В той степи глухой
замерзает волк...
С волком спорить не хотелось, и, покинув хор, ёжик по-дошёл к ведру. Плеснув себе в стакан, он огляделся в поисках закуски, но обнаружил лишь последнее яблоко. Встав аккурат над ним, ёж незаметно присел и нацепил его себе на колючки.
И набравшись сил,
чуя смертный час...
Выпил, закусил... - опять подключился ёжик, отковыривая яблоко.
Волк в последний раз...
И налитый стакан отправился по назначению, а яблоко ловко подпрыгнуло в ёжьих лапах, и, смачно фыркнув, тот запихал его в пасть.
- Э, э! - тут же спохватился енот. - Ты, это - непра-вильно за╛ку╛сыва╛ешь.
Песня оборвалась.
- А ты меня поучи, - нагрубил ёжик, - закусывать. Учитель нашёлся. Ты вон, если на то пошло, водку тоже неправильно пьёшь, я ж тебя не учу.
- Это последнее, - сурово объяснился енот.
- Так что ж с того? - развёл лапами ёж. - Или у нас в лесу закон какой вышел, что последнее яблоко нужно с другой стороны есть? Или, может, его сначала облизывать надо? А?
- Так не поступают.
- Ой, ой, ой. Тоже мне. Чем критиковать давай лучше разливай. А то, нашёлся критик.
- Я-то разолью. А вот закусывать-то чем?
- Да плевать мне! А-то, закусываешь, видишь ли, неправильно! - не унимался ёж. - Впрочем, если это кому-то мешает жить, то я готов... - Он бросил лукавый взгляд на енота, - готов, право, пойти на уступки. Давай я буду за тебя правильно пить, а ты, стало быть, будешь за меня правильно закусывать.
Хотя в предложении ёжика и прослеживалось рациональ╛ное зерно, но отклика оно не получило. Более того - енот в грубой форме отделил зёрна от плевел, а водку от ёжика, чем до глубины души того оскорбил. И в завершение всему распоясав╛шийся енот рассказал всему лесу, как неделю назад тот уже перевёл зазря целое ведро общественного достояния, поспорив с сусликом на предмет вместительности желудка.
Признаться, в тот раз ёжик действительно погорячился, не договорившись с желудком заранее. Ввиду собственной неосве╛домлённости, последний наотрез отказался принимать содержи╛мое ведра и в усугубление своих позиций отторгнул и всё ранее принятое.
Напоминание о данном инциденте задело ежа за живое.
- Да, я. Да, мне. Да, ведро это - да раз плюнуть. У меня - знаешь какой желудок? Знаешь какой? Не чета твоему. Он у меня гвозди прямо со шляпками переваривает. А с орехов я и вообще кожуры не счищаю.
- Ну, вот и закусывай своими орехами, - позлорадничал енот, - а яблоки не трожь!
- Да и не нужны они мне вовсе - яблоки ваши. Я и без яблоков могу - в отличие от некоторых...
Ёжик презрительно фыркнул и отвернулся, как бы давая понять, что разговор окончен. Он демонстративно подошёл к ведру, сделал несколько больших глотков и смачно выдохнув, потряс головой. Голова его, видимо, давно ожидала подобного движения и теперь в знак благодарности подала хозяину какую-то мысль. Глаза его забегали, а ехидная улыбка коснулась ежиных ушей.
Улыбка не осталась незамеченной. Эту улыбку в лесу знали все. Обычно она предвещала какую-нибудь бредовую идею. В лучшем случае. В худшем - этих идей было как минимум несколько. Не зная, чего ожидать от будущего, лес на мгновение замер, а ёжик не стал томить ожиданием и тишиной мгновенно воспользовался.
- Идея! - прошептал он коварным голосом и, видимо, от осознания собственной гениальности радостно подпрыгнул и поаплодировал себе в ладоши. - Гениальная идея! Давайте играть в верблюда. У нас как раз два ведра осталось. Чур, первым верблюдом, - он покосил глазами, явно выбирая жертву, - будет енот!
- Нет! - заорал медведь, придвигая к себе вёдра. - Первым буду я.
- Да! Чего это я буду каким-то верблюдом. Мне и енотом неплохо, - тоже возмутился енот, не разобравшись в правилах игры.
- Ну, подожди, Миш. В твоих способностях никто не со-мневается. Ты у нас в лесу - наипервейший верблюд, - доходчиво разъяснил ёжик. - А вот этого выскочку надо бы проучить. А-то, блин, сам пить не умеет и другим не даёт.
- Ну, знаешь. За это можно и по морде, - прищурился енот.
- Ой, ой, ой! Испугалися. Смелый, гляжу, стал больно. А сам помнится, третьего лета... Ой, Миш! Помнишь, третьего лета? - ёжик ткнул медведя лапой и залился звонким смехом. - Этот болван на пруд с дубиной ходил - отражение своё пугать? А потом скулил на весь лес, что у того, который сидит в пруду, дубина больше.
- А! Точно! Припоминаю, - хлопнул в ладоши медведь и улыбнулся, а енот смерил ёжика враждебным взглядом и исподтишка показал ему кулак.
- Да я ж тогда ещё маленький был, - попытался оправ-даться он и нахмурился.
Ёжик этого жеста не заметил, а если и заметил, то ни-сколько не смутился. Он катался по земле, давясь от смеха, и подстрекал к подобному остальных.
- Ну, да, конечно, маленький. Вот если б ты его сейчас повстречал, ты б ему точно трёпку задал. А тогда!
- Да говорю ж - маленький был!
Нахлынувшие воспоминания оживили обстановку.
- Подожди, Миш. А, по-моему, он не один был, - при-помнил ещё какую-то деталь ёж.
- Ой, да я уж и не помню. Хотя вроде бы был с ним кто-то, - засомне╛вался медведь.
- Да не вроде, а точно был. - Ёжик повернулся к еноту. - Эй, енот, а кто с тобой был-то?
- Да пошёл ты! - огрызнулся тот, наотрез отказавшись сда╛вать компаньона.
- Чего ты обижаешься? Или я неправду говорю?
- А ты за собой лучше вспоминай!
- А мне и вспоминать-то нечего, - легко парировал ёжик.
- Оно, конечно, нечего! А кто в прошлом году с мышом и жабом гостиницу строил? А?
- Да ты чего вспоминаешь-то? Прекрасная гостиница была.
- Да то-то и оно, что была. Первый постоялец, - енот мотнул головой в сторону медведя, - и одни руины остались. А ещё хвастался на весь лес - "шестизвёздочная - люкс..." Название-то приду╛мал - "Терем-теремок".
- Да-а. Маловатая была гостиница, - подтвердил мед-ведь.
- А вот и не маловатая, - оправдался в свою очередь ёжик, - просто постоялец попался дюже буйный. И нетрез-вый, - он покосился на медведя и на всякий случай попра-вился, - слегка. И вообще! Не тебе судить о моих архитектурных талантах. Ты вон лучше водку пей. Хотя, - он махнул рукой, - где уж тебе. А, кстати, Миш, я знаю, почему он боится пить из ведра.
- Да вовсе я и не боюсь!
- Да боишься - просто не сознаешься.
- Да-а? Ну, и чего тогда я там боюсь? Раз уж ты такой умный. Уж не утонуть ли? - енот презрительно усмехнулся, посчитав, что загубил единственную правдоподобную версию, но ёжик отыскал более интересную.
- Да уж это известно чего! - скривил он не менее презритель╛ную морду и, дождавшись полнейшего внимания, громо╛гласно заявил: - Ты боишься, что у того, который сидит в ведре, палка больше.
Залп хохота потряс верхушки деревьев. И без того редкие кроны задрожали и оголились. Дятел от смеха вывалился из между делом выдолбленного дупла, у хомяка разлепились некогда неправильно сшитые щёки, а козлы забыли алфавит. Остальные звери разделились приблизительно на две половины. Одна из них просто стала заикаться, а вторая так и вовсе потеряла дар речи. Медведь, относящийся к первой, размазал по морде слёзы и, не переставая ржать, пододвинул ведро еноту.
- Ты там это - оглядись сперва, - он зажал свою морду лапами, видимо, опасаясь, что щёки могут не выдержать и лопнуть. - А ещё лучше, - он повернул голову и крикнул оленю: - Эй, олень, притащи-ка ему дубину поздоровше. А то мало ли чего.
После этого медведь больше уже не мог рисковать щеками и присоединился ко второй половине.
- А-а-а-а т-т-ты-ы л-л-лучше, - заикнулся олень, попытав╛шись примкнуть к первой группе. Попытка с треском провалилась. Он, несомненно, хотел дать какой-то очень полезный совет, но тот, к сожалению, затерялся в приступе гомерического хохота и потому остался тайной.
Олень попытался остановить приступ. Уперев огромные рога в землю и расставив пошире ноги, он заткнул пасть копытом. Морда немедленно отреагировала на ущемление прав и в агонии откусила половину копыта. Наблю╛давший за этим бобёр повалился на землю и, застучав по ней лапами, фыркнул так, что выдул из пасти лишь утром сделанные деревянные коронки. Описав в воздухе дугу, выплюнутые протезы шмякнулись о дерево и раскололись.
