Рист шел не спеша. Вечер был прохладный, весь день дул сильный ветер, но теперь он утих и город наслаждался покоем, воздух пряно пах листьями, он струился над фронтонами домов зеленоватый, точно рейнское вино. Это было самое приятное время суток, на главной улице слышался веселый шум голосов, который в светлых летних сумерках делает главную улицу особенно привлекательной. Лениво расслабившись, Рист наслаждался вечером. Когда часы на ратуше пробили полночь, он сел в автомобиль.

Шофер как будто знал его — он даже не спросил у Риста, куда ехать. Автомобиль был открытый. Откинувшись назад, Рист отдыхал на мягком сиденье, небольшой, изящный, словно небрежно брошенная лайковая перчатка. Вскоре автомобиль выехал на Страндгаде и увеличил скорость. Они проехали Хеллеруп. Не доезжая Клампенборга, автомобиль остановился, Рист вышел и громко хлопнул дверцей. Он кивнул шоферу, но тот, не ответив, развернул машину и поехал обратно в Копенгаген, видневшийся вдали сквозь воздушную, светлую пелену тумана. Рист свернул на усыпанную листьями боковую дорожку, которая спускалась к берегу. Из-за леса доносился шум волн, Эресунд еще не успокоился после дневного ветра, непрерывный шум волн, уходящих за горизонт, поглощал все остальные звуки этого дивного вечера. На лужайке рядом с дорогой стоял дом, это была небольшая простая вилла, оставшаяся с прежних времен, одна из тех, что еще можно найти на берегах Эресунда. Над крышей нависли высокие деревья. В доме было темно. Ни в одном окне не горел свет. Рист открыл садовую калитку и прошел по лужайке с высокой травой. Потом он своим ключом отпер дверь и вошел в переднюю, там он зажег свет и повесил на вешалку плащ. Следующую комнату он миновал, не зажигая света. В слабом сиянии, проникавшем в окна, поблескивала полированная мебель и золоченные рамы. Он открыл еще одну дверь и повернул выключатель. Это была курительная, обставленная тяжелой и темной так называемой клубной английской мебелью. Рист остановился на пороге.

С одного из больших кресел ему навстречу с улыбкой поднялся какой-то человек. Он был в черном. Рист обратил внимание на жемчужную булавку, украшавшую его галстук, темный галстук со светлыми прожилками. Теперь Рист понял, что перед ним убийца, Хельмер Стамсунд.

Несколько мгновений они стояли, не спуская друг с друга глаз. В доме и в передней было так тихо, что слышался слабый шорох, издаваемый электрической лампочкой. Хельмер Стамсунд имел то преимущество, что для него эта встреча не была неожиданной. Он был готов к приходу Эневолда Риста. Его глаза светились злорадством и любопытством. Он наслаждался растерянностью хозяина. Но присутствие духа не изменило Ристу, и он сдержался. Он вел себя с безукоризненной вежливостью, как хозяин с гостем. Никто не уловил бы в его голосе даже тени тревоги, равно как и удивления. Положив руку на спинку ближайшего стула, он поклонился незнакомцу и спросил:

— Вас не раздражает яркий свет? Если хотите, я немного приглушу его?

— Не беспокойтесь, — вежливо ответил незнакомец. — Меня вполне устраивает это освещение. При ярком свете лучше видны черты лица, а я люблю изучать мимику моих собеседников.

— Прекрасно, — сказал Рист. — Как я понимаю, мы еще не представились друг другу, тем не менее, мне кажется, что я знаю вас. Во всяком случае, слышал о вас. Вы, Хельмер Стамсунд.

Незнакомец кивнул и улыбнулся, словно хотел сказать: для вас это сюрприз, не так ли?

Рист продолжал, нисколько не смутившись:

— И поскольку вы находитесь в моем доме, я могу полагать, что и вам известно, кто я такой. Прошу вас, садитесь, пожалуйста.

Рист показал рукой на кресло, с которого Стамсунд только что поднялся, и только когда тот сел, расположился сам напротив него.

— Я должен все вам объяснить… — начал гость, но Рист прервал его.

— Раз уж вы нанесли мне визит в столь необычное время, вы должны ответить на мои вопросы, прежде чем я стану разговаривать с вами дальше, — сказал он.

Гость вежливо заметил, что он готов самым исчерпывающим образом ответить на каждый вопрос.

— Вы проникли в мой дом как квартирный вор? — спросил Рист.

— Вас интересует, пришел ли я сюда, чтобы вас обокрасть? Нет, я пришел не за этим.

— Прекрасно, это меня радует.

Придраться к этим репликам было трудно, казалось, будто два осторожных, но безупречных джентльмена обмениваются короткими замечаниями прежде, чем начать серьезный разговор.

— Вас удивило, что я пришел в столь необычное время? — спросил гость.

— Вообще-то нет, — быстро и любезно ответил Рист. — Застать меня дома в другое время суток почти невозможно. И поскольку у вас, по-видимому, были веские причины не встречаться со мной в городе, я понимаю, что вам оставалось только прийти ко мне в этот поздний час. Мне жаль, что меня не было дома и я не мог встретить вас. Но позвольте спросить, каким образом вы проникли в мой дом?

— Через окно.

— Да, конечно. Какой я нынче несообразительный! И какое же из моих окон вы разбили?

— Никакое. Окно, через которое я проник в дом, было открыто.

— Этого не могло быть, во время моего отсутствия окна всегда закрыты. Как вы, конечно, понимаете, моя прислуга приходит рано утром и уходит сразу после второго завтрака.

— Окно было открыто, — повторил гость, — но у вас нет причин упрекать свою прислугу в забывчивости. Позже я вам все объясню.

Гость огляделся:

— У вас здесь очень красиво, — сказал он, — просто и уютно. Я в высшей степени разделяю ваш вкус. Вы не собираете исключительно старинные вещи. Современному человеку трудно отдыхать в обстановке далеких времен. Человек, обладающий самостоятельным мнением, прекрасно умеет сочетать старинные формы с современной роскошью. Особенно английской. Английский клубный стиль — это крайне развитая личная форма, которая подходит современному джентльмену и которой еще долго будут восхищаться в будущем. Вы же немного смягчили этот стиль, и это прекрасно. В ваше отсутствие я позволил себе полюбоваться вашей изысканной коллекцией венецианских кинжалов, а ваши редкие орхидеи говорят о вашем тонком вкусе.

— Благодарю вас, — заметил Рист, — но, полагаю, вы пришли ко мне не для того, чтобы говорить мне комплименты.

— Вообще-то, милостивый государь, мне очень хочется сказать вам, что я ничего не имею против вас лично. Если в ближайшем или отдаленном будущем между нами возникнут разногласия, которые необычны для сдержанных джентльменов, то причиной будет не личная неприязнь, а исключительно взаимоотношения с законом.

— Смею заверить вас в том же, — отозвался Рист. — Все последние недели я слежу за вами, и эта слежка стала доставлять мне удовольствие, как охота на благородную дичь. Как человек вы мне нравитесь и весьма меня интересуете.

Гость выразил свое одобрение легким наклоном головы и продолжал:

— Прежде всего мне приходится бороться со своим трудным характером. Это может показаться сентиментальным, но на деле все иначе. Я стремлюсь к утонченной, изысканной жизни, люди стали мне скучны, меня тяготит серое, будничное существование среднего класса, в котором бездуховные, материалистические устремления опошляют все удовольствия. Взять к примеру хотя бы беседу. Куда подевались возвышенные беседы между одаренными людьми? Я люблю неожиданные повороты мысли, какими заканчиваются порой важные, интересные беседы, но чтобы испытать это удовольствие, мне приходится приправлять беседу некоторой напряженностью, накладывать на нее светотень, так сказать, роковой спешки. А такую ситуацию найти не просто. Приведу вам пример. Я плыл на итальянском туристском пароходе «Тринакриа», когда тот потерпел крушение возле Балеарских островов. Речь шла о жизни и смерти, у нас были считанные минуты, самое большое четверть часа. Вот когда мне посчастливилось встретить английского лорда, страдающего сплином. Как вы думаете, о чем мы говорили?

— Может быть, о фресках Помпеи? — заинтересованно спросил Рист.