Ты соглашаешься снова с ней встретиться, но на самом деле этого не хочешь. Ты усердно трудилась для того, чтобы занять в обществе хоть какое-то положение, а эта девушка может уничтожить плоды твоей работы за один вечер. И к тому же ее появление странным образом совпало с наступлением твоего финансового процветания, разве не так? Алисия заставляет тебя нервничать. С этой девушкой что-то не так.

Из-за твоего отношения к ней Алистер считает тебя чудовищем. Ты сказала ему, что от человека, уволенного за пилотирование самолета в нетрезвом виде и по-прежнему живущего со своей мамой, ты ожидала больше понимания и меньше осуждения. Вы обмениваетесь любезностями, и он говорит тебе, что ты «мечтающая пробиться в общество выскочка из нуворишей, не чувствующая, что ей здесь не рады». Ты шокирована, дрожишь и выплескиваешь ему в лицо мартини, а потом швыряешь бокал ему в голову. Осколки рассыпаются по всему полу, когда он уходит, со всего размаха хлопнув дверью.

С этого момента все катится под гору. Алистер рассказывает всем, что ты родила незаконнорожденного ребенка, что ты безответственная, подлая, безбожная женщина, и твои общественные связи рушатся за один вечер. В доме все начинает ломаться. Разбивается окно, шланг для полива сада разрезан. Ты подозреваешь Алистера, но он отрицает свою причастность к этому. Потом однажды ты возвращаешься домой и видишь, что он в огне. Клубящиеся облака черного дыма и рыжее пламя. Алисия сидит на газоне с канистрой бензина. Она плачет. Ее кожа мокрая и блестящая, облитая чем-то едким. «Мои родители были не учеными, — говорит она, — они были чудовищами». А потом задает вопрос, который ты боялась услышать с того момента, как она родилась. «Где ты была?» — спрашивает она и чиркает спичкой.

Ты умираешь, пытаясь спасти ее и наглотавшись едкого дыма, от которого твои легкие покрываются рубцами, съеживаются и слипаются, как мокрые черные тряпочки. Твои соседи выходят из своих ухоженных домов, чтобы посмотреть на пожар.

Ты не можешь этого сделать. Что, если ты все потеряешь? Каждый пенс, который тебе достался таким трудом, каждое небольшое преимущество, которого тебе удалось добиться? Нет уж. Лучше быть в безопасности, чем сожалеть о чем-то. Лучше синица в руках, чем журавль в небе. Риск не для тебя. Ты не станешь делать заказ и терпеливо ждешь, когда твоя добродетельность принесет свои плоды.

И ждешь…

И ждешь…

И ждешь…

Акции растут в цене. Они поднимаются выше крыши. В первые же три недели их рост превосходит все ожидания. Говорят, что глубоко в нашем подсознании хранятся воспоминания обо всех событиях нашей жизни, каждое наше мгновение на Земле каталогизировано, некоторые скрываются среди теней и тумана, другие предстают ярко освещенные солнцем. Это воспоминание тоже останется в твоем сознании, прикрытое защитными покровами, аккуратно забаррикадированное, чтобы вспоминать о нем пореже. Ты могла стать миллионершей, если бы только воспользовалась этим шансом. Ты впадаешь в депрессию. Может, однажды от всех этих мыслей ты и дошла бы до самоубийства, но одним холодным грустным вечером раздается телефонный звонок. Прямо тебе на работу. На другом конце провода твоя дочь, Алисия, просит тебя о встрече. Движение в комнате останавливается. Дыхание останавливается. Все останавливается.

«Я ждала этого дня», — произносишь ты, хотя это не так. Ты боялась его. Драма, вина, вопросы — но сейчас, в свете твоей последней потери, это кажется даром. Вселенная пытается помочь тебе справиться с болью. Слабое утешение думать, что если бы Вселенная была злом, она вряд ли сильно веселилась бы, если бы все подряд кончали с собой. Нет, ей надо давать людям какую-то надежду на счастье, иначе все просто начнут прыгать с утесов.

Ты соглашаешься встретиться со своей взрослой дочерью в баре в городе. Чего она хочет? Денег, мести? Какая разница. Что бы это ни было, у нее хватило смелости тебе позвонить, а жизнь уже не станет дерьмовее, чем она есть.

В баре, где ты потягиваешь свою ром-колу, к тебе подходит робкая молодая женщина. У нее нос как у мопса, будто мопсы были среди ее предков. Она облизывает губы, когда говорит. «Привет», — произносит она и подвигает очки ближе к переносице.

«Алисия?»

Алисия — типичный «ботаник». Она — библиотекарша, научный сотрудник в научной лаборатории, детей нет, замужем не была. Она заказывает еду и принимается ее клевать. Тебе она нравится. Ты пытаешься сделать так, чтобы она чувствовала себя комфортнее. Рассказываешь ей о своей жизни — о жизни, которой ей посчастливилось избежать, поскольку ей посчастливилось избежать общения с тобой.

Она смотрит на это по-другому.

На следующей неделе она навещает тебя на работе, вы вместе идете обедать. Между вами начинает налаживаться непростое общение. «У меня была трудная жизнь, — признается она. — Мои родители, Фостеры, делали со мной все что хотели, и своим друзьям тоже разрешали делать со мной все что заблагорассудится». Она описывает по-настоящему кошмарные испытания, выпавшие на ее долю. Ты держишь ее за руку. Это просто чудо, что она не стала уличной проституткой, которая берет плату вперед. Ты понимаешь, что ее сдержанность — это защитный механизм. Маска. Каждую среду вы обедаете вместе. Делаете покупки на блошиных рынках по субботам. Ей нравится твоя маленькая квартирка, твоя сломанная мебель.

Твоя жизнь стала лучше с тех пор, как в ней появилась Алисия.

Она переезжает в твой город и выходит замуж за хорошего человека. Ее маленькая семья живет всего через одну улицу от тебя. Ее муж — водопроводчик, он хорошо заботится о ней и четырех шустрых яркоглазых детях. Встреча с ней позволила тебе обрести достаточно уверенности в себе, чтобы начать ходить в спортзал, сбросить несколько фунтов и получить лицензию брокера. Ты выходишь замуж за одного из биржевых маклеров, с которым работала. Милый парень по имени Джефф, у которого есть чутье на выгодные сделки.

Ты становишься миллионершей, которой не смогла стать когда-то раньше (правда, это потребовало больше времени и внимания, чем просто поставить на кон все свои сбережения). Джефф помогает тебе справляться со своим состоянием, а ты помогаешь ему растить двоих детей (он овдовел, когда его детям было всего одиннадцать и тринадцать). Алисия становится для них потрясающей сводной сестрой. На Рождество дом битком набит людьми — они словно испытывают его на прочность. Ваш дом похож на декорации к фильму со счастливыми сценами. Это прекрасная жизнь.

Ты записываешься на прием к врачу, ничего никому не сказав, — ты не хочешь, чтобы кто-нибудь тебя от этого отговорил. У тебя не будет ребенка от насильника.

Ты знала, что беременна. Знала об этом еще до того, как слова слетели с губ врача. Когда твой живот стал лишь самую малость тверже, когда вкус еды едва заметно изменился. Но ты умная девочка и никому не говоришь ни слова. Ты не плачешь, не задаешь вопросов. Просто едешь на другой конец города в клинику и записываешься на аборт.

Они открываются во вторник. Ты будешь беременной до вторника. Договорились.

За неделю, которая проходит между записью на аборт и собственно днем операции, ты взращиваешь внутри себя раскаленную добела ярость. Силу, которая позволяет тебе руками разрывать напополам телефонные справочники и раздавливать жестяные банки из-под напитков одной рукой. Когда ты приезжаешь в клинику во вторник утром, у входа в пикете стоят две женщины с плакатами, на которых надписи: «Не убивай свое дитя!» и цитаты из Библии. Заметив тебя, они бросаются тебе навстречу, надеясь, наверное, отпугнуть тебя от этого места. И не понимают того, что это ты бросаешься к ним.

— Как тебя зовут? — спрашиваешь ты старшую из них, ту, что с золотым распятием на шее.

— Что, простите?

— Как тебя зовут?