Седьмой — Святой Ремигий, апостол франков. Прожив почти сто лет, он выглядел как благообразный старец с окладистой белой бородой и длинными седыми волосами. Родился он в первой половине пятого века в состоятельной галло-римской семье. Рано принял сан по настоянию матери, Святой Селин. Получив блестящее теологическое образование, он стал известен своей ученостью и благочестием. В двадцать два года его избрали епископом. В шестьдесят он обратил в христианскую веру салических франков, крестив первого короля из династии Меровингов со всеми его подданными. Очнувшись после похорон в склепе Реймсского собора, построенного в его честь еще при жизни, он решил отправиться в Рим, чтобы лично поведать Папе о чудесном воскрешении. У ворот папской курии его встретил Петр. Быстро сообразив, кто на самом деле заправляет в Ватикане, Реми согласился вступить в Орден. В середе Грифонов его прозвали Серым Папой. Он контролировал католический престол через многочисленных секретарей и помощников высших иерархов церкви. За ним стояло немало католических святых, обретших бессмертие также, как и он сам.

И наконец последний советник-праведник — Али ибн Абу Талиб, халиф, кузен, зять и сподвижник пророка Мухаммеда. На вид ему было не больше шестидесяти. Смуглая кожа, тонкий нос с легкой горбинкой, редкая седина в курчавой черной бороде. Воскреснув после смерти, Али перепугал слуг, готовивших его тело к погребению. Он бежал, сворачивая каждый раз, когда на горизонте появлялся силуэт кого-то из бедуинов. Так возникла легенда о семи могилах. Якобы вместо одного верблюда с телом Али стало семь, которые разошлись в разные стороны. Проведя несколько дней в пустыне без воды и пищи, он понял, что не нуждается ни в том, ни в другом. Его тело больше не старело. Болезненная немощь ушла, уступив место особой Силе. Он сменил имя и не появлялся в своем племени, пока люди, помнившие его, не сошли в могилу. Вернувшись, он узнал, что не только не забыт, но и почитаем как святой праведник, воин и вождь. Спустя сто лет Али повстречал в пустыне Негев Петра, возвращавшегося после долго путешествия по Персии. Они разговорились, у двоих бессмертных нашлось немало тем для общения. Петр звал его с собой, но он отказался. В тот раз их пути разошлись, но в начале десятого века Али все-таки явился в Рим, приведя с собой еще двоих исламских праведников. Вступив в Орден, он довольно скоро вошел в Совет, как глава собственной фракции.

Девятым в зал Совета вошел Мордред — единственный в своем роде ведьмак, мужчина, унаследовавший Силу своей матери Моргаузы, видящей Древа. Он стал Грифоном ради выживания и мести. Леди Моргауза родила Мордреда, потому что любила Артура, а молодой король нуждался в наследнике. Новорожденного мальчика скрывали, отдав его на воспитание в знатную семью. Когда он лишился девственности с какой-то служанкой, у него нежданно-негаданно открылся магический дар. Перепуганные приемные родители избавились от него так быстро, как только смогли. Вместе с Силой ошарашенный юноша ощутил и особую связь с матерью, что подвигло его на ее поиски. Увы, их воссоединение обернулась бедой, его тетка Моргана узнала о проступке сестры. Мать и сын бежали в Рим под защиту Грифонов. Моргана наступала им на пятки, она чуяла метальный след сестры-близнеца. Моргауза решила пожертвовать собой ради сына. Она передала ему Силу и умерла. На могиле матери Мордред поклялся, что отомстит тетке. Петр с радостью принял его, несмотря на то, что он не был бессмертным, зато оказался талантливым магом-теоретиком.

На вид Мордреду было чуть больше сорока. Долгие эксперименты с зельями и декоктами продлили его молодость, но бессмертия не принесли. Холодные, болотные глаза, волевой подбородок, тонкие губы. Он мог бы пользоваться успехом у женщин, если бы не суровый характер аскета, граничивший с жестокостью маньяка-пироманта. Его аура полыхала ненавистью одержимого. Впервые повстречав ведьмака в коридорах цитадели, я понял, что друзьями нам не стать. Шрамы от инквизиторских пыток давно исчезли с моего тела, но на душе они даже не зарубцевались.

Именно Мордред подбил Святого Реми на создание инквизиции, якобы для устрашения Древа, но его целью была личная месть Моргане. Петр этому не препятствовал, считая инквизиторские костры достойным наказанием за смерть Рема. Как только папа Иннокентий III с подачи Ремигия объявил о создании особого ордена по борьбе с ересью, Мордред тут же начал свою охоту на ведьм. В его сети попадались лишь слабенькие видящие и те, кто не прошел инициацию. Но однажды он напал на след дочерей Сибиллы, тогдашней главы Древа. Мордред сжег всех сибилианок и их потомков, которых смог поймать. Это чуть не стало началом новой магической войны, но как ни странно, советница Моргана выступила против требования Сибиллы. Она укорила ее тем, что нельзя подвергать Древо опасности в угоду личной мести. Ее поддержали другие советницы. После смерти Сибиллы при родах пост Верховной видящей заняла Моргана. Первым указом она объявила награду за голову племянника. Ветка можжевельника, тайная служба Древа, устроила на него настоящую охоту. Дважды он попадал в их ловушки и почти чудом спасался. С тех пор он предпочитал отсиживаться в цитадели, практически не покидая Рим. Ненавистная тетка переиграла его и на этот раз. К тому же своей расправой над сибилианками он косвенно посодействовал ее возвышению.

После моего подробного рассказа о гибели Ключника советники почтили память Петра, кто молитвой, кто молчанием. Затем перешли к выборам нового главы. Я собирался уйти, но Ориген жестом велел остаться. Результат выборов был предсказуем: новым Отцом-настоятелем стал Ориген. За него проголосовали все бывшие фамильяры, РаШБИ и Реми. Али был против, он и сам метил на это место. Сюй-Май воздержался.

Осталось выбрать нового советника. Вот тут разгорелись настоящие дебаты. Каждый из праведников, кроме даоса, предлагал кого-то из своих. Мордред тоже лелеял мечту войти в Совет. Неожиданно для всех новый глава Ордена выдвинул мою кандидатуру.

— Пусть он и новичок, — Ориген окинул всех суровым взглядом. Спорщики притихли, ожидая его аргументов. — Зигмунд прошел "слияние" с Петром, значит, перенял его память и опыт. К тому же он был фамильяром старейшины даркосов. Заметьте, Тарквин еще жив. Зигмунд уникален — его опыт и знания бесценны.

За меня проголосовало пятеро: Ориген, Кастрикий, Лавр, Эйнар и Сюй-Май, что поразило всех, поскольку даос всегда воздерживался. Войдя в Совет, я принял на себя прошлые обязанности Оригена, стал палачом Грифонов.

↑

После ужина и очередной порции исповеди палача Грифонов решено было укладываться на боковую. Зигмунд настоял, чтобы я разделила с ним спальник. Каким-то таинственным образом этот мешок смог вместить нас обоих, подозреваю, что без магии не обошлось. Одежды на нас, само собой, не было. Эксперт по выживанию, Зигмунд, изрек, что так теплее, хитрец. Я не роптала, тепло для меня — все.

Я долго ворочалась. Тесно, неудобно. Налицо отсутствие семейной жизни, спать с кем-то не приучена. Ухажеры у меня, конечно, были, периодически, но дальше одного разочарования не заходило. И вот я докатилась до того, что делю спальник с собственным похитителем. Стокгольмский синдром явил себя во всей красе.

Почему я все время выбираю не тех парней? Сначала Вовка разбил мое сердце на тысячи осколков, угодив в ДТП. Потом Игнат втоптал эти осколки в кровавую грязь насилия. Воронин воскрес, только оказался совсем не тем Вовкой. Непонятно, осчастливил ли меня Квинт своим появлением, или поглумился пуще прежнего. Зигмунд тоже хорош, обманул, похитил, соблазнил. Ему так удобней. Из брыкающейся жертвы он сделал меня своей подстилкой. А глупое, глупое сердечко, несмотря на пережитые трагедии, все еще жаждет любви, большой и вечной. Впору завидовать Плетневой. Мне б ее холодное сердце Терминатора, чтоб не размениваться на иллюзии с названием любовь. Хватит бросать сердце под ноги безразличных мужчин. Нельзя, нельзя позволить себе такой роскоши. Вот и не буду. Просто секс, без всяких обязательств, терзаний и надежд, без глупостей по имени любовь.