- Ну что ж, - зарезюмировал депутат, обратившись к Андреичу, - мы своё дело сделали и теперь надеемся на вашу сознательность.
- А от меня-то что? - развёл руками председатель.
- Ну как же? Чего тут непонятного? Мы вам, как говорится, трактор, а вы уж проконтролируйте, чтобы народ правильно голосовал.
- Да как же я контролировать-то буду? В бумажки им, что ли, заглядывать? Да и неколи мне. Мне вон надо думать, как кредит выплачивать.
Андреич потупил взор, стараясь не встречаться глазами с Евгением Романовичем, но тот, видимо, истолковал его жест по-своему.
- Понимаю, - протянул депутат и полез в карман за бу-мажником. И сколько у вас там - кредит?
- Сорок тысяч, - честно ответил председатель.
Евгений Романович помотал головой и пригрозил паль-цем.
- Ну-ка давайте внутрь зайдём, а то здесь как-то неудоб-но.
Прошли в контору. Губернатор присоединился к ним. Часть разговора он прослушал, так как был занят приведением в чувства супруги, которая так и не выловила своего хорька, измазала очередное платье и поменяла, как выяснилось, смысл жизни. Воспользовавшись поводом, он немедленно и с трудноскрываемым удовольствием её покинул.
Едва дверь канторы захлопнулась, Андреич тут же был атакован.
- Имейте совесть, Пётр Андреевич! Десять! И ни копей-кой больше! - налетел на него депутат.
- Ну как же десять - когда сорок. Я что? Считать не умею?
- Вы умеете считать! Вы очень хорошо умеете считать!
Евгений Романович нервно заходил по комнате, давая понять, что торги будут длительными и ожесточёнными.
- Чего десять-то? - не понял губернатор и в поисках от-вета, завертел головой то на председателя, то на депутата.
- А вот полюбуйтесь, Василий Ефремович. Наш тихоня взятку просит!
- Ничего я у вас не прошу, - сделал законопослушную мину председатель.
- Вот только не надо мне! Не надо! А то я не знаю, как взятки просят! Да я на этом, если хочешь знать, не одну собаку... э-э это... в смысле по телевизору видел.
- Так вот вы какой? - тут же присоединился и губерна-тор. - Взяточник. У меня в области. А ведь кто бы мог поду-мать?
Он упёр руки в бока и покачал головой, готовый немед-ленно - если тот не одумается, снять ремень и отшлёпать по заднице. К счастью, до этого не дошло, потому как он вспомнил, что вместо ремня у него верёвка, а пиджак несколько коротковат.
- Теперь понятно, почему у нас сельское хозяйство разваливается. Почему дороги у вас такие, почему народ в город бежит. Потому, что во главе его стоит взяточник и бюрократ, - громко подытожил Евгений Романович вышесказанное, забыв уточнить при этом, кого из присутствующих имеет в виду.
Губернатор принял слова близко к сердцу и подтвердил как-то неуверенно, и я бы даже сказал, стыдливо.
- Сорок тысяч за полторы сотни голосов! Это уж извините! - неистово кипел депутат, изображая возмущение, негодование и, откровенно, жадность. - И откуда у вас цифры-то такие взялись?
- Да где это вообще видано, чтоб голоса на выборах покупались? - не отставал от товарища Василий Ефремович.
- Да ещё по такой грабительской цене! Это ж у нас сколько? По двести шестьдесят шесть рублей получается?
- Вот уж не ожидал...
- Грабёж...
- Да вы на что нас подбиваете...
- Да это статья, между прочим...
А на улице слышимость была не ахти и интереса особого ни у кого не вызывала, хотя понятно было, что не то ругаются, не то торгуются. Лукич сидел на скамейке и смолил самосад, а Глашка вальяжно расхаживалась перед губернаторшей, поочерёдно козыряя то платьем, то котёнком, то своим отношением к жизни.
- Что? Так и не поймала? - не выдержала она, наконец, презрительного взгляда и, остановившись, посочувствовала. - Так он, наверное, на родину подался - в Австралию. Это у нас вон там. - Глашка указала свободной рукой в сторону леса и рационально заключила: - Только торопись. Сейчас темнеет рано, а волков с медведями развелось...
Лариска не отреагировала, полностью поглощённая но-вым предметом своего вожделения.
- Ангорский? - полюбопытствовала она, указав на ко-тёнка именно тем пальцем, на котором красовалось брилли-антовое колечко.
- Хэ! - презрительно хэкнула Глашка, давая понять, что ангорские ещё две недели назад вышли из моды. - Гималайский! - И тоже подняла вверх палец с кольцом.
Получилось не совсем прилично, поскольку ввиду несоответствия размеров пальцев у Глашки и её матери кольцо пришлось надеть на средний палец. Зато на улице было пасмурно, и Глашкин фианит нисколько не уступил бриллианту.
Узнав о своём происхождении, Петрович тут же закатил глаза, вытянул мордочку и с достоинством замурлыкал, а губернаторша облизнулась, но завидовать не поторопилась.
- А паспорт есть? - осторожно полюбопытствовала она.
Глашка тоже облизала губы и не позавидовала городским котам, которым, как она только что с ужасом выяснила, полагался документ. Ей вообще сложно было представить, что идёт какой-нибудь кот по городу и тащит в зубах паспорт, ну или хотя бы медицинский полис. Да и как у них и, собственно, кто должен всё это проверять? Зачем это нужно? И как объяснить данную необходимость котам?
Впрочем, от нынешней власти можно было ожидать и не такого, а блистать безграмотностью не хотелось, потому и ответ получился чрезвычайно честный, но расплывчатый.
- Да уж это и коту понятно!
- И сколько? - перешла наконец к сути вопроса Лариска.
Откровенно говоря, Глашка и этого вопроса не поняла. Ну чего, скажите на милость, у кота можно спросить "сколько" - разве что про возраст. По крайней мере ничего другого на ум ей не пришло. Вытянув вперёд ладонь, она оценила его размер и, что-то с чем-то сопоставив, заключила: - Две - две с половиной.
Губернаторша кивнула, видимо, сочтя возраст приемле-мым, и тут же направилась в контору.
А Евгений Романович уже подводил торги к желаемому результату.
- По сто рублей за голос - это максимум. По рукам? - закончил он перечисление аргументов, и стыдливо протянул Андреичу ладошку.
- Да не надо мне от вас ничего! Я просто сказал, что мне кредит надо выплачивать. Из банка каждый день звонят! - крикнул председатель, замучившийся объяснять и пришедший к выводу, что это вообще невозможно. Он игнорировал рукопожатие и, взявшись за голову, опустился на свой стул.
"Да! Торговаться он умеет", - подумал Евгений Романович, а губернатор уточнил:
- А в каком банке-то?
- Так в вашем, - кивнул Андреич на губернатора, ясно давая понять, что знает, кому принадлежит банк.
- Каком это моём? - сделал вид, что не понял Василий Ефремович. (Ну, или не понял, в каком из его банков кон-кретно.)
- Ну, у вокзала, - уточнил председатель.
- Подождите, подождите, - вмешался Евгений Романо-вич и как-то окосел на лицо, - у меня есть идея. Давайте сделаем просто. Мы решаем вашу проблему, а вы соответ-ственно нашу. Вот Василий Ефремович приедет домой, позвонит куда надо, и я думаю - всё уладит, но уж и вы в свою очередь - должны нам гарантировать, что всё пройдёт как надо.
Пётр Андреич на мгновение задумался, но, взглянув в лица собеседников, попарно излучающие эталон благопристойности и альтруизма, засомневался.
- Так, а чего ж до дома-то ждать? Вот же он, телефон, - кивнул председатель и, подняв трубку, протянул её губерна-тору.
- Ой! А я признаться, номеров-то наизусть и не помню, - тут же провалил проверку губернатор. - Он у меня на листочке записан. В кабинете. А на память-то, сами понимаете. Да и зачем запоминать - если на листочке.
"Ага! Понятно! Нашли дурака!" - подумал председатель, набирая на всю жизнь запомнившийся телефонный номер.
- Алло! Банк? С вами губернатор поговорить хочет! - и передал трубку.
Василий Ефремович непомерно выпрямился и с ненави-стью посмотрел на председателя, про себя, однако, признав в том серьёзного противника, а потом перевёл взгляд на Евгения Романовича. Тот обречённо кивнул головой и отвернулся. Выражение благопристойности растворилось вместе с альтруизмом.
