного из этих огромных биотитанов тиранидов. Массивный черный взрыв, и ничего. Ничего на месте его головы.

— Чтобы убить одного биотитана тиранидов класса «Вермис», нужно семнадцать тысяч зарядов стандартной батареи титана, — отозвался Вайен, в его голосе почти проснулся ужас. — Двенадцать ракет адского удара. И один вихревой выстрел. Это то, что у нас на руках, жрица Коралот?

Она покачала головой:

— Вихревая граната или ракета создают одномоментный эффект провала реальности, зону нулевого пространства. Все внутри этой зоны разрывается и аннигилируется. Собственно, больше нам ничего не известно об этой технологии. С другой стороны, любая столь же неконтролируемая и недолговечная энергия, какой является взрыв, практически бесполезна.

— А, Коралот, мы начинаем понимать! — прошипел Эль Хирн. — Дело не в энергии. Дело в контроле.

Коралот вышла в центр лаборатории, где стояла обвитая медными полосами криокамера. Она положила палец на устройство для чтения дактилоскопических отпечатков, и крышка плавно открылась, выдохнув туман замороженного воздуха. Копье Души излучало легкий радиоактивный фон, поэтому приходилось принимать меры предосторожности, чтобы к их лаборатории не проявили излишнего внимания. Сасия надела термоперчатку, доходящую до локтя, и вытащила артефакт из контейнера. Группа изучала его уже целый год, видела не раз, но снова и снова их охватывал глубокий трепет при виде совершенства таинственного устройства.

Оно оказалось крайне эластичным, состояло из сплавов и высокоплотного керамитопластика, отличительных особенностей которого они не смогли найти ни в одной базе данных. Группа умудрилась снять несколько внешних секций Копья и напрямую подключить информационные зонды, теперь свисавшие с цилиндрического посоха, словно бескровные вены. Крохотные отверстия на рукоятке загорелись красным цветом, как только они начали работу, и до сих пор подмигивали, как будто протестуя против вмешательства.

— Мы думали, что это генодешифраторы, — сказала Коралот, указывая на горящие отверстия. — Но полагаю, это все же нечто другое. Скорее всего они измеряют не только генетическую информацию, но и химический баланс, кислотность, даже температуру.

— А ты пыталась их обойти? — спросил Таллин. — Обычно генодешифраторы замыкает от малейшей перегрузки. У нашего магистра был такой замок на шкафчике с винами, но он нас никогда не останавливал.

— Пыталась, — ответила Коралот. — Почти сработало. Но этой вещи не нравится, когда в нее пытаются проникнуть насильно. Структура схем меняется даже от простого взгляда. Копье перекрывало любые мой попытки пробиться к системам контроля. У меня нет мощности когитатора, чтобы опередить такую защиту. Я активировала артефакт на несколько десятых секунды, но это слишком мало, чтобы полностью снять данные.

— Ты говоришь так, будто эта штука живая, — заметил Гелентиан. Он явно был недоволен.

— Так и есть, ученый. Если у машины есть душа, а Омниссия учит нас именно этому, то у Копья Души она сильная и очень умная. — Коралот повернулась к Вайену, который нервно ходил по комнате, как всегда в присутствии таинственного механизма. — Вайен, мы не сможем взломать этот артефакт грубой силой. Нам надо его перехитрить. Поэтому я привела тебя. Ты знаешь, что надо делать?

Вайен молча закатал рукав простой туники и убрал искусственную левую руку. Под ней находился настоящий имплантат. В локоть мальчика было вживлено простое, но изящное нейробионическое приспособление, состоящее из двух длинных тонких тупых отростков. Сервомоторы слегка забормотали, когда оборудование содрогнулось и стало быстро нагреваться.

Коралот взяла большую клавиатуру с одной из скамей и соединила ее инфопорты с зондами, свисавшими с Копья Души. По голоэкрану, висевшему за клавиатурой, тут же побежали яркие зеленые строчки текста и чисел. Глаза Вайена пристально следили за ними, зрачки затуманились, когда сырая информация, генерируемая артефактом, полилась в его удивительный мозг.

— Готов? — спросила Сасия. Мальчик почти равнодушно кивнул, потоки цифр отражались в его сверкающих глазах. — Очень хорошо.

Коралот сложным движением свободной руки, в пальцы которой были вживлены контрольные штифты, активировала сдерживающее поле. Раздался глубокий гул, когда ожили кольца, встроенные в лабораторные стены, излучая паутину электромагнитных линий для сдерживания энергии Копья Души. Правда, все присугствующие знали: если что-то пойдет не так, их явно не хватит.

Манипуляторы толщиной с иголку выскользнули из кончиков пальцев Сасии, она начала работать с первым дешифратором, обходя защиту артефакта, чтобы сигнал активации пошел дальше, в лабиринт схем.