— Он был лишь марионеткой, а когда стал сходить с ума от слишком долгой жизни, его вышвырнули из Рима. Разве этого не достаточно для мести?

— Зато он обрел свободу и новую цель. За такое не мстят.

— Возможно, но не забывай о долге Ромула перед нами. Семьсот лет войны — вот, что мы получили за разрыв его Кровной связи с Ремом.

— Теперь ясно, как вы подбили его на эту авантюру.

— Да, мы взяли с него клятву Силы за свои услуги.

— Предусмотрительно. Только Грифоны ситуацию не спасут. Мы не готовы к битве.

— Наши силы на исходе, — она вскочила с бортика и заметалась передо мной. — Если хоть одна из моего поколения погибнет, нам больше не собрать полный круг, чтобы навести смертельную порчу на твоего отца. Младшие слабее нас — пятому колену это не под силу. Учти, упустишь шанс сейчас — другого не будет.

В чем-то она была права. Видящие слабеют. Их потери в войне за последние сто лет возросли. Конечно, они плодятся куда интенсивнее нас. У той же Целестины два десятка дочерей, хоть в живых осталось только трое. Наша численность тоже сокращается. Ведьмы выбрали верную тактику, в первую очередь перебив всех драконов. Остались лишь я с Ремом.

— Даже если вы и одолеете отца, эта битва станет для меня последней. Как только он заметит измену — убьет меня ментально. Все мои сторонники разбегутся или будут драться только за себя. Сыновей перебьют, да и вас с Грифонами тоже.

— Этому есть решение. Возьми, — она протянула мне молочно-белый камень. Гладкий, словно галька, он был размером с куриное яйцо и казался светящимся в темноте.

— Что это? — я осторожно взял его.

— Ментальный щит. Мы изготовили его полным четвертым Кругом специально для тебя, — сказала она с гордостью. — Он защитит твое сознание от Рема, пока мы будем насылать на него порчу.

— Уверена?

— Возможности проверить это на практике у нас не было, но он сработает.

— Я не чую в нем магии.

— До активации и не должен. Мы не хотели, чтобы Рем обнаружил у тебя наш артефакт.

— Разумно. Как его активировать?

— Зажми в ладони и пропусти через него искру Силы.

— Что ж, хоть какой-то шанс на выживание, — я спрятал артефакт в поясной кошель.

— Квинт, нам ни к чему твоя смерть. Ты наш союзник и родич. Мы верны заветам Мирофоры и держим свое слово.

— Как и я. Но скажи мне, Целестина, все ли видящие примут участие в битве? — я пристально посмотрел ей в глаза. — Вот Рем, к примеру, всех даркосов заставит выйти на поле. В этом я ничуть не сомневаюсь.

— Не все. Нельзя рисковать будущим Древа. Если мы погибнем, кто-то должен продолжить наш род. Потому каждая из нас отошлет свою младшую дочь в убежище.

Я заподозрил, что она хочет избавиться от всех конкурентов сразу. Это сражение может стать ловушкой, как для нас, так и для Грифонов. Но упускать такой возможности было нельзя, иначе пять веков заговора, вся моя борьба против тирании отца, пойдет насмарку.

— Хорошо, я буду готов, мои сыновья и внук тоже, за остальных ручаться не могу.

— Я рада, что ты на нашей стороне, — она улыбнулась с предвкушение, будто впереди ее ждала не кровавая бойня, а любовные утехи.

Яркий полдень самого длинного дня в году. На небе ни облачка. Высокогорная долина южных Альп сияет снежной белизной. Выбрав это место и время для окончательного сражения, Целестина решила использовать свой источник Силы по максимуму. Свет и снег, отражающий его, прибавят видящим силенок.

Пятьдесят три даркоса, каждый в своей боевой ипостаси, ожидали предстоящего сражения на одном конце поля. Несколько сотен видящих и Грифонов — на другом. Как же мало нас осталось. Война сгубила многих, но отец не хотел прекращать ее, пока последняя ведьма ходит по земле. Все началось с охоты, объявленной им в порыве личной мести, после того, как видящие разорвали его Кровную связь с Ромулом. И вот итог, Последняя битва, призванная подвести черту под семью веками конфликта между Светом и Хаосом в нашем мире.

Я окинул взглядом своих сторонников. Мои сыновья: Маркус и Люций. Внук, юный Кезон. Кузены: Тор, Тесей, Геркулес и Перун, с отпрысками. Всего семнадцать. С Лонгвеем было бы восемнадцать, но получив вызов от Древа, Рем отослал его в Китай, посчитав свои планы на экспансию Востока не менее важными, чем истребление видящих.

На стороне Рема было в два раза больше даркосов. Дажьбог, старший брат Перуна, с сыновьями: Велесом и Симарглом. Изворотливый Локки, всегда принимающий сторону сильнейшего. Мой младший брат, Секст Юлий, с сыном Гаем. Племянник Аппий, сын Тита-сабинянина. Оставшиеся потомки Хроноса. Тридцать шесть даркосов с бронзовым драконом во главе — грозная сила, одолеть которую будет сложно.

Надежда была лишь на внезапность. Никто из сторонников отца не знал о предательстве. Я был крайне осторожен, вербуя тех, кто решил примкнуть ко мне. Долг, клятвы Силы, жажда свободы от отцов, симпатии и противоречия среди родни — все это я использовал, чтобы сколотить свое маленькое воинство. Отец мог бы гордится школой интриг, которую я прошел, живя подле него.

Двенадцать ведьм, сцепив руки, образовали Круг. Запрокинув головы к солнцу, они запели песнь проклятия на языке элиенеров. Я отчетливо слышал их голоса, хоть и не понимал ни слова. Ни одна из моих наложниц не раскрыла мне тайну их языка. Рем рассвирепел, осознав мощь насылаемого ими проклятия. Его рев стал сигналом к атаке. Он полетел в сторону видящих. Его сторонники ринулись за ним, их бег был стремителен. Ведьмы и Грифоны ударили разом в приближающийся строй врага, пытаясь защитить Круг.

Мои сторонники напали на приверженцев отца, последовав моему примеру. Первым мне подвернулся племянник Гай, затем настал черед сына Локки, потом еще жертва и еще. Рем заметил измену, когда я одолел пятерых. Его воля ударила в мой разум. Настал черед подарка Целестины. Сорвав с груди кожаный мешочек, я сжал в лапе белый камень. Непроницаемая стена встала на пути убийственной воли Рема, в ментальном восприятии она была молочно-белой, под цвет камня. Краем сознания я почувствовал гибель Люция. Преграда стала прогибаться. Я начал возводить дополнительные барьеры, и не зря, белый щит лопнул, а камень в моей лапе треснул и раскрошился. Рем снес мои жалкие баррикады, принявшись крушить мою личность и память, поглощать Силу. Я упал, ощущая холод подступающей Бездны.

Внезапно ментальный таран отца исчез — я заставил себя открыть глаза. Тонкая сеть, сотканная из ослепительно-белого света, опутала тело и крылья бронзового дракона. Он метался, пытаясь сбросить ее, но запутывался еще больше. Двенадцать женщин Древа оседали на снег, полностью отдав всю Силу заклятью. Они были мертвы. Маркус мысленно сообщил мне о гибели Кезона. Тор убил Локки. Велес прикончил Перуна. Моих сторонников осталось всего шестеро. Большинство ведьм и Грифонов неподвижно лежали в лужах крови. Выжившие продолжали сражаться с остатками даркосов отца.

Я с трудом приподнялся, чтобы увидеть агонию Рема. Световая сеть погружалась в его тело. Крик боли достиг апогея, превратившись в невыносимый визг. Люди падали на колени, зажимая уши руками. Даркосы рвали их на части, не обращая внимания на кончину предводителя. Засияв как звезда, Рем взорвался. Ударная волна отправила меня обратно на снег. Ураган вырвавшейся Силы захлестнул. Я впитывал его энергию до пресыщения, а потом защищался, пытаясь не сгореть заживо, как другие даркосы, а среди них и Маркус.

Когда все было кончено, я долго лежал на голых камнях. Снег испарился. Сгорело все. Осталась лишь сажа, черная, как мои мысли. Я был единственным выжившим в этой ловушке, куда заманила нас всех Целестина. Мои подозрения оправдались в полной мере. Глава Древа нарушила клятву Силы, данную мне пятьсот лет назад, когда я захватил ее в плен и пощадил, вместо того, чтобы убить. Нарушение магической клятвы еще никому не сходило с рук, парки всегда возвращали долги отступникам. Целестина, наверняка, надеялась, что смерть избавит ее от расплаты. Так и было бы, если бы она клялась мне в верности только от себя, ко она дала клятву от лица всех своих потомков, а это означало, что кара за ее нарушение теперь ложится на них. Может, я потому и выжил, чтобы ее исполнить?