— Смертельная инициация, значит.

— Она самая, касатик. Одна я из сестер такая была, смертью меченная. Может, и дар мой пророческий от того.

— А что потом было, как он тебя нашел-то?

— Рем постарался. Он обо всех нас знал, как бы мы не прятались. Говорила я Лорели, нельзя помогать Ромулу. Так нет же, не послушалась меня старшенькая, умной себя самой считала. Мол, ее Отец надо всеми нами главной поставил, обучил да цель указал. Повывести всех даркосов — дел-то, плюнул и растер, — ее голос стал злым. Она помолчала, умерила пыл, продолжила: — Аполлон узнал, что я жива живехонька, пошел искать. Снова в бега, пряталась от него, окаянного, годами. Эти болота стали последним схроном. Думала, сюда он не сунется. Нашел-таки. Да только не сдержался он, снасильничал меня. Пока тешился, я его проклясть успела. Он меня потом убил, да и сам подох, прямо тут, на болоте.

— Подох от проклятия? Дракон?

— Место здесь такое. Брось злое семя — вмиг прорастет и буйным цветом цвести станет. Я в это проклятие всю свою злобную Силушку вложила и дыхание последние — болото подхватило да приумножило многократно. От такого и дракону впору сгинуть.

— Тогда почему ты убедила Ключника, что болото не годится для ловушки на Тарквина?

— Он черный — оно против него не пойдет. Драконья шкура неспроста свой цвет имеет. Склонность к Силе она показывает. Пусть они и детки Хаоса, да только золотые к Свету тянутся, бронзовые — к Власти, черные — к Тьме. Ты и сам понимать это должен, не зря же Тарквиний тебя приблизил. Даркосы кого попало кровушкой своей поить не станут, только близким по духу смертным такая честь выпадает.

— Хочешь сказать, у меня склонность к Тьме?

— А то как же. Дар твой душегубский Темнее некуда. Да и сюда ты явился не просто так.

— Я стрелок. Другого пути у меня не было.

— Был, да ты его даже искать не стал, ибо Тьма тебя давно отметила.

Возразить было нечего. Немало я народу на тот свет отправил. Да только не Упырь я — душегубство мне никогда в радость не было, просто работа такая, солдатское ремесло.

— Ты сказала, Аполлон убил тебя. Как же ты выжила?

— Тело мое бездыханное трясина поглотила. Тьма раны залечила, к жизни вернула. Только прежней я уже не была. Темная Сила слуг своих не красит. Постарела я быстро, превратилась в этакую образину. Тебя это тоже не минет, пригожий молодец, коль не передумал учиться у меня.

— Не девица — перебьюсь без пригожей рожи, — я выдворил сомненья прочь. — Насчет старости, так мне уже за сотню перевалило, пожил я свое молодым.

↑

В камине пылал огонь — в комнате было натоплено, как в бане. Мы лежали на лежаке поверх мега-спальника Зига, отдыхали после "долгов с процентами".

Дом поскрипывал от ветра, старый ветхий дом. При каждом сильном порыве, казалось, что он вот-вот рухнет прямо на нас. Этот коттедж был построен еще в тридцатые годы девятнадцатого века. Зиг приобрел его в начале двадцатого, но уже тогда он почти разваливался. Восстановив и укрепив его с помощью дармовой магии, он оставил неиспользуемые помещения нетронутыми, потому со временем они полностью обветшали, особенно второй этаж. Вот Зигмунд его запер, чтобы я не забрела туда и не провалилась сквозь пол.

Моя голова покоилась на его плече, пальцы зарылись в курчавые волоски на широкой груди. Было тепло и уютно. Мысли роились как сонные мухи вокруг того, что происходило между нами. Не получалось у меня считать все это сексом без надежд и обязательств, каких бы установок я себе не давала. Зарекайся, не зарекайся — сердцу не прикажешь. Я влюбилась, опять, дура. Все признаки были налицо: я могла часами наблюдать за ним, просто любуясь, мне нравился звук его голоса, восхищала его сила и энергия, я готова была ему в рот заглядывать, не могла ни в чем отказать. Крепость сдалась окончательно и бесповоротно, без бунтов и революций, теперь в ней хозяйничал пан сотник, обожаемый и желанный.

А как же дракон? Его я тоже любила, несмотря на все уверения Зига, что я для него лишь еда. Одержимый местью Ключника, мой любовник не мог судить трезво. Я его не винила, он верил в то, что говорил. Подозрения он в мою душу заронил, вне всяких сомнений, но прежде, чем судить Квинта, я должна спросить его самого и услышать ответ, желательно, правдивый. У меня накопилось немало вопросов к дракону. Знал ли он о Плетневой? Почему он позволил ей убить мою мать? Почему подпустил ко мне Зарецкого? Кто позаботился о трупе моего насильника?

К Алке у меня тоже были вопросы, прямо кулаки чесались их задать, что я непременно и сделаю, попадись она мне на глаза.

Как же меня угораздило быть втянутой в эту многовековую свару двух магов? Прямо между молотом и наковальней оказалась. А ведь я для них только средство достижения каких-то их неясных целей. Да, я еще не свихнулась в любовном угаре, чтобы не осознавать этого. Нужно быть последней идиоткой, чтобы верить в то, что четырехсотлетний маг, перепробовавший на своем веку стольких баб, вдруг воспылает ко мне неземной любовью. Или дракон, постарше Христа, преподнесет свое сердце на блюдечке с голубой каемочкой.

Меня никогда не любили мужчины, которых я выбирала. Зато те, кого не выбирала, готовы были бросить к моим ногам сердца, деньги, будущее. Мой одногруппник, Сашка Задохлик, кличкой его, само собой, наградила Плетнева, даже пытался отбить меня у Зарецкого, за что был избит прямо на моих глазах. Мой бывший босс, Яшка Ревский, так долго терпел мою хандру и прогулы лишь потому, что все надеялся затащить меня в постель. Он обещал даже с благоверной развестись, но я не увожу мужиков из семей, принципы не позволяют. Все мои мимолетные связи были исключительно с холостяками, но и с ними не складывалось. Эти "связи" потом названивали, караулили под офисом или подъездом, но я блокировала их телефонные номера, захлопывала перед их носами двери.

Интересно, что будет, когда дракон придет за мной? Тут простым мордобоем не обойдется. На что рассчитывает Зиг? Может, у него есть тайное оружие? Почему он привез меня именно сюда? В своем рассказе он упомянул, что эта долина — одно из мест, отмеченных Ключником, как потенциальная ловушка для дракона. Нужно заставить его продолжить рассказ. Я должна знать все, чтобы найти способ предотвратить грядущее столкновение. Идеально, конечно, было бы примирить Зигмунда с Квинтом. Я не намерена терять кого-то из них. В моей жизни хватало потерь. Больше этому не бывать. Значит, пора переходить от мыслей к делу.

— Почему ты не простил Квинта? — я приподнялась и заглянула в глаза Зигу.

— Вначале не мог. Потом было поздно, — он зевнул.

— Почему? Он ведь сказал, что будет ждать твоего возвращения.

— Все сложно, Алиса. За эти годы много чего произошло между нами. Теперь он ждет от меня совсем другого.

— Чего же?

— Я для него перешел в категорию перспективных врагов. Приходится соответствовать.

— Все шутишь! — я ткнула его в бок.

— Какие тут шутки? — он опрокинул меня на спину, с явным намерением отвлечь от дальнейших расспросов.

— Зигмунд, меня уже задолбала кроличья жизнь, — я спихнула его с себя. Пусть помучается.

— Быстро я тебе надоел, ведьмочка, — он откинулся на спину, заложив руки за голову. — Я еще и во вкус войти не успел.

— С твоим либидо только детей строгать с каждой встречной юбкой.

— Ну, юбка сейчас рядом только одна, и та ушла в отказ, — он притворно вздохнул.

— После сотого раза это кому угодно надоест, — я надела футболку, подобрав ее с пола.

Пока наклонялась, заработал шлепок по мягкому месту. Зиг намеренно меня провоцировал, ждал, что я наброшусь на него с кулаками, и тогда он меня обуздает, в своей кобелиной манере. Не дождется. Я проигнорировала его выпад.

— Неужели я тебе больше не мил? Совсем, совсем? — он шутил, но взгляд оставался серьезным, даже опасным.