— Оно твое.

Мне было все равно, кто сожжет труп старой интриганки: Полонская или Совет. Главное, не оставлять его людям. В наше время простое вскрытие может выявить аномалию, отличающую их от простых смертных.

Согласно Покрову тела видящих кремировались. Прах развеивался по ветру, бросался в воду, удобрял растения — зависело то обычаев Ветви, к которой принадлежала покойная. Целительницы, например, добавляли его в свои мази и эликсиры. Кремация в политику Покрова была введена триста лет назад, когда медицина стала активно практиковать вскрытия. Раньше видящие хоронили своих усопших в склепах, пещерах, семейных усыпальницах. Если ведьма умирала вдали от семьи, где-нибудь в глуши, то так и оставалась не похороненной. Трупы видящих не разлагались и пахли цветами. С годами они превращались в некое подобие статуй. Когда люди натыкались на нетленные останки красавицы где-нибудь в лесу, пещере, заброшенном замке — начинали сочинять всякие небылицы, вроде "Спящей красавицы" или "Белоснежки". Только разбудить такую мертвую "царевну" поцелуем не смог бы ни один царевич. Христиане считали их тела святыми — хранили в монастырях. Наука рассматривала подобную нетленность, как генетическое заболевание или мутацию. В некотором роде так и было: разница между ДНК человека и видящей была в разы больше той, что отличала людей от неандертальцев.

Покинув каюту советницы, я поставил на дверной проем заклятие Отвода глаз. Оно создавало иллюзию закрытой двери, точной копии своих соседок. Не хотелось мне, чтобы кто-то из команды увидел труп Мирославы. Один покойник на борту — куда ни шло, два — уже ЧП.

↑

— Раздевайся, — приказал Квинт, захлопнув за собой дверь каюты Тэтсуя.

— Зачем? — удивилась я.

— Что бы лучше видеть тебя, дитя моё, — с сарказмом ответил он, загородив собой дверь.

— Не хочу, — я отшатнулась, едва не споткнувшись. — Что вам нужно?

— Еще не догадалась? — он надвигался, я отступала вглубь каюты.

Неужели это даркосский гон? Я не хотела в это верить, разум упорно отвергал действительность. Сейчас Квинт рассмеется и скажет, что это просто глупая шутка и ничего более.

— Видишь ли, если я начну срывать с тебя одежду — у тебя могут возникнуть неприятные ощущения, — дело принимало серьезный оборот, он не шутил и не играл со мной.

— Послушайте, лорд Тарквин, вы только что сами подарили мне тысячу лет жизни, заставив Мирославу передать Силу. Зачем же отбирать ее теперь?

— На то есть причины. Сейчас ты не уступаешь по Силе Ольге, а значит, подходишь на роль матери моего будущего отпрыска.

— Почему вы не взяли Мирославу? Она была сильнее.

— Она была советницей, а ты нет. К тому же мне не нужен сын от женщины, которая ненавидела меня всеми фибрами своей души, да еще и рвалась к мировому господству.

— Почему я? Возьмите Клементину, она тоже не уступает Ольге.

— Я так и хотел. Тебя же планировал отдать брату, в качестве платы за пребывание на его территории. Таково было условие Лонга, у него, знаешь ли, тоже гон. Но тебя не оказалось в городе, пришлось взять Антонию.

— Что!? Вы отдали Лонгвею мою дочь? — я уже кричала.

— Она это заслужила. Ведь именно из-за ее доноса Мирослава отдала Неженскую Тэтсуя. Теперь договор между мной и Древом нарушен. Советница за это уже заплатила, настала пора платить Антонии и тебе. Судьбу не обмануть.

— Я была втянута в заговор помимо воли?

— Охотно верю, но мне сейчас не до поисков Клементины. Да и невинной овечкой тебя не назовешь. Ты убила Надежду Белову.

— По приказу советницы, но вы правы, в этом я виновата перед Алисой. Так пусть она меня и накажет.

— Тебя накажу я, — он подошел ко мне вплотную, но схватить не пытался.

Я отскочила и шлепнулась прямо на кровать, занимавшую большую часть каюты.

— Вы же поклялись, что не убьете меня, — я отползала от него вглубь кровати.

— Тебя убью не я, а наш сын. Формально моя клятва нарушена не будет, — он неторопливо расстегивал пуговицы на рубашке.

Моя спина уперлась в спинку кровати — отступать дальше было некуда. Он разделся и лег подле меня. Я хотела отодвинуться — он удержал. Вот и все — мое никчемное существование подошло к концу, и именно тогда, когда я удовлетворила свою жажду мести, причем благодаря ему. У меня появилась надежда, желание жить дальше, появилась и исчезла.

— Разденься, — в его голосе было столько меда, столько соблазна. Дыхание отдавало жаром, руки были горячими. — Одежда будет только мешать.

Я почувствовала, что возбуждаюсь. Пальцы сами дернули вниз молнию на пайте. Он, едва касаясь, поцеловал меня в губы — так сладко. Его поцелуй был полон Силы. Я вдруг поняла, что он хочет разделить ее со мной. Какой невероятный соблазн. Тело предавало разум — я уже сгорала от желания. Пальцы путались в пуговицах и молниях, он помогал. Его прикосновения, такие нежные и легкие, доводили меня до предела, заставляли требовать большего. Я уже извивалась в его руках от нетерпения.

— Тише, красавица, — жарко шептал он, прикусывая мне мочку уха, словно знал, что это сводит меня с ума. — Все будет, я обещаю. Не торопись, времени у нас много.

Он дразнил меня, доводя ласками до грани и отступая. Его прикосновения стали настойчивей, поцелуи глубже.

— Возьми меня, Квинт, — я уже умоляла. — Я больше не могу это вынести.

Когда он вошел в меня — я испытала такой оргазм, какого у меня еще не было. А я не монашка и не затворница, любовников меняла как перчатки, даже в оргиях участвовала по молодости. Тело дрожало, из глаз лились слезы, я вообще себя больше не контролировала.

— Это только начало, красавица, — пообещал он с чувственной хрипотцой в голосе, не обманул.

Что происходило в последующие полчаса, час или целую вечность пересказать невозможно. Ни в одном языке не найти слов, способных описать близость с даркосом, люди их просто не придумали. Я потерялась в оргазмах, утонула в океане чистого наслаждения. Мы были едины телесно и ментально. Я сама сняла все барьеры, позволив ему проникнуть в мой разум. Это было так естественно, даже необходимо. Когда апокалипсис страсти готов был окончательно поглотить меня, Квинт запел, не голосом, мысленно. Язык его песни был мне незнаком, очень древний, не человеческий, но я знала, что это заклятие-призыв души будущего ребенка. Мой ментальный голос присоединился к его — мы пели дуэтом. Ответ пришел, породив вспышку нашего общего взрыва.

Я очнулась, когда старинные напольные часы пробили три часа по полудни. Моя голова покоилась на плече Квинта. По телу разливалась такая слабость, что не хотелось даже пальцем пошевелить.

— Проснулась? — он ласково поцеловал меня в лоб. В ответ я только зевнула. Бережно переложив мою голову на подушку, он встал с постели и начал одеваться. — Тебе нужно поесть. Я распоряжусь, чтобы обед принесли сюда.

— Я беременна? — сонно спросила я, хоть и знала ответ.

— Да. У нас все получилось. Отдыхай, — он покинул каюту.

Я лишь вздохнула. Пережив самую прекрасную близость в своей жизни, мне предстояло заплатить за это мучительной смертью.

↑

Оставив наложницу поглощать обед, я покинул покои Тэтсуя, прихватив с собой его ноутбук. Толкнув ближайшую дверь по левому борту, я решил расположиться в гостевой каюте, чтобы уладить несколько дел до прибытия в порт. Компьютер запаролирован не был, что и неудивительно, ничего, кроме порно, там не было. Я вызвал брата через "Мир драконов" — он ответил мгновенно, будто ожидал вызова.

— Прими мои соболезнования, лорд Лонгвей. Твой сын храбро сражался и погиб достойно, — сказал я официальную фразу, принятую в этом случае.