Гордер хотел было ответить резкостью, но передумал и покачал головой, словно говоря, что с этим человеком разговаривать бесполезно.

Лесничий предложил всем выйти во двор, чтобы восстановить обстановку, какая была в ту минуту, когда прозвучал первый выстрел. Начинало светать, и уже были видны нечеткие очертания ближайших построек. Краг и доктор Бенедиктссон немного отстали от остальных.

— Что вы об этом думаете? — спросил Краг.

— То же, что и вы, — не задумываясь, ответил доктор.

— Вы верите Уве?

— Да, но кое о чем он умолчал.

— О чем же?

— Он знает того, кто стрелял. Надеюсь, вы согласны со мной?

— Да, — ответил Краг.

— Этот человек живет в отеле.

— Безусловно.

— И кто же это?

— Вы еще сомневаетесь? — спросил Краг.

— Вообще-то, нет, — ответил доктор Бенедиктссон.

На дворе уже разметили места, кто где находился, когда раздался первый выстрел. Взошло солнце, и ярко, как бывает только в начале лета, зазеленела трава. Ветра не было, солнце позолотило верхушки деревьев, все цвело и благоухало — сад, луга, кусты, лес. Среди лиственных деревьев выделялись неестественно темные ели, утренний воздух звенел от птичьего гомона, казалось, будто в школе дети высыпали на переменку. Деревянные стены отеля блестели от росы. Маркизы на некоторых окнах были спущены. Гости еще спали. Было не больше пяти. Люди разошлись по двору. Лица у всех посереди от усталости.

Теперь уже можно было точно указать место, где лежал Уве Кузнец. В траве еще были видны его следы. Он снова повторил, что стрелявший стоял на опушке, шагах в двадцати от того дерева, за которым прятался он сам. При дневном свете все расстояния странно уменьшились. В темноте пропорции обычно нарушаются. И все кажется больше, чем на самом деле.

Уве Кузнец объяснил, где «тень», как он выражался, перебежала через двор. Из леса в отель.

Сравнив время, они поняли, что стрелявший, или «тень», не мог войти в отель, потому что встретил бы Гордера, который именно в ту минуту оттуда вышел.

Не мог он также перебежать и через двор — двор был освещен луной, приехавшие на двуколке Краг с лесничим непременно заметили бы его.

Не мог он спрятаться и среди служебных построен. Гордер обошел их, чтобы проверить, все ли заперто на ночь.

Куда же девался этот человек?

Краг подошел к господину Эррону, который в утреннем свете выглядел весьма занятно. Волосы и борода у него приобрели синеватый оттенок, лоб был грязно-желтый — все это никак не вязалось с кроваво-красной вышивкой на его домашней куртке.

— Зачем вам понадобилось мучить господина Гордера? — спросил Краг.

— Значит, вы заметили, что мои вопросы ему неприятны? Он чуть не плакал.

— Я все видел. Вы были безжалостны.

— Совершенно верно. — Господин Эррон кивнул. — Я был безжалостен. Вы видели, как он побледнел?

— Да, очень.

— Почему вы скрыли от всех, что у нас есть пуля? — спросил вдруг господин Эррон.

— Какая пуля?

— Которую мы нашли в стенке шкафа, — нетерпеливо сказал господин Эррон. — От охотничьего ружья хозяина нашего отеля.

Опыты, производимые в то утро перед отелем, не произвели на Уве Кузнеца ни малейшего впечатления. На задаваемые ему вопросы он, как всегда, отвечал неохотно, уклончиво и явно вздохнул с облегчением, когда его оставили в покое. Словно повинуясь молчаливому соглашению, больше никто не упоминал о ленсмане. Лесничий увез убитую собаку, и Краг позволил всем разойтись — он боялся, что вмешательство властей на этой стадии расследования помешает тончайшим нитям правды сплестись в единое целое. Уве было велено оставаться в отеле. День он провел с работниками, наблюдая за их работой, но ни во что не вмешивался, ел он тоже с ними.

С вечерним автобусом Краг получил телеграмму, отправленную на имя инженера Халлера. По-видимому, очень важную. Расшифровав ее, он долго обсуждал что-то с доктором Бенедиктссоном, которому специально для этого пришлось покинуть свое любимое место в саду. После этого разговора Краг решил навестить фру Александру.

В тот день он еще не видел ее, но знал, что она выходила во время завтрака, на котором он сам не был.

Краг передал, что хочет поговорить с ней, и фру Александра приняла его в своей гостиной. Она не проявила ни малейшего любопытства к цели его прихода и держалась выжидательно, словно полагала, что Краг пришел с какой-то жалобой или замечанием. Света она еще не зажигала. В гостиной царил полумрак, что вкупе с лорнетом на длинной ручке, которым она вооружилась, явно говорило о том, что фру Александра чувствует себя не очень уверенно. В остальном же она по обыкновению держалась, как гранд-дама, была величественна и немногословна.

— Вам что-то нужно, господин инженер? — спросила она.

По ее тону Краг понял, что фру Александра решила придерживаться официального тона. Она не могла допустить, чтобы он еще раз, как уже было в этой самой гостиной, оказался свидетелем ее промаха. Однако, судя по всему, невозмутимое спокойствие фру Александры давалось ей с трудом.

— Я пришел, чтобы узнать от вас правду, — ответил Краг.

Величественным жестом фру Александра попросила его сесть.

— Правда — щекотливая тема, — проговорила она. — Вы имеете в виду отель? Скажите, вы пришли ко мне в качестве нашего гостя или вас привели какие-то личные причины?

— Ни то и ни другое, я нахожусь здесь в качестве полицейского, — ответил Краг.

Даже это сообщение не вывело фру Александру из равновесия.

— Тогда, я полагаю, вам было бы лучше поговорить с моим мужем, — сказала она.

— Нет, я уверен, что вы лучше, чем он, осведомлены обо всех тайнах. Думаю, мне нет нужды называть вам свое истинное имя, вы его, безусловно, уже знаете.

Фру Александра медленно подняла голову.

— А ваш друг?

— Он тоже полицейский, — ответил Краг. — Сыщик, как и я.

— Я понимаю, что вам во время отдыха хотелось сохранить инкогнито. Не очень приятно быть объектом всеобщего любопытства.

Краг улыбнулся: как ловко она уклоняется от темы разговора:

— Мы приехали не отдыхать, фру Александра, — сказал он. — У нас и в мыслях этого не было. Мы здесь по делам службы.

— Ах вот оно что! Я не помню, когда вы к нам приехали?

Фру Александра задумалась, высчитывая дни, но Краг опередил ее:

— Мы приехали как раз на другой день, — сказал он.

— Я не понимаю? — удивилась она.

— На другой день после господина Эррона.

— Ну и что? Какой это был день?

— Не притворяйтесь, фру Александра, — сказал Краг. — Вы прекрасно знаете, что господин Эррон приехал сюда в четверг. Я уверен, что вы не могли этого забыть.

— Но…

— Ваши тайны меня не интересуют, — прервал ее Краг. — Мне надо разобраться в своих. И вы должны мне помочь. Буду откровенен и объясню, зачем мы с моим коллегой приехали в ваш отель. Мы преследовали господина Эррона и его даму.

— Его даму? — На лице фру Александры было написано неподдельное удивление. — Я думала, что господин Эррон приехал один.

— Это не совсем так. Его сопровождает, а вернее, он сопровождает одну даму. Вы должны были заметить ее. Она всегда в черном, всегда молчит и ее окружает какая-то тайна.

Фру Александра полистала бумаги, лежавшие на письменном столе.

— Ее зовут Кате Вульф, она художница и занимает номер 215, — сказал фру Александра. — Конечно, я обратила на нее внимание. Она немка. Но она не знакома с господином Эрроном. Они даже не здороваются.

— Она датчанка, — поправил ее Краг. — Последнее время она жила в Гётеборге под именем Эллен Билле. Она жила там в гостинице вместе со свои мужем.

— Господином Билле?

— Да, профессором Йоханнесом Билле, который теперь называет себя доктором Эрроном.

Сообщая эти сведения, Краг внимательно наблюдал за фру Александрой. Она пыталась скрыть свои чувства — удивление, неудовольствие, страх, — но ей это плохо удавалось. Разговор явно начал ее беспокоить.